Цитаты со словом «заплёванный»
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на
заплёванном полу.
Похожие цитаты:
Вы ещё не пьяны по-настоящему, если можете лежать, не держась за пол.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
Какие бы ни были перевороты в жизни человека, он не боится уже упасть, когда сидит на нижней ступеньке.
Поэзия — не аристократический салон, куда являются только напомаженным и в блестящих сапогах, а храм, в который можно войти в лаптях и даже босиком.
Вы действительно уверены, что пол не может также быть потолком?
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Человеческое тело — это дом с многими окнами. Мы все сидим перед ними, показываем себя и просим проходящих мимо зайти в дом и любить нас.
Конюху, убирающему навоз, кажется, что нет ничего страшнее, чем мир без лошади. Любая попытка объяснить ему, как безобразно существование человека, всю жизнь сгребающего горячее дерьмо, — идиотизм.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
«Людское самолюбие любит марать бумаги и стены; однако и я, сошедши под большую арку, где эхо громогласное, учил его повторять мое имя»
Требовать правды, оставляя нетронутыми все те условия, которые порождают ложь,— значит требовать, чтобы на немощёной улице не было грязи, когда идёт дождь...
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
Что падает, то нужно ещё толкнуть!
Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.
Если хочется, можно сесть и смотреть на проходящих мимо людей. Повсюду что-то случается. Безумное напряжение ожидания чего-то, что должно произойти.
Двери дворцов не так высоки, как думают: пройти в них можно только нагибаясь.
Когда женщина пошла против тебя, забудь про неё. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Число «13» несчастливое. Поэтому, если вам дали тринадцатую каюту на теплоходе или тринадцатое место в вагоне, ведите себя так, чтобы о вас потом все вспоминали с содроганием.
Все мужчины одинаковы: сначала они пользуются тобой, а потом выкидывают, как старые поношенные носки...
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Я рождена и воспитана леди, и останусь ею, даже если придется скоблить пол и мыть тарелки.
У нее были такие узкие штаны, что я едва мог дышать.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Дядя Стёпа: Заправка тиной отдаёт последний долг утопленнице Лизе, почившей в бозе, а не в обозе военном пленном здоровенном, как венский лес, кишащий лесбиянками.
Невозможно хлопнуть дверью, если тебя выбросили в окно.
Горы только издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то как дом — вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно.
Сто раз ощущал, что мне приятнее общаться на вокзале с бомжом, чем в гламурной московской тусовке ни о чем.
Это только видимость, будто они живут и дышат, на самом деле это уже гниющие и зловонные трупы.
Бывает, мелькнёт: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.
Нет такой чистой и светлой мысли, которую бы русский человек не смог бы выразить в грязной матерной форме.
Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.
Поистине, человек — это грязный поток.
Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
Россия пугает меня — люди в автобусах выглядят так, словно их везут на электрический стул.