Неточные совпадения
— Да, да, Степа, литература откололась от жизни, изменяет
народу; теперь пишут красивенькие пустячки для забавы
сытых; чутье на правду потеряно…
— Да ведь сказать — трудно! Однако — как не скажешь?
Народу у нас оказывается лишнего много, а землишки — мало. На
сытую жизнь не хватает земли-то. В Сибирь крестьяне самовольно не идут, а силком переселять у начальства… смелости нет, что ли? Вы простите! Говорю, как думаю.
— Был у меня сын… Был Петр Маракуев, студент, народолюбец. Скончался в ссылке. Сотни юношей погибают, честнейших! И —
народ погибает. Курчавенький казачишка хлещет нагайкой стариков, которые по полусотне лет царей
сыто кормили, епископов, вас всех, всю Русь… он их нагайкой, да! И гогочет с радости, что бьет и что убить может, а — наказан не будет! А?
— Тем они и будут
сыты. Ты помни, что все это —
народ недолговечный, пройдет еще недель пять, шесть, и — они исчезнут. Обещать можно все, но проживут и без реформ!
Нехлюдов, еще не выходя из вагона, заметил на дворе станции несколько богатых экипажей, запряженных четвернями и тройками
сытых, побрякивающих бубенцами лошадей; выйдя же на потемневшую от дождя мокрую платформу, он увидал перед первым классом кучку
народа, среди которой выделялась высокая толстая дама в шляпе с дорогими перьями, в ватерпруфе, и длинный молодой человек с тонкими ногами, в велосипедном костюме, с огромной
сытой собакой в дорогом ошейнике.
Дети до возраста в неге,
Конь хоть сейчас на завод,
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то,
сыты,
Каждый там
сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну уж зато и
народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока...
В лесу, одетом бархатом ночи, на маленькой поляне, огражденной деревьями, покрытой темным небом, перед лицом огня, в кругу враждебно удивленных теней — воскресали события, потрясавшие мир
сытых и жадных, проходили один за другим
народы земли, истекая кровью, утомленные битвами, вспоминались имена борцов за свободу и правду.
— Идёшь ты на барже, а встречу тебе берега плывут, деревни, сёла у воды стоят, лодки снуют, словно ласточки, рыбаки снасть ставят, по праздникам
народ пёстро кружится, бабьи сарафаны полымем горят — мужики-то поволжские
сыто живут, одеваются нарядно, бабы у них прирабатывают, деньги — дороги, одежа — дёшева!
Пустобайка. И будут… чего им!
Народ —
сытый…
Евсей жадно глотал слова старика и верил ему: корень всех несчастий жизни человеческой — нищета. Это ясно. От неё — зависть, злоба, жестокость, от неё жадность и общий всем людям страх жизни, боязнь друг друга. План Дудки был прост и мудр: царь — богат,
народ — беден, пусть же царь отдаст
народу свои богатства, и тогда — все будут
сытыми и добрыми!
Там, правда, не встретишь ни офеней [Офеня — коробейник, мелкий торговец.], увешанных лубочными картинами, шелком-сырцом, с ящиками, набитыми гребешками, запонками, зеркальцами, ни мирных покупателей — баб с задумчивыми их сожителями; реже попадаются красные девки, осанистые,
сытые, с стеклярусными на лбу поднизями; тут, по обеим сторонам широкой луговины, сбился сплошною массою
народ, по большей части шумливый, задорный, крикливый, охочий погулять или уже подгулявший.
Вдруг с пермской стороны идёт человек и поёт высоким дрожащим голосом. Приподнял я голову, слушаю, и вижу: странник шагает, маленький, в белом подряснике, чайник у пояса, за спиною ранец из телячьей кожи и котелок. Идёт бойко, ещё издали кивает мне головой, ухмыляется. Самый обыкновенный странник, много таких, и вредный это
народ: странничество для них
сытое ремесло, невежды они, невегласы, врут всегда свирепо, пьяницы и украсть не прочь. Не любил я их во всю силу души.
Все отпетый был
народ, промышлявший изо дня в день и никогда не знавший, чем будет
сыт завтра.
А между тем нет тут никакого намека на жизнь простого
народа, не видно даже никакого следа заботы о том, чем обыкновенно занят крестьянин, — о приобретении возможности быть
сытым, одетым и пр.
Донат. Цари
народом сыты не бывают.
Донат. Не бывают, говорю, цари
народом сыты. Своих кормить нечем, а все хотим еще чужих завоевать.
Рябинин. Значит — за малым дело, за ружьями? Так что, если голодный
народ достанет ружья да потревожит
сытых, богатых…
Здесь, Людмилочка, сторона голодная,
народ живет изо дня в день, что урвет, тем и
сыт.
— Так мы и спросим: а где, мол, тут Чёрный Андрей? Вот к нам человек идёт… Да… Хороший
народ,
сытый! И всё пшеничный хлеб едят. Здравствуйте, добрый человек!
За блинами угощали
народ пирогами-столовиками [Круглый пирог из сочней, с начинкой из молочных блинов и репы.], щами с солониной, лапшой со свининой, пряженцами с яйцами, а в конце стола подан был овсяной кисель с
сытой.
Дня через два хозяйка за столом
Вдруг говорит: «А наши молодые
Уехали — и старики вдвоем
Остались. Он сказал, что там большие
В деревне хлопоты у них. Кругом
Падеж скота, и есть дела другие.
А вы чем
сыты, молодой
народ,
Что капельки вы не берете в рот...
Двери Покровской церкви были открыты. Кучка
народу из разряда «публики» стояла на паперти. Частный пристав уже раза четыре успел как-то озабоченно прокатиться мимо церкви на своих кругленьких,
сытых вяточках. Вот взошли на паперть и затерялись в «публике» три-четыре личности, как будто переодетые не в свои костюмы. Вот на щегольской пролетке подкатил маленький черненький Шписс, а через несколько времени показался в церкви и прелестный Анатоль де-Воляй.
Народа чужой, дальней страны они не любили, как править этим
народом, не знали и заботились лишь о том, как бы все покрасивее в столице выглядело, где дворец королевы стоял, а о том, что делалось в деревнях и селах, голодал ли или
сыт был
народ, — им и узнать-то не хотелось…
Народ голоден оттого, что мы слишком
сыты.