Неточные совпадения
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно
хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так
бы, право, закатили славно! А лошадей
бы важных здесь дали.
Хлестаков. Право, как будто и не ел; только
что разохотился. Если
бы мелочь, послать
бы на рынок и купить
хоть сайку.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем
бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить.
Что можно сделать в глуши? Ведь вот
хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого,
что мое взяло; а будь
хоть немножко на твоей стороне, так ты
бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще
бы и бревном сверху навалил.
— Я вот говорю Анне Аркадьевне, — сказал Воркуев, —
что если б она положила
хоть одну сотую той энергии на общее дело воспитания русских детей, которую она кладет на эту Англичанку, Анна Аркадьевна сделал
бы большое, полезное дело.
— Есть из нас тоже, вот
хоть бы наш приятель Николай Иваныч или теперь граф Вронский поселился, те хотят промышленность агрономическую вести; но это до сих пор, кроме как капитал убить, ни к
чему не ведет.
Только в редкие минуты, когда опиум заставлял его на мгновение забыться от непрестанных страданий, он в полусне иногда говорил то,
что сильнее,
чем у всех других, было в его душе: «Ах,
хоть бы один конец!» Или: «Когда это кончится!»
— Да, но в таком случае, если вы позволите сказать свою мысль… Картина ваша так хороша,
что мое замечание не может повредить ей, и потом это мое личное мнение. У вас это другое. Самый мотив другой. Но возьмем
хоть Иванова. Я полагаю,
что если Христос сведен на степень исторического лица, то лучше было
бы Иванову и избрать другую историческую тему, свежую, нетронутую.
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но
хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко,
что кажется, тут
бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог
бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну,
хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает
чего не передумал в эти дни!
Никто не видал, чтобы он
хоть раз был не тем,
чем всегда,
хоть на улице,
хоть у себя дома;
хоть бы раз показал он в чем-нибудь участье,
хоть бы напился пьян и в пьянстве рассмеялся
бы;
хоть бы даже предался дикому веселью, какому предается разбойник в пьяную минуту, но даже тени не было в нем ничего такого.
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется,
что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль
хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как
бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
Но барин видел,
что у мужиков червь не подъедал снизу, да и дождь шел как-то странно, полосою: мужику угодил, а на барскую ниву
хоть бы каплю выронил.
«
Что бы такое сказать ему?» — подумал Чичиков и после минутного размышления объявил,
что мертвые души нужны ему для приобретения весу в обществе,
что он поместьев больших не имеет, так до того времени
хоть бы какие-нибудь душонки.
— Да
хоть бы даже и в этом смысле, —
что ж тут такого? — сказал Чичиков.
— Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник:
что шилом кольнет, то и сапоги,
что сапоги, то и спасибо, и
хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! Это не то,
что вам продаст какой-нибудь Плюшкин.
— Да еще, сударь, чубарого коня, право,
хоть бы продать, потому
что он, Павел Иванович, совсем подлец; он такой конь, просто не приведи бог, только помеха.
— Да куды ж мне, сами посудите! Мне нельзя начинать с канцелярского писца. Вы позабыли,
что у меня семейство. Мне сорок, у меня уж и поясница болит, я обленился; а должности мне поважнее не дадут; я ведь не на хорошем счету. Я признаюсь вам: я
бы и сам не взял наживной должности. Я человек
хоть и дрянной, и картежник, и все
что хотите, но взятков брать я не стану. Мне не ужиться с Красноносовым да Самосвистовым.
— И такой скверный анекдот,
что сена
хоть бы клок в целом хозяйстве! — продолжал Плюшкин. — Да и в самом деле, как прибережешь его? землишка маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает, как
бы в кабак… того и гляди, пойдешь на старости лет по миру!
Чем не жизнь, если займешься
хоть бы и в глуши?
Никак не мог он понять,
что бы значило,
что ни один из городских чиновников не приехал к нему
хоть бы раз наведаться о здоровье, тогда как еще недавно то и дело стояли перед гостиницей дрожки — то почтмейстерские, то прокурорские, то председательские.
В голове просто ничего, как после разговора с светским человеком: всего он наговорит, всего слегка коснется, все скажет,
что понадергал из книжек, пестро, красно, а в голове
хоть бы что-нибудь из того вынес, и видишь потом, как даже разговор с простым купцом, знающим одно свое дело, но знающим его твердо и опытно, лучше всех этих побрякушек.
Везде, где
бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде
хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то,
что случалось ему видеть дотоле, которое
хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.
Купец, который на рысаке был помешан, улыбался на это с особенною, как говорится, охотою и, поглаживая бороду, говорил: «Попробуем, Алексей Иванович!» Даже все сидельцы [Сиделец — приказчик, продавец в лавке.] обыкновенно в это время, снявши шапки, с удовольствием посматривали друг на друга и как будто
бы хотели сказать: «Алексей Иванович хороший человек!» Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое,
что Алексей Иванович «
хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст».
— В том-то <и дело>,
что ничего этого нет, — сказал Платонов. — Поверите ли,
что иной раз я
бы хотел, чтобы это было, чтобы была какая-нибудь тревога и волненья. Ну,
хоть бы просто рассердил меня кто-нибудь. Но нет! Скучно — да и только.
Въезд в какой
бы ни было город,
хоть даже в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов, магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем,
что на диво произвела рука и мысль человека.
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и
хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою,
что все,
что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
Часто, право, думаю: «Ну, зачем столько ума дается в одну голову? ну,
что бы хоть каплю его в мою глупую,
хоть бы на то, чтобы сумел дом свой держать!
Что ж за направленье такое,
что не успеешь поворотиться, а тут уж и выпустят историю, и
хоть бы какой-нибудь смысл был…
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. —
Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу подать, а и не на
чем.
Поклонник славы и свободы,
В волненье бурных дум своих,
Владимир и писал
бы оды,
Да Ольга не читала их.
Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.
И впрямь, блажен любовник скромный,
Читающий мечты свои
Предмету песен и любви,
Красавице приятно-томной!
Блажен…
хоть, может быть, она
Совсем иным развлечена.
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог
бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
«
Что я за неженка? авось не замерзну.
Хоть бы поскорей это все кончилось: сесть
бы и ехать».
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если
бы в тяжелые минуты жизни я
хоть мельком мог видеть эту улыбку, я
бы не знал,
что такое горе. Мне кажется,
что в одной улыбке состоит то,
что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
Остапу и Андрию казалось чрезвычайно странным,
что при них же приходила на Сечь гибель народа, и
хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто
бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому, [Кошевой — руководитель коша (стана), выбиравшийся ежегодно.] который обыкновенно говорил...
— Я
бы не просил тебя. Я
бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы
хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот для
чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я
бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
—
Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали
бы твое тело да бросали его в воду. Пусть же
хоть и будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот,
что прилетает из польской земли.
Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!
— Да он славно бьется! — говорил Бульба, остановившись. — Ей-богу, хорошо! — продолжал он, немного оправляясь, — так,
хоть бы даже и не пробовать. Добрый будет козак! Ну, здорово, сынку! почеломкаемся! — И отец с сыном стали целоваться. — Добре, сынку! Вот так колоти всякого, как меня тузил; никому не спускай! А все-таки на тебе смешное убранство:
что это за веревка висит? А ты, бейбас,
что стоишь и руки опустил? — говорил он, обращаясь к младшему, —
что ж ты, собачий сын, не колотишь меня?
— Не говори мне ничего. Вези меня в Варшаву.
Что бы ни было, а я хочу еще раз увидеть его, сказать ему
хоть одно слово.
—
Хоть бы умереть-то дали спокойно! — закричала она на всю толпу, —
что за спектакль нашли! С папиросами! Кхе-кхе-кхе! В шляпах войдите еще!.. И то в шляпе один… Вон! К мертвому телу
хоть уважение имейте!
Он шел скоро и твердо, и
хоть чувствовал,
что весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся,
что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во
что бы ни стало надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось
хоть сколько-нибудь сил и
хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
Ну, был
бы я, например,
хоть обжора, клубный гастроном, а то ведь вот
что я могу есть!
Нет, думаю, мне
бы хоть черточку!
хоть бы самую махочку черточку, только одну, но только такую, чтоб уж этак руками можно взять было, чтоб уж вещь была, а не то
что одну эту психологию.
— Извините, сударь, — дрожа со злости, ответил Лужин, — в письме моем я распространился о ваших качествах и поступках единственно в исполнении тем самым просьбы вашей сестрицы и мамаши описать им: как я вас нашел и какое вы на меня произвели впечатление?
Что же касается до означенного в письме моем, то найдите
хоть строчку несправедливую, то есть
что вы не истратили денег и
что в семействе том, хотя
бы и несчастном, не находилось недостойных лиц?
— Всего только во втором, если судить по-настоящему! Да
хоть бы и в четвертом,
хоть бы в пятнадцатом, все это вздор! И если я когда сожалел,
что у меня отец и мать умерли, то уж, конечно, теперь. Я несколько раз мечтал даже о том,
что, если б они еще были живы, как
бы я их огрел протестом! Нарочно подвел
бы так… Это
что, какой-нибудь там «отрезанный ломоть», тьфу! Я
бы им показал! Я
бы их удивил! Право, жаль,
что нет никого!
Ну,
что ты придумала, Поля,
хоть бы ты матери помогла!
Да и
что, скажите, пожалуйста,
что вы находите такого постыдного и презренного
хоть бы в помойных ямах?
На улице опять жара стояла невыносимая;
хоть бы капля дождя во все эти дни. Опять пыль, кирпич и известка, опять вонь из лавочек и распивочных, опять поминутно пьяные, чухонцы-разносчики и полуразвалившиеся извозчики. Солнце ярко блеснуло ему в глаза, так
что больно стало глядеть, и голова его совсем закружилась, — обыкновенное ощущение лихорадочного, выходящего вдруг на улицу в яркий солнечный день.
— А, вы про это! — засмеялся Свидригайлов, — да, я
бы удивился, если
бы, после всего, вы пропустили это без замечания. Ха! ха! Я
хоть нечто и понял из того,
что вы тогда… там… накуролесили и Софье Семеновне сами рассказывали, но, однако,
что ж это такое? Я, может, совсем отсталый человек и ничего уж понимать не могу. Объясните, ради бога, голубчик! Просветите новейшими началами.
— Ведь какая складка у всего этого народа! — захохотал Свидригайлов, — не сознается,
хоть бы даже внутри и верил чуду! Ведь уж сами говорите,
что «может быть» только случай. И какие здесь всё трусишки насчет своего собственного мнения, вы представить себе не можете, Родион Романыч! Я не про вас. Вы имеете собственное мнение и не струсили иметь его. Тем-то вы и завлекли мое любопытство.