Неточные совпадения
Ему
хотелось, чтобы Левин был весел. Но Левин не то что был не весел, он был стеснен. С тем, что было у него в душе, ему
жутко и неловко было в трактире, между кабинетами, где обедали с дамами, среди этой беготни и суетни; эта обстановка бронз, зеркал, газа, Татар — всё это было ему оскорбительно. Он боялся запачкать то, что переполняло его душу.
«Здесь живут все еще так, как жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов жителей — «мертвые души» и так
жутко мертвые, что и не
хочется видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение военному строю, обучают офицера местного гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один офицер уличен в том, что водил мальчиков в публичные дома».
Жутко за Париж и
хочется помочь ему.
Но его не видят. Тишина кажется еще безжизненнее и мертвее от ровного, неуловимого жужжания и вскрикиваний. Становится
жутко, томительно, почти страшно.
Хочется как будто проснуться, громко вскрикнуть, застучать, опрокинуть что-нибудь, вообще сделать что-нибудь такое, что промчалось бы по коридорам, ринулось в классные двери, наполнило бы все это здание грохотом, шумом, тревогой…
Тут, на берегу, овладевают не мысли, а именно думы;
жутко и в то же время
хочется без конца стоять, смотреть на однообразное движение волн и слушать их грозный рев.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел на нее, она на него посмотрела — и обоим стало почти
жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему
хотелось, он не мог; оставаться в одной комнате с нею, гостем в числе других гостей, — было тяжело: он решился уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется на ее дружбу.
Домой идти ему не
хотелось; даже было
жутко и противно вспоминать о своей узкой и длинной, об одном окне, комнате, со всеми надоевшими до отвращения предметами.
Идти домой Ромашову не
хотелось — там было
жутко и скучно. В эти тяжелые минуты душевного бессилия, одиночества и вялого непонимания жизни ему нужно было видеть близкого, участливого друга и в то же время тонкого, понимающего, нежного сердцем человека.
У меня эти песни вызывали горячее чувство зависти к певцу, к его красивой власти над людьми; что-то
жутко волнующее вливалось в сердце, расширяя его до боли,
хотелось плакать и кричать поющим людям...
Жутко стало и Владе. Неужели это для него Передонов едет? Ему
захотелось умилостивить Передонова. Он сказал...
…Дни летят… И хорошо мне, и почему-то
жутко, и Бога благодарить
хочется, и слезы недалеко. О теплые, светлые дни!
Разговор за винтом, шаги Петра, треск в камине раздражали их, и не
хотелось смотреть на огонь; по вечерам и плакать уже не
хотелось, но было
жутко и давило под сердцем.
И
хочется"пролить новый свет", и
жутко.
Сыростью и холодом веет от этих каменных стен, на душе становится
жутко, и
хочется еще раз взглянуть на яркий солнечный свет, на широкое приволье горной панорамы, на синее небо, под которым дышится так легко и свободно.
И прежде мне всегда бывало неловко,
жутко, когда я видал разряженную даму в бальном платье, но теперь мне прямо страшно, я прямо вижу нечто опасное для людей и противузаконное, и
хочется крикнуть полицейского, звать защиту против опасности, потребовать того, чтобы убрали, устранили опасный предмет.
Тетка раньше никогда не боялась потемок, но теперь почему-то ей стало
жутко и
захотелось лаять.
Гавриле стало
жутко. Ему
хотелось, чтобы хозяин воротился скорее. Шум в трактире сливался в одну ноту, и казалось, что это рычит какое-то огромное животное, оно, обладая сотней разнообразных голосов, раздраженно, слепо рвется вон из этой каменной ямы и не находит выхода на волю… Гаврила чувствовал, как в его тело всасывается что-то опьяняющее и тягостное, от чего у него кружилась голова и туманились глаза, любопытно и со страхом бегавшие по трактиру…
Вздрогнул, помню, и оглянулся я, ибо —
жутко мне стало: вижу в старике нечто безумное. И эти чёрные тени лежат вокруг, прислушиваясь; шорохи лесные отовсюду ползут, заглушая слабый треск углей, тихий звон ручья. Мне тоже
захотелось на колени встать. Он уже громко говорит, как бы споря...
И теперь ей стало
жутко и неловко, и
захотелось отложить эти полторы тысячи куда-нибудь подальше, чтобы не видеть их.
Назаров следил за полётом птицы, и ему казалось, что в нём тоже медленно плавает чёрный шарик, — никаких мыслей нет, не
хочется думать, и
жутко следить за этой чёрной точкой в небе, отражённой где-то глубоко в душе.
Я поглядел на больное, истрепавшееся лицо графа, на рюмку, на лакея в желтых башмаках, поглядел я на чернобрового поляка, который с первого же раза показался мне почему-то негодяем и мошенником, на одноглазого вытянувшегося мужика, — и мне стало
жутко, душно… Мне вдруг
захотелось оставить эту грязную атмосферу, предварительно открыв графу глаза на всю мою к нему безграничную антипатию… Был момент, когда я готов уже был подняться и уйти… Но я не ушел… Мне помешала (стыдно сознаться!) простая физическая лень…
И ему делалось невыразимо
жутко и
хотелось поскорее выскочить из каюты на свежий воздух, к людям.
Ради чего он подвергается опасности, употребляя невероятные усилия, чтобы не показать перед поручиком Робеном и перед другими, что ему, Ашанину, очень
жутко и не
хочется умереть, да еще из-за чужого дела, вдобавок ему несимпатичного?
Я лезла к ней по ее каменистым уступам и странное дело! — почти не испытывала страха. Когда передо мною зачернели в сумерках наступающей ночи высокие, полуразрушенные местами стены, я оглянулась назад. Наш дом покоился сном на том берегу Куры, точно узник, плененный мохнатыми стражниками-чинарами. Нигде не видно было света. Только в кабинете отца горела лампа. «Если я крикну — там меня не услышат», — мелькнуло в моей голове, и на минуту мне сделалось так
жутко, что
захотелось повернуть назад.
Он не посмел предложить ей руку. Его волнение росло. Бесстрастно
хотелось открыться ей, и
жутко делалось от приближения минуты, когда она услышит от него, что он — вот такой, не лучше тех жуликов, которые выхватили у него бумажник у Воскресенских ворот в Москве.
Ему
жутко за Серафиму, не
хочется ни подо что подводить ее.
Так омерзительно живо вспомнилась Юрасову эта песня, которую он слышал во всех городских садах, которую пели его товарищи и он сам, что
захотелось отмахиваться от нее руками, как от чего-то живого, как от камней, брошенных из-за угла. И такая жестокая власть была в этих
жутко бессмысленных словах, липких и наглых, что весь длинный поезд сотнею крутящихся колес подхватил их...
Долго лежал и плакал Бобка на зеленом мху. Ему было и
жутко, и холодно, и
хотелось кушать. Ему вспомнились те вкусные вещи, которые няня заказывала кухарке Матрене к сегодняшнему вечеру. Особенно ярко представлялась та вкусная булка, которую испекла сегодня Матрена и которую подадут к чаю. Булка так живо представлялась его воображению, что Бобку неудержимо потянуло домой, за чайный стол. Он утер слезы, вскочил с травы и пошел назад, с трудом отыскивая в траве следы своих крошечных ножонок.
— Умереть! — повторил он даже вслух и вдруг ему стало невообразимо
жутко. Он окинул взглядом свою маленькую каморку и ему показалось, что это и есть его гроб, что здесь он похоронен, зарыт, похоронен заживо, когда ему
хочется жить. Стены гроба давят его, ему тяжело дышать, члены онемели, ему
хочется двинуться — он не может приподняться — не в состоянии. Он умер, а жить ему
хочется. О, как
хочется ему жить. Где его мать? Где она, Мери? Никого нет! Он один, один в тесном гробу. Все кончено. Выхода нет.
И стыдно, и
жутко, и не
хочется никому прямо в глаза взглянуть.