Неточные совпадения
Принц пользовался необыкновенным даже между принцами
здоровьем; и гимнастикой и
хорошим уходом за своим телом, он довел себя до такой силы, что, несмотря на излишества, которым он предавался в удовольствиях, он был свеж, как большой зеленый глянцовитый голландский огурец.
Жизнь, казалось, была такая, какой
лучше желать нельзя: был полный достаток, было
здоровье, был ребенок, и у обоих были занятия.
— Он был очень болен после того свидания с матерью, которое мы не пре-ду-смотрели, — сказал Алексей Александрович. — Мы боялись даже за его жизнь. Но разумное лечение и морские купанья летом исправили его
здоровье, и теперь я по совету доктора отдал его в школу. Действительно, влияние товарищей оказало на него
хорошее действие, и он совершенно здоров и учится хорошо.
— А что,
здоровье ее
лучше? — с волнением спросил Левин.
Нехаева не уезжала. Клим находил, что
здоровье ее становится
лучше, она меньше кашляет и даже как будто пополнела. Это очень беспокоило его, он слышал, что беременность не только задерживает развитие туберкулеза, но иногда излечивает его. И мысль, что у него может быть ребенок от этой девицы, пугала Клима.
Красавина. Пойдем! Какой у тебя аппетит, дай тебе бог
здоровья, меня ижно завидки берут. Уж чего
лучше на свете, коли аппетит хорош! Значит, весь человек здоров и душой покоен.
— Нет, Андрей, все это меня утомит: здоровье-то плохо у меня. Нет, уж ты
лучше оставь меня, поезжай себе один…
Чем смотреть на сфинксы и обелиски, мне
лучше нравится простоять целый час на перекрестке и смотреть, как встретятся два англичанина, сначала попробуют оторвать друг у друга руку, потом осведомятся взаимно о
здоровье и пожелают один другому всякого благополучия; смотреть их походку или какую-то иноходь, и эту важность до комизма на лице, выражение глубокого уважения к самому себе, некоторого презрения или, по крайней мере, холодности к другому, но благоговения к толпе, то есть к обществу.
А ты
лучше помоли царицу небесную, скорую заступницу и помощницу, о
здоровье его, да чтоб и тебя простила за неправильное размышление твое.
— Вот и это
хороший человек… Не правда ли, Вася, ты
хороший человек? На твое
здоровье!
Лопухов собирался завтра выйти в первый раз из дому, Вера Павловна была от этого в особенно
хорошем расположении духа, радовалась чуть ли не больше, да и наверное больше, чем сам бывший больной. Разговор коснулся болезни, смеялись над нею, восхваляли шутливым тоном супружескую самоотверженность Веры Павловны, чуть — чуть не расстроившей своего
здоровья тревогою из — за того, чем не стоило тревожиться.
На диване сидели лица знакомые: отец, мать ученика, подле матери, на стуле, ученик, а несколько поодаль лицо незнакомое — высокая стройная девушка, довольно смуглая, с черными волосами — «густые,
хорошие волоса», с черными глазами — «глаза
хорошие, даже очень
хорошие», с южным типом лица — «как будто из Малороссии; пожалуй, скорее даже кавказский тип; ничего, очень красивое лицо, только очень холодное, это уж не по южному;
здоровье хорошее: нас, медиков, поубавилось бы, если бы такой был народ!
Я в своей комнате перед обедом все думала, что
лучше умереть, чем жить, как я живу теперь, и вдруг, за обедом, Д. говорит: «Вера Павловна, пьем за
здоровье моей невесты и вашего жениха».
— Конечно, — соглашался Прохоров. — Уж ежели для
здоровья, так на что
лучше.
— Так уж
лучше я выпью за твое
здоровье…
Здоровье мое несколько
лучше, хотя все еще я сижу дома. Это продолжительное домовничество, кажется, большие волнует других, нежели меня самого. Я не скучаю, и время незаметно проходит среди занятий и добрых друзей, которые меня навещают с уверенностию всегда застать хозяина.
— Да, пожалуйста, и Лизе скажи, что это я ей посылаю. Пусть на
здоровье читает.
Лучше, чем стонать-то да с гусарами брындахлыстничать.
Здоровье матери было
лучше прежнего, но не совсем хорошо, а потому, чтоб нам можно было воспользоваться летним временем, в Сергеевке делались приготовления к нашему переезду: купили несколько изб и амбаров; в продолжение Великого поста перевезли и поставили их на новом месте, которое выбирать ездил отец мой сам; сколько я ни просился, чтоб он взял меня с собою, мать не отпустила.
— Более всего надо беречь свое
здоровье, — говорил он догматическим тоном, — и во-первых, и главное, для того чтоб остаться в живых, а во-вторых, чтобы всегда быть здоровым и, таким образом, достигнуть счастия в жизни. Если вы имеете, мое милое дитя, какие-нибудь горести, то забывайте их или
лучше всего старайтесь о них не думать. Если же не имеете никаких горестей, то… также о них не думайте, а старайтесь думать об удовольствиях… о чем-нибудь веселом, игривом…
—
Лучше бы пойти, Наташа; ведь ты же хотела давеча и шляпку вот принесла. Помолись, Наташенька, помолись, чтобы тебе бог
здоровья послал, — уговаривала Анна Андреевна, робко смотря на дочь, как будто боялась ее.
Года мои преклонные, да и
здоровье нынче уж не то, что прежде бывало: вот и хочется мне теперь, чтоб вы меня, старуху, успокоили, грех-то с меня этот сняли, что вот я всю жизнь все об маммоне да об маммоне, а на
хорошее да на благочестивое — и нет ничего.
— Да, — отвечал тот, не без досады думая, что все это ему очень нравилось, особенно сравнительно с тем мутным супом и засушенной говядиной, которые им готовила трехрублевая кухарка. То же почувствовал он, выпивая стакан мягкого и душистого рейнвейна, с злобой воображая, что дома, по предписанию врача, для
здоровья, ему следовало бы пить такое именно
хорошее вино, а между тем он должен был довольствоваться шестигривенной мадерой.
— Послушайте, батюшка, — обратился к нему магистр, — сейчас мы будем пить за
здоровье вашего вице-губернатора. Нельзя ли его попросить сюда? Он в карты там играет. Можно ведь, я думаю? Он парень
хороший.
— Нет, сударь, немного; мало нынче книг
хороших попадается, да и
здоровьем очень слаб: седьмой год страдаю водяною в груди. Горе меня, сударь, убило: родной сын подал на меня прошение, аки бы я утаил и похитил состояние его матери. О господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй! — заключил почтмейстер и глубоко задумался.
Статный, стройный рост, приятные, немного расплывчатые черты, ласковые голубоватые глазки, золотистые волосы, белизна и румянец кожи — а главное: то простодушно-веселое, доверчивое, откровенное, на первых порах несколько глуповатое выражение, по которому в прежние времена тотчас можно было признать детей степенных дворянских семей, «отецких» сыновей,
хороших баричей, родившихся и утучненных в наших привольных полустепных краях; походочка с запинкой, голос с пришепеткой, улыбка, как у ребенка, чуть только взглянешь на него… наконец, свежесть,
здоровье — и мягкость, мягкость, мягкость, — вот вам весь Санин.
— Вот ты —
хороший юнкарь, дай бог тебе доброго
здоровья и спасибо на хлебе, на соли, — кланялась она головой, — а то ведь есть и из вашей братии, из юнкарей, такие охальники, что не приведи господи.
— Главное, влюбился в какую-то француженку из кондитерской Люке, — продолжал Терхов, — та окончательно истощила его кошелек и
здоровье;
хорошего исхода подобной жизни ожидать было нечего.
— Да обуздай наконец язычище свой! Ну, суд — ну, и прекрасно! И будет с тебя! Архитектура вот… разбирай ее на
здоровье! Здание прочное — внутри двор… Чего
лучше!
— Поговорим спокойно, Пыльников. Вы и сами можете не знать действительного состояния вашего
здоровья: вы — мальчик старательный и
хороший во всех отношениях, поэтому для меня вполне понятно, что вы не хотели просить увольнения от уроков гимнастики. Кстати, я просил сегодня Евгения Ивановича притти ко мне, так как и сам чувствую себя дурно. Вот он кстати и вас посмотрит. Надеюсь, вы ничего не имеете против этого?
— К чему ж так обвинять? — заметил я с некоторою робостью. — Известно, что Татьяна Ивановна… не в полном своем
здоровье… или,
лучше сказать, у ней такая мания… Мне кажется, виноват один Обноскин, а не она.
Здоровье рыбы, без сомнения, зависит от
хорошей воды и пищи.
— Ну, на
здоровье; утрись поди! — произнес Глеб, выпуская Гришку, который бросился в угол, как кошка, и жалобно завопил. — А то не хочу да не хочу!.. До колен не дорос, а туда же: не хочу!.. Ну, сват, пора, я чай, и закусить: не евши легко, а поевши-то все как-то
лучше. Пойдем, — довершил рыбак, отворяя дверь избы.
— Максим Николаич, барин из-под Славяносербска, в прошлом годе тоже повез своего парнишку в учение. Не знаю, как он там в рассуждении наук, а парнишка ничего,
хороший… Дай бог
здоровья, славные господа. Да, тоже вот повез в ученье… В Славяносербском нету такого заведения, чтоб, стало быть, до науки доводить. Нету… А город ничего,
хороший… Школа обыкновенная, для простого звания есть, а чтоб насчет большого ученья, таких нету…. Нету, это верно. Тебя как звать?
— Ничего,
хороший человек… — говорил Пантелей, глядя на хутора. — Дай бог
здоровья, славный господин… Варламов-то, Семен Александрыч… На таких людях, брат, земля держится. Это верно… Петухи еще не поют, а он уж на ногах… Другой бы спал или дома с гостями тары-бары-растабары, а он целый день по степу… Кружится… Этот уж не упустит дела… Не-ет! Это молодчина…
— Ивану Иванычу-то? А я вот сапожки снял и босиком прыгаю. Ножки у меня больные, стуженые, а без сапогов оно выходит слободнее… Слободнее, молодчик… То есть без сапогов-то… Значит, племянник? А он
хороший человек, ничего… Дай бог
здоровья… Ничего… Я про Ивана Иваныча-то… К молокану поехал… О господи, помилуй!
Мне хотелось душевного покоя,
здоровья,
хорошего воздуха, сытости.
—
Лучше бы тебе не говорить про этакое! — серьёзно посоветовал дядя Пётр. — Мал ты. Ты гуляй себе,
здоровья нагуливай… Жить надо здоровому; если не силён, работать не можешь, — совсем нельзя жить. Вот те и вся премудрость… А чего богу нужно — нам неизвестно.
В это время Анне Михайловне шел двадцатый, а Дорушке пятнадцатый год. Труды и заботы Анны Михайловны увенчались полным успехом: магазин ее приобретал день ото дня лучшую репутацию,
здоровье служило как нельзя
лучше; Амур щадил их сердца и не шевелил своими мучительными стрелами: нечего желать было больше.
— Это дело
хорошее; это при всяком
здоровье не мешает делать! — одобрил его нотариус.
Пью за
здоровье товарища моих лучших годов, пью за молодость, за ее надежды, за ее стремления, за ее доверчивость и честность, за все то, от чего и в двадцать лет бились наши сердца и
лучше чего мы все-таки ничего не узнали и не узнаем в жизни…
«Славная голова! — думал он, растягиваясь на соломе и вспоминая о фон Корене. —
Хорошая голова, дай бог
здоровья. Только в нем жестокость есть…»
Ко кресту он подошёл в ряду именитых горожан; это особенно не понравилось им, и, когда обедня отошла, виднейшие люди Дрёмова остановились на паперти поделиться мыслями о чужом человеке. Одни говорили — прасол [мясник — Ред.], другие — бурмистр [управляющий в имении — Ред.], а городской староста Евсей Баймаков, миролюбивый человек плохого
здоровья, но
хорошего сердца, сказал, тихонько покашливая...
Трудно видеть недостатки своего века, особенно когда эти недостатки стали слабее, нежели были в прежнее время; вместо того, чтобы замечать, как много еще в нас изысканной искусственности, мы замечаем только, что XIX век стоит в этом отношении выше XVII,
лучше его понимая природу, и забываем, что ослабевшая болезнь не есть еще полное
здоровье.
— Вам
лучше знать, Сергей Кузьмич, на то вы и обучены, чтоб это дело понимать как оно есть, что вырвать, а что каплями или прочим чем… На то вы, благодетели, и поставлены, дай бог вам
здоровья, чтоб мы за вас денно и нощно, отцы родные… по гроб жизни…
— Хотя бы и так. Что смущаться? Ты болен, потому что работал через силу и утомился, а это значит, что свое
здоровье ты принес в жертву идее, и близко время, когда ты отдашь ей и самую жизнь. Чего
лучше? Это — то, к чему стремятся все вообще одаренные свыше благородные натуры.
Ненавидели мы свиней; живя
лучше нас, они служили для всех, кроме хозяина, источником великих обид и грязных забот о их
здоровье и сытости.
— У вас завидное
здоровье, — сказал он, пристально и задумчиво рассматривая маленькую загорелую кисть её руки. — И я думаю, что у вас очень
хорошее сердце, — неожиданно для себя вырвалось у него.
— Ай, ай!.. Нет, нет, сиди-ка дома. Как это можно! — говорила жена управляющего, глядя на Акулину пристально и с каким-то жалостным выражением в лице. — А, да какая у тебя тут хорошенькая девочка! — продолжала она, указывая на Дуньку и думая тем развеселить больную. — Она, кажись, дочка тебе?.. То-то; моли-ка
лучше бога, чтоб дал тебе
здоровье да сохранил тебя для нее… Вишь, славненькая какая, просто чудо!..
Но это был случай единственный. О других подобных я даже и не слыхал никогда. Потому что, — говорю это, как перед богом, положа руку на сердце, — потому что люди, если только их брать не гуртом, а по отдельности, большею частью
хорошие, добрые, славные люди, отзывчивые к бедности. Правда, помогают они чаще не тем, кому следует. Ну, что ж поделаешь: наглость всегда правдоподобнее нужды. Чему вы смеетесь? За ваше
здоровье!..
Загоскин не любил лечиться; первую зиму он перемогался, продолжал ежедневно выезжать, надеялся, что лето и верховая езда за городом, которую он очень любил,
лучше докторов восстановят его
здоровье.