Неточные совпадения
— Благодарим, — отвечал
старик, взял стакан, но отказался
от сахара, указав на оставшийся обгрызенный им комок. — Где же с работниками вести дело? — сказал он. — Раззор один. Вот хоть бы Свияжсков. Мы
знаем, какая земля — мак, а тоже не больно хвалятся урожаем. Всё недосмотр!
Приехав в обед в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика, мужа братниной кормилицы, Левин вошел к
старику на пчельник, желая
узнать от него подробности об уборке покоса.
Из разговора со
стариком Левин
узнал, что он был и не прочь
от нововведений.
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог
знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть,
старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки
от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту,
от которой трясутся и дребезжат стекла.
— Похвально! — промолвил наконец отец Алексей, не
зная, что отвечать и как отделаться
от пришедшего в экстаз
старика.
— Нет, надо к отцу проехать. Ты
знаешь, он
от *** в тридцати верстах. Я его давно не видал и мать тоже: надо
стариков потешить. Они у меня люди хорошие, особенно отец: презабавный. Я же у них один.
В то утро, то есть когда я встал с постели после рецидива болезни, он зашел ко мне, и тут я в первый раз
узнал от него об их общем тогдашнем соглашении насчет мамы и Макара Ивановича; причем он заметил, что хоть
старику и легче, но доктор за него положительно не отвечает.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь
от жителей: он был так тронут этим, что, на прощанье, съехал с людьми на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у
старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом
знать на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
— А зачем ему к отцу проходить, да еще потихоньку, если, как ты сам говоришь, Аграфена Александровна и совсем не придет, — продолжал Иван Федорович, бледнея
от злобы, — сам же ты это говоришь, да и я все время, тут живя, был уверен, что
старик только фантазирует и что не придет к нему эта тварь. Зачем же Дмитрию врываться к
старику, если та не придет? Говори! Я хочу твои мысли
знать.
— Утром? Я не говорил, что утром… А впрочем, может, и утром. Веришь ли, я ведь здесь обедал сегодня, единственно чтобы не обедать со
стариком, до того он мне стал противен. Я
от него
от одного давно бы уехал. А ты что так беспокоишься, что я уезжаю. У нас с тобой еще бог
знает сколько времени до отъезда. Целая вечность времени, бессмертие!
Кто
знает, может быть, этот проклятый
старик, столь упорно и столь по-своему любящий человечество, существует и теперь в виде целого сонма многих таковых единых
стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее
от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Наконец дело дошло до той точки в рассказе, когда он вдруг
узнал, что Грушенька его обманула и ушла
от Самсонова тотчас же, как он привел ее, тогда как сама сказала, что просидит у
старика до полуночи: «Если я тогда не убил, господа, эту Феню, то потому только, что мне было некогда», — вырвалось вдруг у него в этом месте рассказа.
— Никогда не
знал: я и не видел никогда его вовсе, в первый раз теперь вижу, а прежде только
от Смердякова слышал… Он один
знал, где у
старика спрятано, а я не
знал… — совсем задыхался Митя.
Петр Ильич, войдя к исправнику, был просто ошеломлен: он вдруг увидал, что там всё уже
знают. Действительно, карты бросили, все стояли и рассуждали, и даже Николай Парфенович прибежал
от барышень и имел самый боевой и стремительный вид. Петра Ильича встретило ошеломляющее известие, что
старик Федор Павлович действительно и в самом деле убит в этот вечер в своем доме, убит и ограблен. Узналось же это только сейчас пред тем следующим образом.
От села Осиновки Захаров поехал на почтовых лошадях, заглядывая в каждую фанзу и расспрашивая встречных, не видел ли кто-нибудь
старика гольда из рода Узала. Немного не доезжая урочища Анучино, в фанзочке на краю дороги он застал какого-то гольда-охотника, который увязывал котомку и разговаривал сам с собою. На вопрос, не
знает ли он гольда Дерсу Узала, охотник отвечал...
От старика Люрла я
узнал, что в прибрежном районе Кусун будет самой южной рекой, по которой можно перевалить на Бикин, а самой северной — река Един (мыс Гладкий).
— Не на твои ли деньги? ась? Ну, ну, хорошо, скажу ему, скажу. Только не
знаю, — продолжал
старик с недовольным лицом, — этот Гарпенченко, прости Господи, жила: векселя скупает, деньги в рост отдает, именья с молотка приобретает… И кто его в нашу сторону занес? Ох, уж эти мне заезжие! Не скоро
от него толку добьешься; а впрочем, посмотрим.
Я не ошибся:
старик не отказался
от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив: вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил меня, и я
узнал от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.
Старики проснулись и вышли в гостиную. Гаврила Гаврилович в колпаке и байковой куртке, Прасковья Петровна в шлафорке на вате. Подали самовар, и Гаврила Гаврилович послал девчонку
узнать от Марьи Гавриловны, каково ее здоровье и как она почивала. Девчонка воротилась, объявляя, что барышня почивала-де дурно, но что ей-де теперь легче и что она-де сейчас придет в гостиную. В самом деле, дверь отворилась, и Марья Гавриловна подошла здороваться с папенькой и с маменькой.
Старик прослыл у духоборцев святым; со всех концов России ходили духоборцы на поклонение к нему, ценою золота покупали они к нему доступ.
Старик сидел в своей келье, одетый весь в белом, — его друзья обили полотном стены и потолок. После его смерти они выпросили дозволение схоронить его тело с родными и торжественно пронесли его на руках
от Владимира до Новгородской губернии. Одни духоборцы
знают, где он схоронен; они уверены, что он при жизни имел уже дар делать чудеса и что его тело нетленно.
Он взошел к губернатору, это было при
старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный
от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и подал в отставку; душевно жалею, что не
знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту — скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была не шутка показать человеческое чувство.
Хомяков спорил до четырех часов утра, начавши в девять; где К. Аксаков с мурмолкой в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал, и никогда не брал в руки бокала шампанского, чтобы не сотворить тайно моление и тост, который все
знали; где Редкин выводил логически личного бога, ad majorem gloriam Hegel; [к вящей славе Гегеля (лат.).] где Грановский являлся с своей тихой, но твердой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску, лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой
старик А. И. Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы,
от Шатобриана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгаген; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М. С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом все, что попадало.
Когда
старики Бурмакины проснулись, сын их уже был женихом. Дали
знать Калерии Степановне, и вечер прошел оживленно в кругу «своих». Валентин Осипович вышел из обычной застенчивости и охотно дозволял шутить над собой, хотя
от некоторых шуток его изрядно коробило. И так как приближались филипповки, то решено было играть свадьбу в рожественский мясоед.
Короткая фраза упала среди наступившей тишины с какой-то грубою резкостью. Все были возмущены цинизмом Петра, но — он оказался пророком. Вскоре пришло печальное известие: старший из сыновей умер
от раны на одном из этапов, а еще через некоторое время кто-то из соперников сделал донос на самый пансион. Началось расследование, и лучшее из училищ, какое я
знал в своей жизни, было закрыто.
Старики ликвидировали любимое дело и уехали из города.
Удерживались
от общего потока только такие заматерелые
старики, как миллионер Нагибин, он ничего не хотел
знать и только покачивал своею головой.
Но
знайте: сделав этот шаг,
Всего лишитесь вы!..»
— «Да что же мне еще терять?»
— «За мужем поскакав,
Вы отреченье подписать
Должны
от ваших прав!»
Старик эффектно замолчал,
От этих страшных слов
Он, очевидно, пользы ждал,
Но был ответ таков:
«У вас седая голова,
А вы еще дитя!
Дело в том, что Петр Ильич пьянствует, тиранит жену, бросает ее, заводит любовницу, а когда она,
узнав об этом обстоятельстве, хочет уйти
от него к своим родителям, общий суд добрых
стариков признает ее же виновною…
Эти бесчеловечные слова внушены просто тем, что
старик совершенно не в состоянии понять: как же это так —
от мужа уйти! В его голове никак не помещается такая мысль. Это для него такая нелепость, против которой он даже не
знает, как и возражать, — все равно, как бы нам сказали, что человек должен ходить на руках, а есть ногами: что бы мы стали возражать?.. Он только и может, что повторять беспрестанно: «Да как же это так?.. Да ты пойми, что это такое… Как же
от мужа идти! Как же это!..»
— Как… так неужели правда, что он там был? — воскликнул Ганя, вспыхнув
от стыда и бешенства. — Боже, да ведь ты оттуда!
Узнала ты что-нибудь? Был там
старик? Был или нет?
— Какое тут прежнее! — воскликнул Ганя. — Прежнее! Нет, уж тут черт
знает что такое теперь происходит, а не прежнее!
Старик до бешенства стал доходить… мать ревет. Ей-богу, Варя, как хочешь, я его выгоню из дому или… или сам
от вас выйду, — прибавил он, вероятно вспомнив, что нельзя же выгонять людей из чужого дома.
Он
узнал от него, что красавицу звали Варварой Павловной Коробьиной; что
старик и старуха, сидевшие с ней в ложе, были отец ее и мать и что сам он, Михалевич, познакомился с ними год тому назад, во время своего пребывания в подмосковной на «кондиции» у графа Н.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У
старика кружилась голова
от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не
знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
— Что вам
от меня нужно?.. — спросил Карачунский, меряя
старика с ног до головы. — Я вас совсем не
знаю и не желаю
знать…
До приезда Женни
старик жил, по собственному его выражению, отбившимся
от стада зубром: у него было чисто, тепло и приютно, но только со смерти жены у него было везде тихо и пусто. Тишина этого домика не зналась со скукою, но и не
знала оживления, которое снова внесла в него с собою Женни.
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские
старики, которых отец мой
знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги
от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части у хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою у башкирцев кож разного мелкого и крупного скота; что хотя хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и получают большие барыши.
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он был
старик, но еще крепкий и довольно красивый из себя. — Не
знаю, как вашего табаку, а нашего так они не любят, — продолжал он, выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и комары действительно полетели
от него в разные стороны; он потом пустил струю и на лошадей, и с тех комары слетели.
Павел кончил курс кандидатом и посбирывался ехать к отцу: ему очень хотелось увидеть
старика, чтобы покончить возникшие с ним в последнее время неудовольствия; но одно обстоятельство останавливало его в этом случае: в тридцати верстах
от их усадьбы жила Фатеева, и Павел очень хорошо
знал, что ни он, ни она не утерпят, чтобы не повидаться, а это может
узнать ее муж — и пойдет прежняя история.
Князя опять не было дома; но
старик успел
узнать от лакея, что князь теперь, верно, у графа N.
Старик, очевидно, не
знал, какой тон установить в отношении ко мне, и потому беспрерывно переходил
от «вы» на"ты".
М-r Половинкин съежился, не
зная, как выпутаться из своего неловкого положения;
от господского дома до квартиры Майзеля было битых полторы версты. Если не пойти —
старик Майзель, под начальством которого он служил, сживет со свету, если идти — Раиса Павловна рассердится. Последнее он хорошо заметил по лицу своей патронши.
Кто из нас мимо пройдет — я или Саша, или из слуг, кого он
знал подобрее к нему, — то он сейчас машет, манит к себе, делает разные знаки, и разве только когда кивнешь ему головою и позовешь его — условный знак, что в доме нет никого постороннего и что ему можно войти, когда ему угодно, — только тогда
старик тихонько отворял дверь, радостно улыбался, потирал руки
от удовольствия и на цыпочках прямо отправлялся в комнату Покровского.
Старик-губернатор
знал это и не мог подобного неприятного человека исключить
от себя, потому что магистр был прислан из Петербурга под присмотр полиции, с назначением именно служить в канцелярии.
— Так-то-с, Николай Петрович, — говорил мне
старик, следуя за мной по комнате, в то время как я одевался, и почтительно медленно вертя между своими толстыми пальцами серебряную, подаренную бабушкой, табакерку, — как только
узнал от сына, что вы изволили так отлично выдержать экзамен — ведь ваш ум всем известен, — тотчас прибежал поздравить, батюшка; ведь я вас на плече носил, и бог видит, что всех вас, как родных, люблю, и Иленька мой все просился к вам. Тоже и он привык уж к вам.
— Да вот еще Фролка. У вас его казнили вместе с атаманом. Это неправда. Его отвели в тюрьму и несколько лет пытали и допрашивали, где Степан клады зарыл. Возили его сыщики и по Волге, и к нам на Дон привозили.
Старики в Кагальнике мне даже места указывали, где Фролка указывал. Места эти разрывали, но нашли ли что, никто не
знает, тайно все делалось.
Старики это слыхали
от своих дедов очевидцев.
В среду, в которую Егор Егорыч должен был приехать в Английский клуб обедать, он поутру получил радостное письмо
от Сусанны Николаевны, которая писала, что на другой день после отъезда Егора Егорыча в Петербург к нему приезжал
старик Углаков и рассказывал, что когда генерал-губернатор
узнал о столь строгом решении участи Лябьева, то пришел в удивление и негодование и, вызвав к себе гражданского губернатора, намылил ему голову за то, что тот пропустил такой варварский приговор, и вместе с тем обещал ходатайствовать перед государем об уменьшении наказания несчастному Аркадию Михайлычу.
Купив ягоды и сказав Маланье, что она может идти домой, Екатерина Петровна впала в мучительное раздумье: основным ее предположением было, что не
от Валерьяна ли Николаича полился золотой дождь на
старика Власия, которого Катрин
знала еще с своего детства и вовсе не разумела за очень богатого мужика, — и полился, разумеется, потому, что у Власия была сноха красивая.
Но вот однажды Аггей Никитич, страдая
от мозоли, зашел в аптеку Вибеля и застал там самого аптекаря, который был уже
старик, из обрусевших немцев, и которого Аггей Никитич еще прежде немного
знал, но не ведал лишь одного, что Вибель лет за десять перед тем женился на довольно молоденькой особе, которая куда-то на весьма продолжительное время уезжала
от него, а ныне снова возвратилась.
— А кто может
знать, какие у соседа мысли? — строго округляя глаза, говорит
старик веским баском. — Мысли — как воши, их не сочтеши, — сказывают
старики. Может, человек, придя домой-то, падет на колени да и заплачет, бога умоляя: «Прости, Господи, согрешил во святой день твой!» Может, дом-от для него — монастырь и живет он там только с богом одним? Так-то вот! Каждый паучок
знай свой уголок, плети паутину да умей понять свой вес, чтобы выдержала тебя…
Несправедливость явная, потому что
старик мне сам по секрету не раз впоследствии говорил: «Не
знаю, подлинно не
знаю, за что
от общения отметаюсь! если новое начальство новые виды имеет, то стоило только приказать — я готов!» И если при этом вспомнить, сколько этот человек претерпел прежде, нежели место свое получил, то именно можно сказать: великий был страстотерпец!
Старику и старухе, о которых я сейчас сказал, была кровная нужда, чтобы их барыня
узнала настоящую правду о своем супруге: близкие родные их, находившиеся в прислуге у барина, невыносимо страдали
от жестокости своего господина.