Неточные совпадения
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав,
девушка прижала руки к груди, как
чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.
Санин исполнил их желание, но так как слова «Сарафана» и особенно: «По улице мостовой» (sur une ruà pavee une jeune fille allait à l'eau [По замощенной улице молодая
девушка шла за водой (фр.).] — он так передал смысл оригинала) — не могли внушить его слушательницам высокое понятие о русской поэзии, то он сперва продекламировал, потом перевел, потом спел пушкинское: «Я помню
чудное мгновенье», положенное на музыку Глинкой, минорные куплеты которого он слегка переврал.
Конечно, положение этой
девушки в обществе и семействе было выгодно, служило ей, так сказать, картинным подножием, но зато и стояло на нем
чудное создание.
Девушка сидела на качели, ухватившись руками за веревки, причем можно было видеть эти
чудные руки до самого плеча.
Потом мне хотелось ее от чего-то защищать, утешить, приласкать — просто унести в какой-то неведомый край, где и светло, и хорошо, и цветут сказочные цветы, и поют удивительные птицы, и поэтически журчат фонтаны, и гуляет «
девушка в белом платье», такая
чудная и свежая, как только что распустившийся цветок.
В продолжение этого разговора они подошли к приказчиковой избе; слуга, сдав Киршу с рук на руки хозяину, отправился назад. Веселое общество пирующих встретило его с громкими восклицаниями. Все уже знали, каким счастливым успехом увенчалась ворожба запорожца; старая сенная
девушка, бывшая свидетельницею этого
чудного излечения, бегала из двора во двор как полоумная, и радостная весть со всеми подробностями и прикрасами, подобно быстрому потоку, распространилась по всему селу.
Лиза. Ах, вы какой
чудной, барин! Да кто ж у
девушек прямо спрашивает, любят или нет. Хоть бы другая наша сестра и любила, так не скажет.
Что делать Юрию? — в деревне, в глуши? — следовать ли за отцом! — нет, он не находит удовольствия в войне с животными; — он остался дома, бродит по комнатам, ищет рассеянья, обрывает клочки раскрашенных обоев;
чудные занятия для души и тела; — но что-то мелькнуло за углом… женское платье; — он идет в ту сторону, и вступает в небольшую комнату, освещенную полуденным солнцем; ее воздух имел в себе что-то особенное, роскошное; он, казалось, был оживлен присутствием юной пламенной
девушки.
Он даже придумал, что с ней говорить; он расскажет ей, что видел сон, а именно: будто бы он живет в Москве, на такой-то улице, в таком-то доме, а против этого дома другой, большой желтый каменный дом; вот он смотрит на него; вдруг выходит
девушка,
чудная, прекрасная
девушка; ему очень хотелось к ней подойти, но он не решался и только каждый день все смотрел на эту
девушку; потом вдруг не стал ее видеть.
— Голубчик, отчего вы не женитесь? — спросил он. — Ипполит Ипполитыч, отчего бы вам, например, на Варе не жениться? Это
чудная, превосходная
девушка! Правда, она очень любит спорить, но зато сердце… какое сердце! Она сейчас про вас спрашивала. Женитесь на ней, голубчик! А?
Едва переводя дух, раскрыв уста и содрогаясь всем телом, пылающими очами смотрит в исступлении Дуня на Марью Ивановну. Ровно огненный пламень,
чудные, полупонятные слова разгорелись в сокровенных тайниках сердца
девушки… Она была близка к восторженному самозабвению, когда постигнутый им человек не сознает, в себе он или вне себя…
Княжна Маруся,
девушка лет двадцати, хорошенькая, как героиня английского романа, с
чудными кудрями льняного цвета, с большими умными глазами цвета южного неба, умоляла брата Егорушку с неменьшей энергией.
Вот она, легкая станом,
чудной прелести
девушка, резво, будто на крыльях, несется вдоль по зеленому всполью.
По душе пришлась скорбной Дуне Марья Ивановна. Голос тихий и кроткий, речь задушевная, нежная, добрая улыбка, скромные, но величавые приемы и проницательные ясные взоры
чудным блеском сиявших голубых очей невольно, бессознательно влекли к ней разбитое сердце потерявшей земные радости
девушки.
«Это-то была наверное любовь, первая, чистая!» — думал Николай Герасимович, восстанавливая, как мы видели, в своем воображении
чудный образ пленившей его
девушки.
Образ златокудрой
девушки, еще так недавно бывшей для него дорогим и священным, ушел куда-то далеко, далеко и был еле виден за блеском
чудного образа «его» Ирены.
Это было условленное место свиданий Григория и Татьяны. Последняя как-то ухитрилась раздобыться другим ключом от замка крайнего сарая, и каждый раз по приезде Григория из отлучки и после посещения им Григория Лукьяновича ожидала его в нем. Здесь он передавал ей полученную добычу; здесь, наедине с горячо любимой
девушкой, проводил он те
чудные минуты своей жизни, которыми скрашивалась его тяжелая, душегубственная служба.
Чудный голос вакханки, воодушевленное вином общество, распущенная веселость, свободный, никем не сдерживаемый разговор — все это не замедлило произвести впечатление на молодую
девушку.
Умом, рассудком Федор Дмитриевич хорошо понимал все безумие своего увлечения, а между тем сердце его не подчинялось рассуждениям и продолжало трепетно биться, а
чудный образ виденной им
девушки неотступно стоял перед его глазами.
— Зина… Она прекрасная
девушка и хороший человек… Я рад за нее, что исполняется ее заветная мечта и она едет учиться в Петербург; с ее
чудным сердцем она будет идеальной женщиной-врачом.
С ней, с этой приближенной
девушкой Дарьи Николаевны, соединились в его уме воспоминания о днях увлечения когда-то «ненаглядной» для него «Доней»,
чудные минуты, проведенные им в «красненьком домике» на Сивцевом Вражке.
Наконец что-то знакомое мелькнуло в
чудных глазах молодой
девушки. Он сделал шаг вперед и нерешительно проговорил...
— Лакомый кусочек! Молодая
девушка, почти ребенок… прелестная, очаровательная… волоса, как лен…
чудные глаза.
Перед ним и теперь восстал в ярких, живых красках образ красавицы-девушки, сестры Стоцкого Татьяны Анатольевны. Похожая на брата, но еще более женственная, полувоздушная, грациозная, она казалась каким-то неземным существом, чем-то «не от мира сего», хотя опытный физиогномист по складочкам у ее розовых губок и стальному подчас блеску ее
чудных голубых глаз далеко не признал бы ее чуждой всего земного.
Несмотря на раннее развитие тела, мысли о существе другого пола, долженствующем пополнить ее собственное «я», не посещали еще юной головки, хотя за последнее время, слушая песни своих сенных
девушек, песни о суженых, о молодцах-юношах, о любви их к своим зазнобушкам, все ее существо стало охватывать какое-то неопределенное волнение, и невольно порой она затуманивалась и непрошеные гости — слезы навертывались на ее
чудные глаза.
Ирена была цветком, только что распустившимся, с
чудным благоуханием и, кроме того, умна, образованна, хорошо воспитана, как
девушка его круга.
— А ты видел таких барышень, с которыми тебе хотелось бы быть любезным… которые тебе бы нравились?.. — вдруг, вскинув на него свои
чудные глаза, спросила с расстановкой, почти задыхаясь, молодая
девушка.
«
Чудная должна быть
девушка!