Неточные совпадения
— Дом теперь на
убитые денежки ставите, — язвила Рачителиха. — С чего это распыхался-то так твой
солдат? От ниток да от пряников расторговался… Уж не морочили бы лучше добрых людей, пряменько сказать.
Один момент — и детская душа улетела бы из маленького тельца, как легкий вздох, но в эту самую минуту за избушкой раздался отчаянный, нечеловеческий крик. Макар бросился из избушки, как был без шапки. Саженях в двадцати от избушки, в мелкой березовой поросли копошились в снегу три человеческих фигуры. Подбежав к ним, Макар увидел, как
солдат Артем одною рукой старался оттащить голосившую Аграфену с лежавшего ничком в снегу Кирилла, а другою рукой ощупывал
убитого, отыскивая что-то еще на теплом трупе.
Убитых тел насчитано тридцать семь. Раненых только два.
Солдаты, озлобленные утомительным скитаньем по дебрям и пустыням, не отличались мягкосердием.
Он схватил ружье и, вместе с толпой, крича «ура», побежал прочь от
убитого француза, с которого тут же
солдат стал снимать сапоги.
Еще с 1825 году, когда я работал по моему малярному мастерству в казармах гвардейского экипажа и донес тогдашнему санкт-петербургскому генерал-губернатору Милорадовичу […граф Милорадович Михаил Андреевич (1771—1825) — с. — петербургский генерал-губернатор,
убитый декабристом П.Г.Каховским.] о бунте, замышляемом там между
солдатами против ныне благополучно царствующего государя императора Николая Павловича, и когда господин петербургский генерал-губернатор, не вняв моему доносу, приказал меня наказать при полиции розгами, то злоба сих фармазонов продолжается и до днесь, и сотворили они, аки бы я скопец и распространитель сей веры.
Если толпа и при этом не расходится, начальник приказывает стрелять прямо в толпу, в кого попало, и
солдаты стреляют и по улице падают раненые и
убитые люди, и тогда толпа обыкновенно разбегается, и войска по приказанию начальников захватывают тех, которые представляются им главными зачинщиками, и отводят их под стражу.
Мы шли очень легко по мокрому песку, твердо
убитому волнами; и часа через два-три наткнулись на бивак. Никто даже нас не окликнул, и мы появились у берегового балагана, около которого сидела кучка
солдат и играла в карты, в «носки», а стоящие вокруг хохотали, когда выигравший хлестал по носу проигравшего с веселыми прибаутками. Увидав нас, все ошалели, шарахнулись, а один бросился бежать и заорал во все горло...
Все офицеры выбежали из избы; к ним присоединилось человек пятьдесят
солдат. Место сражения было не слишком обширно, и в несколько минут на улице все уголки были обшарены. В кустах нашли трех
убитых неприятелей, но Рославлева нигде не было. Наконец вся толпа вышла на морской берег.
Так же холодно и серьезно, как и свое лицо, рассмотрел
убитого телеграфистика, вчерашнего Поликарпа, отвратительную, истекающую кровью сальную тушу, и
солдата без лица, в которого вчера бил с прицела, желая убить.
Через голову
убитой лошади рухнул офицер, а стражники закружились на своих конях, словно танцуя, и молодецки гикнули в сторону: открыли пачками стрельбу
солдаты. «Умницы! Молодцы, сами догадались!» — восторженно, почти плача, думал офицер, над которым летели пули, и не чувствовал как будто адской боли от сломанной ноги и ключицы, или сама эта боль и была восторгом.
Солдат свалился, наверное,
убитый.
Тут были знаменитые и сильные мира и
солдаты,
убитые в последнюю войну и воскресшие.
Один из полнейших типов их был граф Милорадович, храбрый, блестящий, лихой, беззаботный, десять раз выкупленный Александром из долгов, волокита, мот, болтун, любезнейший в мире человек, идол
солдат, управлявший несколько лет Петербургом, не зная ни одного закона, и как нарочно
убитый в первый день царствования Николая.
Через несколько минут гиканья и трескотни из лесу выбежала испуганная лошадь, и в опушке показались
солдаты, выносившие
убитых и раненых; в числе последних был молодой прапорщик.
Наша бригада скучала. Правда, один раз часть Нежинского полка ходила на рекогносцировку, или, вернее, для наказания вооруженных и восставших жителей, в Лом. Пошли, наказали и вернулись. Одного потеряли
убитым, и один
солдат спасся каким-то чудом.
Но вид почти умирающей красавицы, вид женщины, привыкшей к хорошему обществу и роскошной обстановке жизни, а теперь заключенной в одних комнатах с
солдатами, содержимой на грубой арестантской пище, больной, совершенно расстроенной,
убитой и физически и нравственно, не мог не поразить мягкосердого фельдмаршала.
Милица медленно, шаг за шагом, стала обходить лежавшие тут и там распростертые тела
убитых, вглядывалась в каждое, с затаенным страхом отыскивая знакомые черты. Помимо своей роты, она, как и Игорь, знала многих
солдат их полка. Многим писала на родину письма, многим оказывала мелкие услуги. И сейчас с трепетом и страхом склонялась над каждым
убитым, ждала и боялась узнать в них знакомые лица своих приятелей.
Подобрав раненых и похоронив
убитых,
солдаты спали теперь мирным сном, укутавшись с головой в свои шинели, Белым призраком казался в надвигающемся бледном рассвете высокий костел с прогоревшей крышей. Жертвы австрийского бесчинства давно были убраны и зарыты в общей братской могиле.
— Братцы, да где же наш капитан? — хотел он крикнуть ближайшим
солдатам и в ту же минуту два дюжие австрийца наскочили на него. Уже блеснуло лезвие сабли над головой юноши, но чья-то быстрая рука изо всей силы ткнула штыком в одного из нападавших и тот, обливаясь кровью, упал в общую кучу раненых и
убитых.
— Так точно, понял… — прозвучал не прежний бодрый и веселый, a
убитый голос. И вдруг трепетно и смущенно взмолился красавец-солдат...
Я видел
солдата, раненного в ногу, в первую минуту жалевшего только о пробитом новом полушубке, ездового, вылезающего из-под
убитой под ним лошади и расстегивающего подпругу, чтобы снять седло.
Из-за горки показались три осторожно вглядывающихся казака с пиками.
Солдаты с торжеством тащили к деревне
убитых свиней.
А сейчас от Доньки я узнал, что и сажалка здесь тоже особенная: на ее тинистом дне лежит труп
убитого прохожим
солдатом черта.
Мне бросился в глаза один
убитый японский
солдат, лежавший с распростёртыми руками.
У этого города завязалось упорное, кровопролитное сражение. Поляки дрались с отчаянной храбростью, но на стороне русских было правое дело, и с ними был Суворов. Одно появление его перед войском удесятеряло силу
солдат, и они одержали новую славную победу. Множество храбрых пало близ Брест-Литовска. Товарищи по-христиански простились с
убитыми и снесли их в общую могилу. Это было 6 сентября 1794 года.
Трофеи победителей состояли в 310 пушках и мортирах и 180 знаменах. Число пленных простиралось до 283 офицеров и 4000
солдат. Число
убитых с неприятельской стороны превышало 10 000 человек. С нашей стороны было убито и ранено 150 штаб — и обер-офицеров и свыше 3000 нижних чинов.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские
солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре
убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом вдоль стен к Знаменке.
Солдаты дугой обходили что-то в том месте, куда упало ядро, и старый кавалер, фланговый унтер-офицер, отстав около
убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся.