Неточные совпадения
Новая точка, еще точка… сперва черная, потом ярко-оранжевая; образуется
целая связь светящихся точек и затем — настоящее море,
в котором
утопают все отдельные подробности, которое крутится
в берегах своею собственною силою, которое издает свой собственный треск, гул и свист.
Утешающим
тоном старшей, очень ласково она стала говорить вещи, с детства знакомые и надоевшие Самгину. У нее были кое-какие свои наблюдения, анекдоты, но она говорила не навязывая, не убеждая, а как бы разбираясь
в том, что знала. Слушать ее тихий, мягкий голос было приятно, желание высмеять ее — исчезло. И приятна была ее доверчивость. Когда она подняла руки, чтоб поправить платок на голове, Самгин поймал ее руку и
поцеловал. Она не протестовала, продолжая...
Все погрузилось
в сон и мрак около него. Он сидел, опершись на руку, не замечал мрака, не слыхал боя часов. Ум его
утонул в хаосе безобразных, неясных мыслей; они неслись, как облака
в небе, без
цели и без связи, — он не ловил ни одной.
И
целые века проходят,
целые поколения идут,
утопая в омуте нравственного и физического разврата, — и никто, ничто не останавливает этого мутного потока слепо распутной жизни!
Половодов скрепя сердце тоже присел к столу и далеко вытянул свои поджарые ноги; он смотрел на Ляховского и Привалова таким взглядом, как будто хотел сказать: «Ну, друзья, что-то вы теперь будете делать… Посмотрим!» Ляховский
в это время успел вытащить
целую кипу бумаг и бухгалтерских книг, сдвинул свои очки совсем на лоб и проговорил деловым
тоном...
— Я слышала, что Привалов нынче почти совсем не бывает у Бахаревых, — проговорила Антонида Ивановна, тоже стараясь попасть
в тон равнодушия. — Вероятно, дела по опеке отнимают у него все свободное время. Мой Александр
целые ночи просиживает за какими-то бумагами.
Этот несколько суровый
тон сменился горячим
поцелуем, и Половодова едва успела принять свой обычный скучающий и ленивый вид, когда
в гостиной послышались приближавшиеся шаги maman. У Привалова потемнело
в глазах от прилива счастья, и он готов был расцеловать даже Агриппину Филипьевну. Остальное время визита прошло очень весело. Привалов болтал и смеялся самым беззаботным образом, находясь под обаянием теплого взгляда красивых глаз Антониды Ивановны.
Все это проделывалось с
целью попасть
в общий
тон и угодить Зосе.
— Оставьте все, Дмитрий Федорович! — самым решительным
тоном перебила госпожа Хохлакова. — Оставьте, и особенно женщин. Ваша
цель — прииски, а женщин туда незачем везти. Потом, когда вы возвратитесь
в богатстве и славе, вы найдете себе подругу сердца
в самом высшем обществе. Это будет девушка современная, с познаниями и без предрассудков. К тому времени, как раз созреет теперь начавшийся женский вопрос, и явится новая женщина…
Делали шалости и мы, пировали и мы, но основной
тон был не тот, диапазон был слишком поднят. Шалость, разгул не становились
целью.
Цель была вера
в призвание; положимте, что мы ошибались, но, фактически веруя, мы уважали
в себе и друг
в друге орудия общего дела.
Было много случаев, когда погибали
целые семьи от разных эпидемических болезней или пропадали без вести
в тайге, замерзали около дома или
тонули в воде.
Поцелуй милого
Тони, — меня удивляет, что он
в эти лета так много знает на память. Оболенский вместе со мной им восхищается. Он с дружеским участием крепко жмет тебе руку, любезный друг.
Вихров писал таким образом
целый день; все выводимые им образы все больше и больше яснели
в его воображении, так что он до мельчайших подробностей видел их лица, слышал
тон голоса, которым они говорили, чувствовал их походку, совершенно знал все, что у них
в душе происходило
в тот момент, когда он их описывал.
— О нет! — произнес Абреев. — Но это вы сейчас чувствуете по
тону получаемых бумаг, бумаг, над которыми, ей-богу, иногда приходилось
целые дни просиживать, чтобы понять, что
в них сказано!.. На каждой строчке: но, впрочем, хотя… а что именно — этого-то и не договорено, и из всего этого вы могли вывести одно только заключение, что вы должны были иметь железную руку, но мягкую перчатку.
Целую неделю потом Стрелов ходил точно опущенный
в воду и при докладе генералу говорил печально и как-то особенно глубоко вздыхал.
В то же время девица Евпраксея сделалась сурова и неприступна. Прочая прислуга, вся подобранная Стреловым, приняла какой-то особенный
тон, не то жалостливый, не то пренебрежительный. Словом сказать,
в доме воцарился странный порядок,
в котором генерал очутился
в роли школьника, с которым, за фискальство или другую подлость, положено не говорить.
Пашенька чувствует прилив нежности, которая постепенно переходит
в восторг. Она ластится к бабеньке,
целует у ней ручки и глазки, называет царицей и божественной. Марья Петровна сама растрогана; хоть и порывается она заметить, по поводу Михея Пантелеева, что все-таки следует иногда"этим подлецам"снисходить, но заметка эта
утопает в другом рассуждении, выражающемся словами:"а коли по правде, что их, канальев, и жалеть-то!"Таким образом время проводится незаметно до самого приезда дяденек.
Теперь моя черновая работа кончена, и план будущих действий составлен. Этот план ясен и может быть выражен
в двух словах: строгость и снисхождение! Прежде всего — душа преступника! Произвести
в ней спасительное движение и посредством него прийти к раскрытию истины — вот
цель! Затем —
в поход! но не против злоумышленников, милая маменька, а против бедных, неопытных заблуждающихся! Мне кажется, что это именно тот настоящий
тон, на котором можно разыграть какую угодно пьесу…
Были записки серьезные, умоляющие, сердитые, нежные, угрожающие, были записки с упреками и оскорблениями, с чувством собственного достоинства или уязвленного самолюбия, остроумные, милые и грациозные, как улыбка просыпающегося ребенка, и просто взбалмошные, капризные, шаловливые, с неуловимой игрой слов и смыслом между строк, — это было
целое море любви,
в котором набоб не
утонул только потому, что всегда плыл по течению, куда его несла волна.
Но здесь-то и стережет вас Марья Ивановна; она кстати пожалеет вас, если вы, например, влюблены, кстати посмеется с вами, если вы,
в шутливом русском
тоне, рассказываете какую-нибудь новую штуку князя Чебылкина; но будьте уверены, что завтра же и любовь ваша, и проделка его сиятельства будут известны
целому городу.
Слов было немного, но
в тоне, которым были произнесены слова:"ваш друг", заключалась
целая поэма. Во всяком случае,
в эту минуту
в первый раз, но все еще смутно, мелькнула мне мысль, что
в «принципах» известной окраски, если даже они залегли
в общее миросозерцание
в тех чуждых надменности формах,
в каких их воспринял Валерушка, может существовать своего рода трещина, сквозь которую просачивается исключительность и относительно «своих», но менее фаворизированных фортуною.
Она дает
тон курорту; на ней одной можно воочию убедиться, до какого совершенства может быть доведена выкормка женщины, поставившей себе
целью останавливать на своих атурах вожделеющие взоры мужчин, и
в какой мере платье должно служить, так сказать, осуществлением этой выкормки.
«Как этот гордый и великий человек (
в последнем она тоже не сомневалась), этот гордый человек так мелочен, что
в восторге от приглашения какого-нибудь глупого, напыщенного генеральского дома?» — думала она и дала себе слово показывать ему невниманье и презренье, что, может быть, и исполнила бы, если б Калинович показал хотя маленькое раскаяние и сознание своей вины; но он, напротив, сам еще больше надулся и
в продолжение
целого дня не отнесся к Настеньке ни словом, ни взглядом, понятным для нее, и принял тот холодно-вежливый
тон, которого она больше всего боялась и не любила
в нем.
У него было несколько, таких же, вероятно, тупоголовых, немцев-приятелей;
в продолжение
целого лета они каждый праздник или ездили за рыбой, брали
тони и напивались там пьяны, или катались верхом по дачам.
— Мне действительно было досадно, — отвечал он, — что вы приехали
в этот дом, с которым у вас ничего нет общего ни по вашему воспитанию, ни по вашему
тону; и, наконец, как вы не поняли, с какой
целью вас пригласили, и что
в этом случае вас третировали, как мою любовницу… Как же вы, девушка умная и самолюбивая, не оскорбились этим — странно!
Джемма тотчас принялась ухаживать за нею, тихонько дула ей на лоб, намочив его сперва одеколоном, тихонько
целовала ее щеки, укладывала ей голову
в подушки, запрещала ей говорить — и опять ее
целовала. Потом, обратившись к Санину, она начала рассказывать ему полушутливым, полутронутым
тоном — какая у ней отличная мать и какая она была красавица! «Что я говорю: была! она и теперь — прелесть. Посмотрите, посмотрите, какие у ней глаза!»
Ну не
в тоне ли это всего того, что было здесь
целый месяц?
Зверев, усмехнувшись и проговорив,
в свою очередь, уже начальническим
тоном: «благодарю!», протянул Миропе Дмитриевне свою руку,
в которую она хлопнула своей ручкой, и эту ручку майор
поцеловал с чувством, а Миропа Дмитриевна тоже с чувством
поцеловала его, но не
в голову, а второпях
в щеку, и потом они снова занялись вишневкой, каковой майор выпил бокальчиков пять, а Миропа Дмитриевна два.
— Ваше высокопревосходительство! — начал Дрыгин
тоном благородного негодования. — Если бы я был не человек, а свинья, и уничтожил бы
в продолжение нескольких часов
целый ушат капусты, то умер бы, а я еще жив!
Проговорив это, Сусанна Николаевна упала перед мужем на колени и склонила к нему свою голову. Егор Егорыч
поцеловал ее с нежностью
в темя и проговорил опять-таки величавым
тоном...
Но едва успела она
утонуть в пуховиках, как приходит другая беда: сон, который
целый вечер так и манил, так и ломал, вдруг совсем исчез.
Следовало бы как ни на есть поизряднее примундириться, потому что люди у нас руки
целуют, а примундироваться еще пока ровно не на что; но всего что противнее, это сей презренный, наглый и бесстыжий
тон консисторский, с которым говорится: „А не хочешь ли, поп,
в консисторию съездить подоиться?“ Нет, друже, не хочу, не хочу; поищите себе кормилицу подебелее.
— Умерьте страсти, — продолжал Фома тем же торжественным
тоном, как будто и не слыхав восклицания дяди, — побеждайте себя. «Если хочешь победить весь мир — победи себя!» Вот мое всегдашнее правило. Вы помещик; вы должны бы сиять, как бриллиант,
в своих поместьях, и какой же гнусный пример необузданности подаете вы здесь своим низшим! Я молился за вас
целые ночи и трепетал, стараясь отыскать ваше счастье. Я не нашел его, ибо счастье заключается
в добродетели…
Любонька
целой жизнию, как сама высказала, не могла привыкнуть к грубому
тону Алексея Абрамовича; само собою разумеется, что его выходки действовали еще сильнее
в присутствии постороннего; ее пылающие щеки и собственное волнение не помешали, однако ж, ей разглядеть, что патриархальные манеры действуют точно так же и на Круциферского; спустя долгое время и он,
в свою очередь, заметил то же самое; тогда между ними устроилось тайное пониманье друг друга; оно устроилось прежде, нежели они поменялись двумя-тремя фразами.
Мы только что потушили свои лампы и приготовились заснуть, как было назначено
в нашей программе, но именно
в этот критический момент
в коридоре послышались легкие женские шаги, а затем осторожный стук
в двери черкеса. «Войдите», — отвечал грубоватый мужской голос, а затем прибавил уже вполголоса совсем другим
тоном: «Ах, это вы»… Дальше послышался сдержанный шепот и что-то вроде
поцелуя…
— И он начал мерным и резким
тоном, как будто бы говорил с кафедры: — Давно известно, что работа
в рудниках, шахтах, на металлических заводах и на больших фабриках сокращает жизнь рабочего приблизительно на
целую четверть.
Вместо четырех
тоней, с которыми старый рыбак и Гришка едва-едва успевали справиться
в продолжение дня, можно было бы тогда управиться с
целою дюжиной.
Вот тихие удовольствия, которые встречают вас дома с первых же шагов и пользованию которыми никто
в целом мире, конечно, не воспрепятствует. Но раз вы дали им завладеть собой,
тон всей последующей жизни вашей уж найден. И искать больше нечего."Дворникам-то, дворникам-то дали ли на водку?" — С приездом, вашескородие! — "Благодарю! вот вам три марки!" — У нас, вашескородие, эти деньги не ходят!.. — Представьте себе!"Ну, так вот вам желтенькая бумажка!" — Счастливо оставаться, вашескородие!
Дорогой княгиня совсем потеряла свой желчный
тон и даже очень оживилась; она рассказала несколько скабрезных историек из маловедомого нам мира и века, и каждая из этих историек была гораздо интереснее светских романов одной русской писательницы, по мнению которой влюбленный человек «хорошего
тона»
в самую горячечную минуту страсти ничего не может сделать умнее, как с большим жаром
поцеловать ее руку и прочесть ей следующее стихотворение Альфреда Мюссе.
— Боже мой, это вы появились, наконец! — воскликнул он,
в свою очередь, каким-то даже восторженным
тоном и, взойдя на террасу, не преминул
поцеловать у княгини ручку; она тоже
поцеловала его с удовольствием
в щеку.
Он Спенсера, конечно, не читал, но как бывает мил, когда с легкой, небрежной иронией говорит про свою барыню: «Она читала Спенсера!» И его слушают, и никто не хочет понять, что этот шарлатан не имеет права не только выражаться о Спенсере
в таком
тоне, но даже
целовать подошву Спенсера!
Ида знала эту доску, знала, что за нею несколько выше скоро выдвинется другая, потом третья, и каждая будет выдвигаться одна после другой, и каждая будет, то
целыми тонами, то полутонами светлей нижней, и, наконец, на самом верху, вслед за полосами, подобными прозрачнейшему розовому крепу, на мгновение сверкнет самая странная — белая, словно стальная пружина, только что нагретая
в белокалильном пламени, и когда она явится, то все эти доски вдруг сдвинутся, как легкие дощечки зеленых жалюзи
в окне опочивального покоя, и плотно закроются двери
в небо.
Сколько прелестей было измято его могильными руками! сколько ненависти родилось от его
поцелуев!.. встал месяц; скользя вдоль стены, его луч пробрался
в тесную комнату, и крестообразные рамы окна отделились на бледном полу… и этот луч упал на лицо Ольги — но ничего не прибавил к ее бледности, и красное пятно не могло
утонуть в его сияньи…
в это время на стенных часах
в приемной пробило одиннадцать.
Сорин(
тоном, каким ласкают детей). Да? У нас радость? Мы сегодня веселы
в конце концов? (Сестре.) У нас радость! Отец и мачеха уехали
в Тверь, и мы теперь свободны на
целых три дня.
Вот, как мы себе так
утопаем в блаженстве от взаимных
поцелуев и забываем всю вселенную, я,
в каком ни был восторге, а заметил, что дверь, против меня находящаяся, все понемногу отворяется, и видно, что кто-то подсматривает за нами; я сделался осторожнее и уже не притягиваю к себе Тетяси, но невольно наклоняюсь к ней, когда она меня к себе тащит.
Я хотел, чтобы моя жена имела
тон в обществе, то есть голос звонкий, заглушающий всех так, чтобы из-за нее никто не говорил; имела бы столько рассудка, чтобы могла говорить беспрестанно, хоть
целый день (по сему масштабу — говаривал домине Галушкинский — можно измерять количество разума
в человеке: глупый человек не может-де много говорить); имела бы вкус во всем, как
в варенье, так и
в солении, и знала бы тонкость
в обращении с кормленою птицею; была бы тщательно воспитана, и потому была бы величественна как
в объеме, так и
в округлостях корпорации.
Во многом сходясь с пожилыми мудрецами, молодое общество не сходится с ними
в основном
тоне: оно желает вести серьезную речь об адвокатуре, гласности и пр., но только считая их не более как средствами, при которых можно прийти к другим, высшим
целям.
Ну, потом таким же манером и все прочее, как икатенью вести и как надо певчим
в тон подводить, потом радостное многолетие и «о спасении»; потом заунывное — «вечный покой». Сухой никитский дьякон завойкою так всем понравился, что и дядя, и Павел Мироныч начали плакать и его
целовать и еще упрашивать, нельзя ли развести от всего своего естества еще поужаснее.
С горки, от здания окружного суда, вид на город почти необыкновенный,
в смысле «настоящей» Европы: широкий пруд окаймлен гранитной набережной;
в глубине его
тонут в густой зелени дачи; прямо — красивый собор, направо — массивное здание классической гимназии, налево —
целый ряд зданий с колоннадами — это помещение горного управления.
Вероятно,
в первых его опытах отзывалось влияние этих писателей не только
в составе стиха, но и
в тоне и
в устройстве
целого произведения; но почти все свои стихи, писанные
в то время, уничтожил сам автор, а
в позднейших его стихотворениях совсем незаметно ничего ни ломоносовского, ни державинского: и язык и содержание их отличаются самобытностью и оригинальностью.
Через два дня трудного пути мы уже забыли о резиденции. Ее «господская въезжая», ковры, цветы и зеркала, ее фонари, большие освещенные окна и музыка, будуар-канцелярия заседателя, управляющего «
целым государством», все это
утонуло, затянутое однообразием новых впечатлений, как
тонет дальний островок
в туманном океане…