Неточные совпадения
И вдруг всплывала радостная
мысль: «через два года буду у меня в стаде две голландки, сама Пава еще может быть жива, двенадцать молодых Беркутовых дочерей, да подсыпать на казовый конец этих трех —
чудо!» Он опять взялся за книгу.
— Как отделал меня сегодня,
чудо!» Зато
мысль, что он имеет такого помощника, приводила его в восторг, наполняла его гордостью.
Более удачно гасились эти призрачные огни словами большеголового составителя популярно-научных книжек; однажды во флигеле у Катина он пламенно доказывал, что
мысль и воля человека — явления электрохимические и что концентрация воль вокруг идеи может создавать
чудеса, именно такой концентрацией следует объяснить наиболее динамические эпохи...
И вдруг неожиданно суждено было воскресить мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при
мысли: я буду в Китае, в Индии, переплыву океаны, ступлю ногою на те острова, где гуляет в первобытной простоте дикарь, посмотрю на эти
чудеса — и жизнь моя не будет праздным отражением мелких, надоевших явлений. Я обновился; все мечты и надежды юности, сама юность воротилась ко мне. Скорей, скорей в путь!
«Ах да, я тут пропустил, а не хотел пропускать, я это место люблю: это Кана Галилейская, первое
чудо… Ах, это
чудо, ах, это милое
чудо! Не горе, а радость людскую посетил Христос, в первый раз сотворяя
чудо, радости людской помог… „Кто любит людей, тот и радость их любит…“ Это повторял покойник поминутно, это одна из главнейших
мыслей его была… Без радости жить нельзя, говорит Митя… Да, Митя… Все, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения — это опять-таки он говорил…»
Пишет она письмо к своему батюшке родимому и сестрицам своим любезныим: «Не плачьте обо мне, не горюйте, я живу во дворце у зверя лесного,
чуда морского, как королевишна; самого его не вижу и не слышу, а пишет он ко мне на стене беломраморной словесами огненными, и знает он все, что у меня на
мысли, и тое ж минутою все исполняет, и не хочет он называться господином моим, а меня называет госпожою своей».
Помню, пришло мне тоже на
мысль, как бы хорошо было, если б каким-нибудь волшебством или
чудом совершенно забыть все, что было, что прожилось в последние годы; все забыть, освежить голову и опять начать с новыми силами.
Мне казалось, что я целый вечер видел перед собой человека, который зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет
чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает
мысль:"А что, если мне всю жизнь суждено бродить по этому коридору?"С другой — стремление увидеть свет само по себе так настоятельно, что оно, даже в виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
Так он говорил, и в то же время у него в самых тайниках души шевелилась лукаво-невинная
мысль, что его терпеливая покорность растрогает и смягчит всевидящего Бога, и тогда вдруг случится
чудо, от которого все сегодняшнее — тягостное и неприятное — окажется лишь дурным сном.
— Какое ж тут
чудо? У кого же этого нет? — заметила вскользь председательша, никак не хотевшая допустить
мысли, чтоб у кого-нибудь могла быть гостиная лучше ее.
Первый вопрос, первое сомнение начинающего
мыслить русского человека есть вопрос об явленных иконах и, главное, о мощах: правда ли, что они нетленны и что от них совершаются
чудеса?
Но знаете ли, какая еще неотвязная
мысль смущает Домнушку? — Это
мысль — во что бы то ни стало приобрести у вас Ворошилово. Разумеется, тогда, когда уж она будет статской советницей и болярыней. Хоть она была вывезена из Ворошилова пятилетком, так что едва ли даже помнит его, но Федосьюшка так много натвердила ей о тамошних"
чудесах", что она и спит и видит поселиться там.
— Да, — продолжал Бегушев, все более и более разгорячаясь, — я эту песню начал петь после Лондонской еще выставки, когда все
чудеса искусств и изобретений свезли и стали их показывать за шиллинг… Я тут же сказал: «Умерли и поэзия, и
мысль, и искусство»… Ищите всего этого теперь на кладбищах, а живые люди будут только торговать тем, что наследовали от предков.
И снова ушел в свою мечту Саша. Было с ним то странное и похожее на
чудо, что как дар милостивый посылается судьбою самым несчастным для облегчения: полное забвение
мыслей, поступков и слов и радостное ощущение настоящей, скрытой словами и
мыслями, вечной бестелесной жизни. Остановилось и время.
— Не бойся смерти, Суламифь! Так же сильна, как и смерть, любовь… Отгони грустные
мысли… Хочешь, я расскажу тебе о войнах Давида, о пирах и охотах фараона Суссакима? Хочешь ты услышать одну из тех сказок, которые складываются в стране Офир?.. Хочешь, я расскажу тебе о
чудесах Вакрамадитья?
Чудеса!» Не знаю, догадался ли Харлов о том, какие
мысли бродили в головах его «подданных», захотел ли он в последний раз покуражиться, только он вдруг открыл форточку, приставил к отверстию голову и закричал громовым голосом: «Повиноваться!» Потом он захлопнул форточку.
Добролюбов. Однако я видел, с каким чувствием услышал он весть о решении дела моего в пользу мою. Я также
мыслей своих от тебя скрывать не могу. Ты знаешь сама, что отец твой любит богатство; а корыстолюбие делает из человека такие же
чудеса, как и любовь.
Но есть всему конец на свете,
И даже выспренним мечтам.
Ну, к делу. Гарин в кабинете.
О
чудеса! Хозяин сам
Его встречает с восхищеньем,
Сажает, потчует вареньем,
Несет шампанского стакан.
«Иуда!» —
мыслит мой улан.
Толпа гостей теснилась шумно
Вокруг зеленого стола;
Игра уж дельная была,
И банк притом благоразумный.
Его держал сам казначей
Для облегчения друзей.
Смелый ум с мольбою
Мчится к провиденью:
Ты поведай
мыслям,
Тайну сих созданий!
Шлют ответ, вновь тайный,
Чудеса природы,
Тишиной и бурей
Мысли изумляя…
Простая
мысль чернорабочего о том, как целесообразнее положить один кирпич на другой, — вот величайшее
чудо и глубочайшая тайна.
Люди поражаются восторгом и изумлением, когда глядят на снежные вершины горных громад; если бы они понимали самих себя, то больше, чем горами, больше, чем всеми
чудесами и красотами мира, они были бы поражены своей способностью
мыслить.
«Что за
чудо?» —
мыслит он.
Позднее ему первому пришла в голову
мысль показывать любопытной публике всевозможные
чудеса, капризы и ужасы природы.
Тварь не может постигнуть своего собственного сотворения, оно для нее всегда останется загадкой,
чудом, тайной, но опознать совершившееся вполне по силам человеческому сознанию, и анализ этого самосознания составляет задачу и для
мысли, которая должна старательно распутать этот узел онтологических сплетений, не разрывая его нитей.
В искуплении таинственно восстановлена истинная брачность жизни, — недаром первое
чудо, столь таинственное и трепетное, сотворено было на браке в Кане Галилейской; искуплен не только ветхий Адам, но и ветхая Ева, Адам и Ева, как супружеская чета, повинная в общем грехопадении, растлении брака [
Мысль об искуплении Евы вместе с Адамом с особенной ясностью выступает в иконографическом изображении Воскресения Христова и Его сошествия во ад, где Спасителя встречают, приемля радостную весть искупления, Адам вместе с Евой; та же
мысль находит многоразличное подтверждение и в православной литургике.].
— Радехонек. Такие, слышь, пиры задавал на радостях, что
чудо. По
мысли зять-то пришелся, — отвечал Петр Степаныч.
Ах, как жаль, что Я лишен возможности творить
чудеса! Маленькое и практическое
чудо, вроде превращения воды в графинах в кисленькое кианти или нескольких слушателей в паштеты, было совсем не лишним в эту минуту… Ты смеешься или негодуешь, Мой земной читатель? Не надо ни того, ни другого. Помни, что необыкновенное невыразимо на твоем чревовещательском языке, и Мои слова только проклятая маска моих
мыслей.
На миг все заволокло туманом в глазах Иоле… В этом тумане он только смутно различил перебитые свои батарейные орудия; трупы погибшей на своем посту орудийной прислуги и две еще целые и невредимые пушки, оставшиеся
чудом неиспорченными под огнем неприятельских орудий. Быстрая
мысль вихрем осенила молодую голову Иоле.
Луч ли веры, освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться в деревенской, позолоченной отблесками угасающей вечерней зари церкви, снова закрался ему в душу, или
мысль, как молния сразившая апостола Павла по дороге в Дамаск, промелькнула в уме и указала на единственный, отчаянный исход спасти горячо, безумно любимую женщину — сказать мудрено, но
чудо совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился на колени перед священником и голосом далеко непритворным сказал...
Мысль об Эмме снова появилась в его уме и снова отуманила его. Он понял, впрочем, что каким-то
чудом избег опасности, и благоговейно опустился на колени, забывшись на несколько минут в теплой благодарственной молитве Всеблагому Творцу.
Мысль об Эмме снова появилась в его уме и снова отуманила его. Он понял, впрочем, что каким-то
чудом избежал опасности, и благоговейно опустился на колени, забывшись на несколько минут в теплой благодарственной молитве Всеблагому Творцу.
— Что однако? Куда ни глянь — все
чудо: вода ходит в облаке, воздух землю держит, как перышко; вот мы с тобою прах и пепел, а движемся и
мыслим, и то мне чудесно; а умрем, и прах рассыпется, а дух пойдет к тому, кто его в нас заключил. И то мне чудно: как он наг безо всего пойдет? кто ему крыла даст, яко голубице, да полетит и почиет?
Вчера же другая дама доставила мне очень ценное распятие из слоновой кости, фамильную, как она сказала, драгоценность. Не страдая грехом лицемерия, я откровенно сказал щедрой дарительнице, что моя
мысль, воспитанная в законах строго научного мышления, не может не признать ни
чудес, ни божественности Того, Кто справедливо именуется Спасителем мира. «Но в то же время, — сказал я, — с глубочайшим уважением я отношусь к Его личности и безгранично чту Его заслуги перед человечеством».