Цитаты со словом «ирония»
Искусная
ирония может исправить смешные стороны и недостатки, подстрекая самолюбие.
Женщина прощает презрение, грубость, ненависть. Она не прощает
иронии.
«Романс» — это наверняка стёб в стиле ассовской тусовки, мистификация. Кстати, когда Виктор впервые дал почитать мне «Романс», то тут же предложил возродить подпольный журнал о роке, который я когда-то выпускал с Евгением Бычковым под названием «Згга». Виктор горел идеей публиковать в нём разные мистификации и небылицы о рок-группах, включая «Кино», и странные рассказы типа «Романса» под видом фактов и репортажей с событий, которых никогда не случалось, или рецензии несуществующих альбомов, концертов и записей, чтобы фаны за ними гонялись впустую. Этот стиль — неотъемлемая черта раннего Цоя, когда правда и
ирония могут тесно переплетаться.
Похожие цитаты:
Для меня было очень неприятным открытием, что многие воспринимают нас как музыкальную буффонаду! Самоирония — пожалуйста, но прикола в моих песнях нет.
Насмешка почти всегда не что иное, как робкая и скрытая злоба.
Есть ум скептический, критический, практический, иронический и т.д. Глупость — только одна.
Лучшая сатира, бесспорно, та, в которой столь мало злобы и столь много убедительности, что она вызывает улыбку даже у тех, кого она бьёт.
Где нет сарказмов, там нет и настоящей любви к человечеству.
Остроумие — это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.
Юмор с трудом поддается определению, ведь только отсутствием юмора можно объяснить попытки определить его.
«Предательство», например, не есть правда, так же как фривольность, цинизм и т. п. («Письма другу», ноябрь 1943)
Немного искренности — вещь опасная, но абсолютная искренность просто фатальна. («Критик как художник»)
Обидно ли будет для памяти Достоевского сравнение с Шекспиром? Я думаю, нет. Оно было бы обидною насмешкою для какой-нибудь бездарности.
Насмешка — это речь в пользу своего ума, но против своего сердца.
Правда меня никогда не обидит, даже если она и горька. Я умею выслушивать горькие истины не обижаясь на тех, кто их мне говорит. Задевает меня лишь обидная несправедливость и явная ложь.
Истинная и всеобщая польза комедии заключается в развитии нашей способности легко и быстро подмечать смешное под каким бы то ни было покровом страсти или моды, равно как и под морщинами торжественной серьезности.
Философия неотделима от холодности. Кто не может быть достаточно жесток по отношению к собственному чувству, не должен философствовать.
Во всём, к чему люди относятся серьёзно, нужно видеть комическую сторону вещей.
Некоторая резкость и равнодушие в начале знакомства — если это лекарство подается естественно — почти безошибочный способ добиться уважения умной женщины.
Гашек — один из самых искусных чешских юмористов, а по человеколюбию своего юмора — просто единственный.
Ребенок не может жить без смеха. Если вы не научили его смеяться, радостно удивляясь, сочувствуя, желая добра, если вы не сумели вызвать у него мудрую и добрую улыбку, он будет смеяться злобно, смех его будет насмешкой.
... ничто так не обескураживает пророка, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех.
Нет более аристократического чувства, чем недоверие.
Тот, у кого люди вызывают любопытство, а не любовь, должен писать афоризм, а не романы.
Насмешка — лучшее испытание для истины.
Судьба неизбежнее, чем случайность. «Судьба заключена в характере», — эти слова родились отнюдь не зря.
По-русски он говорил не вполне хорошо, но с остротами, в стиле русского народного юмора.
Гордыня, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг является с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя маску.
Юмор — это убежище, в которое прячутся умные люди от мрачности и грязи.
Сочувствие — это равнодушие в превосходной степени.
Скорее смех, нежели печаль, делает нас рассудительными.
Нет ничего настолько дерзкого и смешного, чего нельзя было бы проглотить, приправив похвалами.
От великого до смешного один шаг, но от смешного уже нет пути к великому.
Напускная важность — особая манера себя вести, придуманная для пользы тех, кому приходится скрывать недостаток ума.
За отвращением ко лжи нередко кроется затаённое желание придать вес нашим утверждениям и внушить благоговейное доверие к нашим словам.
Мало найдется таких людей, для которых правда не звучала бы обидою.
Я знаю, что злость — трусливое продолжение грусти, на мой взгляд; намного проще злиться на кого-то, чем сказать кому-то, что ты чем-то расстроен.
В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу.
...я, разумеется, не отвечаю за свою судьбу.
Странный парадокс заключается в том, что чувственный мир, окружающий мужчину, состоит из мягкости, нежности, приветливости, — словом, он живет в женском мире, тогда как женщина бьется в суровом и жестком мире мужчины.
Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.
Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.
В каком-то смысле я умираю в бесплодии. Тем не менее, это странным образом уживается во мне с благодарностью за жизнь и, что ещё удивительней, с надеждой на прощение.
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
Язвительность в женщине так же противна, как уксус в молоке.
Свойственное людям на войне чувство. Не меня, ага! He меня. (На этот раз не меня.)