Неточные совпадения
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С
ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку
дамОгнем нежданных эпиграмм.
Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между
дамами, репутацией очень
ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.
— Католики
дали Кампанеллу, Менделя, вообще множество
ученых, историков, а наши монахи чугунные невежды, даже сносной истории русских сект не могут написать.
По дороге от Паарля готтентот-мальчишка, ехавший на вновь вымененной в Паарле лошади, беспрестанно исчезал дорогой в кустах и гонялся за маленькими черепахами. Он поймал две: одну
дал в наш карт, а другую
ученой партии, но мы и свою сбыли туда же, потому что у нас за ней никто не хотел смотреть, а она ползала везде, карабкаясь вон из экипажа, и падала.
«Отошлите это в
ученое общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого образования, пишите иначе.
Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Все подходит под какой-то прозаический уровень.
«Насчет же мнения
ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть на
дам, а не прямо пред собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я утверждаю, что он должен был смотреть не налево на
дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
Вообще судя, странно было, что молодой человек, столь
ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не
дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.
Он был человек умный и
ученый, владел мастерски русским языком, удачно вводя в него церковнославянский; все это вместе не
давало ему никаких прав на оппозицию.
«Эрмитаж» стал
давать огромные барыши — пьянство и разгул пошли вовсю. Московские «именитые» купцы и богатеи посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались… Зернистая икра подавалась в серебряных ведрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали… И все-таки спаржу с ножа ели и ножом резали артишоки. Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни
ученую свинью у клоуна Таити съели…
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие книги и сочинения, в разных частях света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели
дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез
ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
— Необыкновенно! — подтвердила Марья Дмитриевна. — Ну, Варвара Павловна, признаюсь, — промолвила она, в первый раз называя ее по имени, — удивили вы меня: вам хоть бы концерты
давать. Здесь у нас есть музыкант, старик, из немцев, чудак, очень
ученый; он Лизе уроки
дает; тот просто от вас с ума сойдет.
Он очень верно подражал жужжанию мухи, которую пьяный ловит на оконном стекле, и звукам пилы; смешно представлял, став лицом в угол, разговор нервной
дамы по телефону, подражал пению граммофонной пластинки и, наконец, чрезвычайно живо показал мальчишку-персиянина с
ученой обезьяной.
— Профессор,
дайте я поцелую вашу
ученую руку.
А он все с аглицкой,
ученой точки берет, и не поверил; говорит: «Ну, если ты не хочешь так, в своем виде, открыть, то
давай с тобою вместе ром пить».
Репортером по заседаниям Городской думы и земства был Ф.Н. Митропольский. Немало университетской молодежи обслуживало
ученые общества,
давало отчеты по
ученым собраниям, а я вел происшествия и командировки.
Много денег
дали братья Алексеевы, и составилась организованная при помощи В.А. Гольцева, сумевшего пригласить и старых журналистов, и
ученых, и молодежь, редакция левого направления.
— Почему мне в этакие минуты всегда становится грустно, разгадайте,
ученый человек? Я всю жизнь думала, что и бог знает как буду рада, когда вас увижу, и всё припомню, и вот совсем как будто не рада, несмотря на то что вас люблю… Ах, боже, у него висит мой портрет!
Дайте сюда, я его помню, помню!
— Но я вот, имея честь слушать вас, — сказал почтительно молодому
ученому частный пристав, — вижу, что
дам тут никаких не было.
«Военные люди — главное бедствие мира. Мы боремся с природой, с невежеством, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить наше жалкое существование.
Ученые посвящают труду всю жизнь для того, чтобы найти средства помочь, облегчить судьбу своих братьев. И, упорно трудясь и делая открытие за открытием, они обогащают ум человеческий, расширяют науку, каждый день
дают новые знания, каждый день увеличивая благосостояние, достаток, силу народа.
— Да, Фома! — подхватил Бахчеев, — прости и ты меня, дурака! не знал я тебя, не знал! Ты, Фома Фомич, не только
ученый, но и — просто герой! Весь дом мой к твоим услугам. А лучше всего приезжай-ка, брат, ко мне послезавтра, да уж и с матушкой-генеральшей, да уж и с женихом и невестой, — да чего тут! всем домом ко мне! то есть вот как пообедаем, — заранее не похвалюсь, а одно скажу: только птичьего молока для вас не достану! Великое слово
даю!
Давайте его сюда!
давайте сюда всех
ученых!
Дай Бог, конечно, открытий, я их жарко желаю, — не по своей, разумеется, должности, — но все, что
ученые откроют, то все в нашу пользу, а не в пользу материалистов.
— Только ты смотри, Георгий, боже тебя сохрани, не забывай матери и Ивана Иваныча. Почитать мать велит заповедь, а Иван Иваныч тебе благодетель и вместо отца. Ежели ты выйдешь в
ученые и, не
дай бог, станешь тяготиться и пренебрегать людями по той причине, что они глупее тебя, то горе, горе тебе!
Я рад, что могу
дать ей приют и покой и возможность не работать в случае, если она заболеет, ей же кажется, что оттого, что она сошлась со мной, в моей жизни будет больше порядка и что под ее влиянием я сделаюсь великим
ученым.
Двадцатого февраля 1886 года — юбилей С. А. Юрьева, празднуется в Колонном зале «Эрмитажа». Глаголями стояли сверкающие серебром и цветами столы в окружении темной зелени лавров и пальм. Я был командирован редакцией «Русских ведомостей»
дать отчет о юбилее, и когда явился, то уже все сидели за столом. По правую сторону юбиляра сидела Г. Н. Федотова, а по левую — М. Н. Ермолова. Обед был сервирован на сто пятьдесят персон. Здесь были все крупные представители
ученой, литературной и артистической Москвы…
— Ну, какое сравнение разговаривать, например, с ними, или с простодушным Ильею Макаровичем? — спрашивала Дора. — Это — человек, он живет, сочувствует, любит, страдает, одним словом, несет жизнь; а те, точно кукушки, по чужим гнездам прыгают; точно
ученые скворцы сверкочат: «
Дай скворушке кашки!» И еще этакие-то кукушки хотят, чтобы все их слушали. Нечего сказать, хорошо бы стало на свете! Вышло бы, что ни одной твари на земле нет глупее, как люди.
— Ну вот, так-то лучше! Чего вы! Вот, бог
даст, весна придет, на волю пойдем… Солнышко… работа вольная на Волге будет! Что вам печалиться, вы молодой,
ученый, у вас дорога широкая. Мне о вас Размоляев давечи рассказывал. Вот моя уж песенка спета, мне и крышка тут!
Шабельский (Львову). Скажите мне, почтеннейший жрец науки, какой
ученый открыл, что при грудных болезнях
дамам бывают полезны частые посещения молодого врача? Это великое открытие! Великое! Куда оно относится: к аллопатии или гомеопатии?
— В молодости он обещал быть
ученым, готовился быть оставленным при университете; но, на беду великую, в одном барском доме, где
давал уроки, он встретил дочь — девушку смазливую и неглупую…
Впрочем, родители мои никогда не назначали меня к
ученому званию, даже имели к нему предубеждение, и согласно их воле Григорий Иваныч
давал направление моему воспитанию.
Маша(взглянув на часы). Скоро
дадут. Меня выдали замуж, когда мне было восемнадцать лет, и я своего мужа боялась, потому что он был учителем, а я тогда едва кончила курс. Он казался мне тогда ужасно
ученым, умным и важным. А теперь уж не то, к сожалению.
Эта уверенность в том, что новое сочинение г. Устрялова имеет интерес не только специально
ученый, но и общественный,
дает нам смелость говорить о нем, хотя мы и не можем сделать никаких поправок и дополнений к труду г. Устрялова.
В том и другом на первом плане является собрание и поверка материалов, которые, собственно, и
дают обоим произведениям право на
ученое значение.
— Господа! — так же восторженно, но уже вкрадчиво говорил Алексей, размахивая вилкой. — Сын мой, Мирон, умник, будущий инженер, сказывал: в городе Сиракузе знаменитейший
ученый был; предлагал он царю:
дай мне на что опереться, я тебе всю землю переверну!
Евреинов говорил, что в Казани я буду жить у него, пройду за осень и зиму курс гимназии, сдам «кое-какие» экзамены — он так и говорил: «кое-какие», — в университете мне
дадут казенную стипендию, и лет через пять я буду «
ученым».
Кто убил учение Лейбница и
дал ему труповой вид школьности, как не
ученые прозекторы?
(58) Видно, однако ж, что в свое время княгиня Дашкова всего более известна была своими стихотворениями. В словаре Новикова читаем: «Княгиня Дашкова… писала стихи; из них некоторые, весьма изрядные, напечатаны в ежемесячном сочинении «Невинное упражнение» 1763 года, в Москве. Впрочем, она почитается за одну из
ученых российских
дам и любительницу свободных наук» («Опыт исторического словаря о российских писателях» Новикова, 1772, стр. 55).
Но, как бы то ни было, самая мысль составить историю из свода летописей уже замечательна для того времени, когда юные русские
ученые, как все вообще юноши,
давая слишком большой простор своему воображению, отважно заменяли цветами его недостаток фактических сведений.
Феоктиста Саввишна, внимательно осмотрев Павла, начала с ним разговаривать, вероятно, для узнания его умственных способностей; она сначала спросила его о матери, а потом и пошла допытываться — где он, чему и как учился, что такое университет, на какую он должность кандидат; и вслед за тем, услышав, что
ученый кандидат не значит кандидат на какую-нибудь должность, она очень интересовалась знать, почему он не служит и какое ему
дадут жалованье, когда поступит на службу.
Надумал идти в город. Был там протопоп, благочестивой жизни и весьма
учёный, — с раскольниками ревностно состязался о делах веры и славу прозорливца имел. Объявил тестю, что ухожу, дом и всё, принадлежащее мне, оставляю ему, а он пусть
даст мне за всё сто рублей.
Проклиная все учение и
ученых, выдумавших его, мы, на зло азбуке,
дали свои наименования: «аз» стал у нас раскаряка, «буки» — горбун с рогом, «веди» — пузан.
Был какой-то
ученый, какой-то трудной специальности, говорили, будто астроном. Ему надо было написать
ученое сочинение на какую-то степень по этому предмету, который он хорошо знал, но был совершенно бездарен. Сидел, сидел этот
ученый, мучился и пришел в отчаяние, а Самбурский был к ним вхож и в доме дружен. Видит он это горе, день, два, месяц,
давал советы, обещал помощь и, наконец, рассердясь, говорит...
— Возьми свою жену, — сказал судья
ученому, — а мужику
дать пятьдесят палок. —
Ученый взял свою жену, а мужика тут же наказали.
Тогда барин сказал: «Вот если бы ты знал грамоте, я бы тебе книжку
дал о механике, и там ты бы прочел о такой мельнице и увидал бы, что такой мельницы сделать нельзя, что много людей
ученых посходили с ума — все выдумывали такую мельницу, чтоб сама ходила».
Альтанскнй был
ученый бурсак, матушка — просвещенная баронесса; эта разница лежала между ними всегда при всем видимом сходстве их убеждений и при несомненном друг к другу уважении. Старый
ученый считал мою мать женщиною, выходящею далеко вон из ряда, но… все-таки иногда
давал ей свои рифмованные ответы, смысл которых обозначал, что он считает то или другое ее положение не достойным ответа более серьезного.
Когда философ или
ученый открывает истину, то он стремится к самой истине, а не к счастью, хотя открытие истины может
дать счастье.
Шекспир, Достоевский, Л. Толстой, Стендаль, Пруст гораздо больше
дают для понимания человеческой природы, чем академические философы и
ученые — психологи и социологи.
Законническая, социально обыденная этика
дает преобладание отношению к иерархическому чину, к носителю власти, к иерарху церкви, к монарху, к главе семьи, к начальнику над отношением к человеку, к человеческому качеству, к творцу, к доброму человеку, к таланту, к
ученому и поэту.
Философы и
ученые очень мало
дали для учения о человеке.
„Сухоручка“
дала ему понять и то, что будь Саня любимая дочь и племянница Ивана Захарыча и ее, Павлы Захаровны, ему, землемеру, хоть и
ученому, нечего было бы и мечтать о ней…