Неточные совпадения
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже
утереть себе
нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность
утереть свой
нос — да
утрет».
В это время стоявший позади лакей
утер посланнику
нос, и очень хорошо сделал, иначе бы канула в суп препорядочная посторонняя капля.
Потянувши впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит, как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее в окно наступившее
утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, и потом уже наконец чувствует, что в
носу у него сидит гусар.
Однако несчастия никакого не случилось; через час времени меня разбудил тот же скрип сапогов. Карл Иваныч,
утирая платком слезы, которые я заметил на его щеках, вышел из двери и, бормоча что-то себе под
нос, пошел на верх. Вслед за ним вышел папа и вошел в гостиную.
Утром Базаров попытался встать; голова у него закружилась, кровь пошла
носом; он лег опять.
— Да — о погоде! У меня голуби ожирели, — тоскливо хрипел он, показывая в потолок пальцем цвета моркови. — Лучшая охота в городе, два раза премирована, москвичам
носы утер. Тут есть такой подлец, Блинов, трактирщик, враг мой, подстрелил у меня Херувима, лучшего турмана во всей России, — дробь эту он, убийца, получит в морду себе…
— Молчи, дрянной мальчишка, — сказала она. —
Утри лучше
нос, не видишь?
— Брось сковороду, пошла к барину! — сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила ладонями по бедрам и,
утерев указательным пальцем
нос, пошла к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню…
— Там не разъешься, — говорили обломовцы, — обедать-то дадут супу, да жаркого, да картофелю, к чаю масла, а ужинать-то морген фри —
нос утри.
Ванюша фыркнул, но
носа не
утер.
Она ушла, очень озабоченная, и с другого дня послушно начала исполнять новое обещание, со вздохом отворачивая
нос от кипящего кофейника, который носила по
утрам барыне.
Скажу вам по секрету, что Фаддеев изловчился как-то обманывать бдительность Терентьева, трюмного унтер-офицера, и из-под
носа у него таскал из систерн каждое
утро по кувшину воды мне на умыванье.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет:
утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный
нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
В третьей камере слышались крики и возня. Смотритель застучал и закричал: «смирно»! Когда дверь отворили, опять все вытянулись у нар, кроме нескольких больных и двоих дерущихся, которые с изуродованными злобой лицами вцепились друг в друга, один за волосы, другой за бороду. Они только тогда пустили друг друга, когда надзиратель подбежал к ним. У одного был в кровь разбит
нос, и текли сопли, слюни и кровь, которые он
утирал рукавом кафтана; другой обирал вырванные из бороды волосы.
Он проговорил это с самым неприязненным чувством. Тем временем встал с места и озабоченно посмотрел в зеркало (может быть, в сороковой раз с
утра) на свой
нос. Начал тоже прилаживать покрасивее на лбу свой красный платок.
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и дело твердил в своем уголку,
утирая обоими рукавами глаза, щеки,
нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась.
Одним
утром явился к моему отцу небольшой человек в золотых очках, с большим
носом, с полупотерянными волосами, с пальцами, обожженными химическими реагенциями. Отец мой встретил его холодно, колко; племянник отвечал той же монетой и не хуже чеканенной; померявшись, они стали говорить о посторонних предметах с наружным равнодушием и расстались учтиво, но с затаенной злобой друг против друга. Отец мой увидел, что боец ему не уступит.
Старик посмотрел на меня, опуская одну седую бровь и поднимая другую, поднял очки на лоб, как забрало, вынул огромный синий носовой платок и,
утирая им
нос, с важностью сказал...
Летнее
утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался
нос.
И вместе с башней Троекуров начал строить свой дом, рядом с домом Голицына, чтобы «
утереть ему
нос», а материал, кстати, был под рукой — от Сухаревой башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки в 1691 году рядом с домом Голицына появились палаты, тоже в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами в две с половиной сажени, чего не было ни до него, ни после.
Неизвестно,
утер ли
нос Голицыну и Троекурову своим домом Матвей Гагарин, но известно, что Петр I отрубил ему голову.
С
утра до вечера он, в рыжей кожаной куртке, в серых клетчатых штанах, весь измазанный какими-то красками, неприятно пахучий, встрепанный и неловкий, плавил свинец, паял какие-то медные штучки, что-то взвешивал на маленьких весах, мычал, обжигал пальцы и торопливо дул на них, подходил, спотыкаясь, к чертежам на стене и, протерев очки, нюхал чертежи, почти касаясь бумаги тонким и прямым, странно белым
носом.
На другой день
утром судьба наградила его неожиданным зрелищем: в устье у входа в залив стояло темное судно с белыми бортами, с прекрасною оснасткой и рубкой; на
носу сидел живой привязанный орел.
Хотя дух от целой тетеревиной выводки весьма силен и даже тупая собака горячо ищет по ее следам, но знойное время года много ей мешает: по ранним
утрам и поздним вечерам сильная роса заливает чутье, а в продолжение дня жар и духота скоро утомляют собаку, и притом пыль от иных отцветших цветков и засохших листьев бросается ей в
нос и также отбивает чутье, а потому нужна собака нестомчивая, с чутьем тонким и верхним, Не имеющая же этих качеств, разбирая бесчисленные и перепутанные нити следов, сейчас загорится и отупеет, ибо тетеревята бегают невероятно много.
Не одному тебе она
нос утерла…
— Будьте покойны, будьте покойны! Не потревожу деликатнейших чувств. Сам испытывал и сам знаю, когда чужой… так сказать,
нос… по пословице… лезет туда, куда его не спрашивают. Я это каждое
утро испытываю. Я по другому делу пришел, по важному. По очень важному делу, князь.
— Мамынька, это ты пустила постояльца! — накидывался Петр Васильич на мать. — А кто хозяин в дому?.. Я ему покажу… Он у меня споет голландским петухом. Я ему
нос утру…
— Слышала, как анбашские говорят канун?.. А мы им все-таки
нос утрем.
Сергей бывал, главным образом, по вечерам, поэтому и не встречался с Таисьей, но раз он завернул
утром и столкнулся в дверях с ней
носом к
носу.
Свидетели этого прощанья: Ванька — заливался сам горькими слезами и беспрестанно
утирал себе
нос, Симонов тоже был как-то серьезнее обыкновенного, и один только Плавин оставался ко всему этому безучастен совершенно.
— Да, над этим еще задумаешься, — отозвался Павел Матвеич и
утер ладонью
нос.
Нужно было такому чуду свершаться исправно каждый день, чтобы люди смотрели на него, ковыряя пальцем в
носу, как смотрел набоб и его приспешники, которым
утро напоминало только о новой еде и новом питье.
Небольшой плоскодонный пароход, таскавший на буксире в обыкновенное время барки с дровами, был вычищен и перекрашен заново, а на
носу и в корме были устроены даже каюты из полотняных драпировок. Обитые красным сукном скамьи и ковры дополняли картину. В носовой части были помещены музыканты, а в кормовой остальная публика. До Рассыпного Камня по озеру считалось всего верст девятнадцать, но пароход нагружался с раннего
утра всевозможной «яствой и питвой», точно он готовился в кругосветную экспедицию.
—
Утереть бы им
нос, этим паршивцам немцам, — вот и вся недолга…
Обыкновенно принято с Иванами поступать так: ты, дескать, нам теперь помоги, а потом мы тебе
нос утрем!
Александр молча подал ему руку. Антон Иваныч пошел посмотреть, все ли вытащили из кибитки, потом стал сзывать дворню здороваться с барином. Но все уже толпились в передней и в сенях. Он всех расставил в порядке и учил, кому как здороваться: кому поцеловать у барина руку, кому плечо, кому только полу платья, и что говорить при этом. Одного парня совсем прогнал, сказав ему: «Ты поди прежде рожу вымой да
нос утри».
Тогда еще о наборных машинах не думали, электричества не было, а стояли на реалах жестяные керосиновые лампы, иногда плохо заправленные, отчего у наборщиков к
утру под
носом было черно… Пахнет копотью, керосином, свинцовой пылью от никогда не мытого шрифта.
Дело ясное: все искатели на попятный, все женихи прочь, морген фри,
нос утри, один поэт остался бы верен с раздавленным в груди сердцем.
— Потому что наше вино сурьезное, — в один голос говорили приказчики, да и обойдется дешевле, потому что мы его на всяком месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник возьмем; он семь гривен, а мы — сорок копеечек. Мы, сударь, лучше у себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору с своей малагой — мы ему нос-то
утрем! Задаром товар отдадим, а уж своих не сконфузим!
Понятно, как я обрадовался, когда на другой день
утром пришел ко мне Глумов. Он был весел и весь сиял, хотя лицо его несколько побледнело и
нос обострился. Очевидно, он прибежал с намерением рассказать мне эпопею своей любви, но я на первых же словах прервал его. Не нынче завтра Выжлятников мог дать мне второе предостережение, а старик и девушка, наверное, уже сию минуту поджидают меня. Что же касается до племянника, то он, конечно, уж доставил куда следует статистический материал. Как теперь быть?
Дворовые женщины, в черных коленкоровых платьях,
утирали передниками раскрасневшиеся от слез
носы.
Эта-то вот скаредная последняя тысяча (чтоб ее!..) всех трех первых стоила, и кабы не умер я перед самым концом (всего палок двести только оставалось), забили бы тут же насмерть, ну да и я не дал себя в обиду: опять надул и опять обмер; опять поверили, да и как не поверить, лекарь верит, так что на двухстах-то последних, хоть изо всей злости били потом, так били, что в другой раз две тысячи легче, да нет,
нос утри, не забили, а отчего не забили?
— Да-с, у каждого есть своя веревочка… Верно-с!.. А канатчик-то все-таки повесился… Кончено… finita la commedia… [комедия окончена… (итал.)] Xe-xe!.. Теперь, брат, шабаш… Не с кого взять. И жена, которая пилила беднягу с
утра до ночи, и хозяин из мелочной лавочки, и хозяин дома — все с
носом остались. Был канатчик, и нет канатчика, а Порфир Порфирыч напишет рассказ «Веревочка» и получит за оный мзду…
Владыка рассмеялись. «Ступай, — говорят, — игрун и танцун, на свое место», а отцу Маркелу с дьяконом
нос и
утерли… но я сим недоволен…
Тогда и Порфиру Порфирычу, и Ардалиону Ефремычу, и Вуколу Логинычу — всем
нос утрем…
Большинство замолкло, только продолжало всхлипывать и слегка подвывать,
утирая глаза и
носы грязными подолами…
И вот Илья начал торговать. С
утра до вечера он ходил по улицам города с ящиком на груди и, подняв
нос кверху, с достоинством поглядывал на людей. Нахлобучив картуз глубоко на голову, он выгибал кадык и кричал молодым, ломким голосом...
— Я и без науки на своем месте буду, — насмешливо сказал Фома. — И всякому ученому
нос утру… пусть голодные учатся, — мне не надо…
С
утра Даше было и так и сяк, только землистый цвет, проступавший по тонкой коже около уст и
носа, придавал лицу Даши какое-то особенное неприятное и даже страшное выражение. Это была та непостижимая печать, которою смерть заживо отмечает обреченные ей жертвы. Даша была очень серьезна, смотрела в одну точку, и бледными пальцами все обирала что-то Со своего перстью земною покрывавшегося лица. К ночи ей стало хуже, только она, однако, уснула.
— И здесь, и там, и везде… везде я им
нос утру! Поди-тка что выдумали: двести лет сряду в плену у себя нас держат!