Неточные совпадения
Эти два обстоятельства были: первое то, что вчера он, встретив на
улице Алексея Александровича, заметил, что он сух и строг
с ним, и, сведя это выражение лица Алексея Александровича и то, что он не приехал к ним и не дал энать о себе,
с теми толками, которые он
слышал об Анне и Вронском, Степан Аркадьич догадывался, что что-то не ладно между мужем и женою.
Впрочем, если слово из
улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не
услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже
с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Уж рассветало. Я летел по
улице, как
услышал, что зовут меня. Я остановился. «Куда вы? — сказал Иван Игнатьич, догоняя меня. — Иван Кузмич на валу и послал меня за вами. Пугач пришел». — «Уехала ли Марья Ивановна?» — спросил я
с сердечным трепетом. «Не успела, — отвечал Иван Игнатьич, — дорога в Оренбург отрезана; крепость окружена. Плохо, Петр Андреич!»
«Поярков», — признал Клим, входя в свою
улицу. Она встретила его шумом работы, таким же, какой он
слышал вчера. Самгин пошел тише, пропуская в памяти своей жильцов этой
улицы, соображая: кто из них может строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше жила в доме Варвары, а теперь — рядом
с ним.
—
Слышали? Какой-то идиот стрелял в Победоносцева,
с улицы, в окно, черт его побери! Как это вам нравится, а?
Он видел, что какие-то разношерстные люди строят баррикады, которые, очевидно, никому не мешают, потому что никто не пытается разрушать их, видел, что обыватель освоился
с баррикадами, уже привык ловко обходить их; он знал, что рабочие Москвы вооружаются,
слышал, что были случаи столкновений рабочих и солдат, но он не верил в это и солдат на
улице не встречал, так же как не встречал полицейских.
Самгин
с недоумением,
с иронией над собой думал, что ему приятно было бы снова видеть в доме и на
улице защитников баррикады,
слышать четкий, мягкий голос товарища Якова.
Когда Марья Алексевна,
услышав, что дочь отправляется по дороге к Невскому, сказала, что идет вместе
с нею, Верочка вернулась в свою комнату и взяла письмо: ей показалось, что лучше, честнее будет, если она сама в лицо скажет матери — ведь драться на
улице мать не станет же? только надобно, когда будешь говорить, несколько подальше от нее остановиться, поскорее садиться на извозчика и ехать, чтоб она не успела схватить за рукав.
— Что станешь делать
с ним? Притворился старый хрен, по своему обыкновению, глухим: ничего не
слышит и еще бранит, что шатаюсь бог знает где, повесничаю и шалю
с хлопцами по
улицам. Но не тужи, моя Галю! Вот тебе слово козацкое, что уломаю его.
— Опять
с медалями? Ты у меня, Аника-воин, не смей на
улицу бегать,
слышишь!
Так, в сравнении
с севером, здесь чаще прибегают к телесным наказаниям и бывает, что в один прием секут по 50 человек, и только на юге уцелел дурной обычай, введенный когда-то каким-то давно уже забытым полковником, а именно — когда вам, свободному человеку, встречается на
улице или на берегу группа арестантов, то уже за 50 шагов вы
слышите крик надзирателя: «Смир-р-рно!
— Потому, — стал продолжать вдруг Рогожин, как будто и не прерывал речи, — потому как если твоя болезнь, и припадок, и крик теперь, то, пожалуй,
с улицы аль со двора кто и
услышит, и догадаются, что в квартире ночуют люди; станут стучать, войдут… потому они все думают, что меня дома нет.
— На
улицу пойду, Катя, ты
слышала, там мне и место, а не то в прачки! Довольно
с Афанасием Ивановичем! Кланяйтесь ему от меня, а меня не поминайте лихом…
Через пять минут он заснул, сидя в кресле, откинувшись на его спинку головой и отвесив нижнюю челюсть. Тамара выждала некоторое время и принялась его будить. Он был недвижим. Тогда она взяла зажженную свечу и, поставив ее на подоконник окна, выходившего на
улицу, вышла в переднюю и стала прислушиваться, пока не
услышала легких шагов на лестнице. Почти беззвучно отворила она дверь и пропустила Сеньку, одетого настоящим барином,
с новеньким кожаным саквояжем в руках.
Однажды Николаев был приглашен к командиру полка на винт. Ромашов знал это. Ночью, идя по
улице, он
услышал за чьим-то забором, из палисадника, пряный и страстный запах нарциссов. Он перепрыгнул через забор и в темноте нарвал
с грядки, перепачкав руки в сырой земле, целую охапку этих белых, нежных, мокрых цветов.
На другой день он пришел опять в уездный город и на
улице слышал разговор Марии Семеновны
с учителем.
Первый месяц тюрьмы Степан не переставая мучался всё тем же: он видел серую стену своей камеры,
слышал звуки острога — гул под собой в общей камере, шаги часового по коридору, стук часов и вместе
с [тем] видел ее —
с ее кротким взглядом, который победил его еще при встрече на
улице, и худой, морщинистой шеей, которую он перерезал, и
слышал ее умильный, жалостный, шепелявый голос: «Чужие души и свою губишь.
—
Слышал? — спрашивал Саша Дернов знакомца своего, Гирбасова, встретившись
с ним на
улице.
В такой обстановке человек поневоле делается жесток. Куда скрыться от домашнего гвалта? на
улицу? — но там тоже гвалт: сход собрался — судят, рядят, секут. Со всех сторон, купно
с мироедами, обступило сельское и волостное начальство, всякий спрашивает, и перед всяким ответ надо держать… А вот и кабак!
Слышите, как Ванюха Бесчастный на гармонике заливается?
Чудинов очутился на
улице с маленьким саком в руках. Он был словно пьян. Озирался направо и налево,
слышал шум экипажей, крик кучеров и извозчиков, говор толпы. К счастию, последний его собеседник по вагону — добрый, должно быть, человек был, — проходя мимо, крикнул ему...
Нигде вы не
услышите таких веселых, так сказать, натуральных звуков, как те, которые
с утра до вечера раздаются по
улицам Парижа. Les cris de Paris [Голоса Парижа] — это целая поэма, слагающая хвалу неистощимой производительности этой благословенной страны, поэма, на каждый предмет, на каждую подробность этой производительности отвечающая особым характерным звуком.
Он вернулся назад — и не успел еще поравняться
с домом, в котором помещалась кондитерская Розелли, как одно из окон, выходивших на
улицу, внезапно стукнуло и отворилось — на черном его четырехугольнике (в комнате не было огня) появилась женская фигура — и он
услышал, что его зовут: «Monsieur Dimitri!»
— Что ж… я?! повертелся-повертелся — вздохнул и пошел в овошенную… там уж свою обязанность выполнил… Ах, друзья, друзья! наше ведь положение… очень даже щекотливое у нас насчет этих иностранцев положение! Разумеется, предостерег-таки я его:"Смотри, говорю, однако, Альфонс Иваныч, мурлыкай свою републик, только ежели, паче чаяния, со двора или
с улицы услышу… оборони бог!"
Бывало, суседи на всю
улицу слышат, как Акулька ревмя ревет: секут
с утра до ночи.
— Да; вот это я… это я! —
услышал Варнава голос почтмейстера и, ничего не соображая в эту минуту, кроме необходимости бежать, быстро сорвался
с дивана и, отыскав выходную дверь, выскочил в одном белье на
улицу.
— Отец Савелий, вообразите-с: прохожу
улицей и вдруг
слышу говор. Мещане говорят о дожде, что дождь ныне ночью был послан после молебствия, а сей (Ахилла уставил указательный палец левой руки в самый нос моргавшего Данилки), а сей это опровергал.
Он делал невинное лицо, а на душе у него было тяжело. Он выспрашивал Коковкину, что же говорят, и боялся
услышать какие-нибудь грубые слова. Что могут говорить о них? Людмилочкина горница окнами в сад,
с улицы ее не видно, да и Людмилочка спускает занавески. А если кто подсмотрел, то как об этом могут говорить? Может быть, досадные, оскорбительные слова? Или так говорят, только о том, что он часто ходит?
Выйдя из ворот, он видит: впереди, домов за десяток, на пустынной
улице стоят две женщины, одна —
с вёдрами воды на плечах, другая —
с узлом подмышкой; поравнявшись
с ними, он
слышит их мирную беседу: баба
с вёдрами, изгибая шею, переводит коромысло
с плеча на плечо и, вздохнув, говорит...
Кожемякин
с Шакиром отошли шагов на десять, и густой снег погасил воющие голоса людей; на
улице стало тихо, а всё, что
слышали они, точно скользнуло прочь из города в молчание белых полей.
Она опять исчезла, и он один, как горький сирота, скитается по опустелым
улицам московским или в мучительной тоске сидит посреди пирующих врагов и
слышит с ужасом громкие восклицания...
Закрыв глаза, простоял ещё несколько времени, потом
услышал шаги, звон шпор, понял, что это ведут арестованных мужчин, сорвался
с места и, стараясь не топать ногами, быстро побежал по
улице, свернул за угол и, усталый и облитый потом, явился к себе домой.
— Да никто, черт ты этакий, не
услышит, — возразил ему
с досадой разбойник, — совершенно отдельный флигель и ход даже
с улицы: я приезжал туда, бывало, какой пьяный, пел и орал, чертям тошно, — никто никогда ничего не слыхал!
Рославлев пожал еще раз руку молодому купцу и сел
с Иваном Архиповичем в коляску. Ямщик тронул лошадей, затянул песню, и когда
услышал, что купец даст ему целковый на водку, присвистнул и помчался таким молодцом вдоль
улицы, что старой ямщик не усидел на завалине, вскочил и закричал ему вслед...
Напрасно она, пока было светло, сидела у окна и беспрестанно взглядывала в маленькое зеркальце, приделанное
с улицы к косяку и обращенное в ту сторону, откуда Бегушев должен был прийти или приехать, напрасно прислушивалась к малейшему шуму в передней, в ожидании
услышать его голос, — надежды ее не исполнялись.
— И ведь, поди ж ты, что выдумали! — говорил Василий, которого я видеть не мог, но
слышал весьма явственно; он, вероятно, сидел тут же, возле окна,
с товарищем, за парой чая — и, как это часто случается
с людьми в запертом покое, говорил громко, не подозревая, что каждый прохожий на
улице слышит каждое слово. — Что выдумали? Зарыли их в землю!
Простояв
с полминуты столбом, он вдруг решительно топнул ногою, в один прыжок соскочил
с крыльца на
улицу и без оглядки, задыхаясь, не
слыша усталости, пустился к себе домой, в Шестилавочную
улицу.
Нет ответа. Но в ту же минуту я
услышал снизу, как тяжело
с визгом отворилась тугая, наружная стеклянная дверь на
улицу и туго захлопнулась. Гул поднялся по лестнице.
— А я приказываю сказать, — перебил Павел, — что его не велено пускать, —
слышишь ли? — а если не пойдет, так вытолкать его в шею! Кто хочет
с ним видеться, так могут найти место в поле, на
улице, у него в спальне, только не в моем доме.
Но конца этой торговли Буланин уже не
слышит. Перед его глазами быстрым вихрем проносятся городские
улицы, фотограф
с козлиной бородкой, Зиночкины гаммы, отражение огней в узкой, черной, как чернило, речке. Грузов, пожирающий курицу, и, наконец, милое, кроткое родное лицо, тускло освещенное фонарем, качающимся над подъездом… Потом все перемешивается в его утомленной голове, и его сознание погружается в глубокий мрак, точно камень, брошенный в воду.
Еще они и из обоза не вышли, как на них уже начали креститься, а когда пошли по
улицам, внимание к ним становилось все серьезнее и серьезнее: все, видя их, понимали, что это к чудотворцу несут болящего, и присоединялися. Купцы шли поспешаючи, потому что
слышали благовест ко всенощной, и пришли
с своею ношею как раз вовремя, когда запели: «Хвалите имя Господне, раби Гуспода».
Дальше расстервенившийся верный раб схватил Савелия и вытолкал его на
улицу. Мотька
слышала всю эту сцену, спрятавшись наверху лестницы, и горько плакала. А Савелий поднял
с земли упавший картуз, погрозил Мишке в окно кулаком и отправился к себе домой, — только его Мотька и видела.
— Чу — Марьушина собака воет,
слышишь? Держат пса на цепи не кормя, почитай, это — чтобы пес-от злее был. Видишь, как хорошо ночью на улице-то? Народу совсем никого нету… То-то! Вон — звезда упала. А когда придет конец миру, они — снегом, звезды-то, посыпятся
с неба. Вот бы дожить да поглядеть…
Ковалев догадался и, схватив со стола красную ассигнацию, сунул в руки надзирателю, который, расшаркавшись, вышел за дверь, и в ту же почти минуту Ковалев
слышал уже голос его на
улице, где он увещевал по зубам одного глупого мужика, наехавшего
с своею телегою как раз на бульвар.
Настала ночь; покрылись тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали, под тихой лавров сенью
Я
слышу пенье соловья;
За хором звезд луна восходит;
Она
с безоблачных небес
На долы, на холмы, на лес
Сиянье томное наводит.
Покрыты белой пеленой,
Как тени легкие мелькая,
По
улицам Бахчисарая,
Из дома в дом, одна к другой,
Простых татар спешат супруги
Делить вечерние досуги.
Дворец утих; уснул гарем,
Объятый негой безмятежной...
Евгения Николаевна(еще более краснея в лице и вместе
с тем как бы сильно удивленная тем, что
слышит). Обокрасть вас?.. Бежать за границу?..
С фальшивыми паспортами?.. Вы
с ума, наконец, сошли?.. У меня действительно валялись какие-то два заграничных паспорта, которые я случайно подняла на
улице и спрашивала кой-кого из знакомых, что мне
с ними делать.
Было это так: в полдень после обеда вышел я
с Алёшей на
улицу — надо было нам Кузина повидать, он в город собирался идти — вдруг
слышим трубный голос нашего приятеля...
Илюшка
с гитарой стал перед запевалой, и началась пляска, то-есть цыганские песни: «Хожу ль я по
улице», «Эй вы, гусары…», «
Слышишь, разумеешь…» и т. д., в известном порядке.
Зато временами его слух и зрение приобретали необычайную, болезненную остроту. Тогда ему чудилось, что он
слышит за окном крадущиеся шаги. Он приподымался на локтях и, чувствуя в груди холод испуга, глядел в окно, и сердце его наполняло всю комнату оглушительными ударами. И он ясно видел, как снаружи,
с улицы, большое темное лицо настойчиво заглядывало в комнату, и проходило много мучительных минут, пока он не убеждался, что его обманывают возбужденные нервы.
— Только-то? — сказала Фленушка и залилась громким хохотом. — Ну, этих пиров не бойся, молодец. Рукобитью на них не бывать! Пусть их теперь праздничают, — а лето придет, мы запразднуем: тогда на нашей
улице праздник будет… Слушай: брагу для гостей не доварят, я тебя сведу
с Настасьей. Как от самой от нее
услышишь те же речи, что я переносила, поверишь тогда?.. А?..
Слышит, что и теперь у подошвы Арарата новый христос Максим, пророк, первосвященник и царь людей Божьих,
слышит, что он короновался и, подражая царю Давиду,
с гуслями в руках радел на деревенской
улице.