Неточные совпадения
Он, кратко и точно топором вырубая фигуры, рассказал о
сыне местного
купца, капитане камского парохода, высланном на родину за связи с эсерами.
— Вчера гимназист застрелился, единственный
сын богатого
купца. Родитель — простачок, русак, мать — немка, а
сын, говорят, бомбист. Вот как, — рассказывала она, не глядя на Клима, усердно ковыряя распятие. Он спросил...
Зимою Самгин выиграл в судебной палате процесс против родственников
купца Коптева — «менялы» и ростовщика; человек этот помер, отказав Марине по духовному завещанию тридцать пять тысяч рублей, а дом и остальное имущество — кухарке своей и ее параличному
сыну.
Когда он подрос, отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к
купцам, в присутственные места, потом посмотреть какую-нибудь глину, которую возьмет на палец, понюхает, иногда лизнет, и
сыну даст понюхать, и объяснит, какая она, на что годится. Не то так отправятся посмотреть, как добывают поташ или деготь, топят сало.
— Вот князь Serge все узнал: он
сын какого-то лекаря, бегает по урокам, сочиняет, пишет русским
купцам французские письма за границу за деньги, и этим живет…» — «Какой срам!» — сказала ma tante.
Нехлюдов прошел вперед. В середине стояла аристократия: помещик с женою и
сыном в матросской куртке, становой, телеграфист,
купец в сапогах с бураками, старшина с медалью и справа от амвона, позади помещицы, Матрена Павловна в переливчатом лиловом платье и белой с каймою шали и Катюша в белом платье с складочками на лифе, с голубым поясом и красным бантиком на черной голове.
Молодой купец-золотопромышленник,
сын мужика, в сшитой в Лондоне фрачной паре с брильянтовыми запонками, имевший большую библиотеку, жертвовавший много на благотворительность и державшийся европейски-либеральных убеждений, был приятен и интересен Нехлюдову, представляя из себя совершенно новый и хороший тип образованного прививка европейской культурности на здоровом мужицком дичке.
Масловы, старик с
сыном,
купцы, всего восемь тысяч дают на сруб, а всего только прошлого года покупщик нарывался, так двенадцать давал, да не здешний, вот где черта.
«Развлечение», модный иллюстрированный журнал того времени, целый год печатал на заглавном рисунке своего журнала центральную фигуру пьяного
купца, и вся Москва знала, что это Миша Хлудов,
сын миллионера — фабриканта Алексея Хлудова, которому отведена печатная страничка в словаре Брокгауза, как собирателю знаменитой хлудовской библиотеки древних рукописей и книг, которую описывали известные ученые.
В семидесятых и восьмидесятых годах особенно славился «хлудовский стол», где председательствовал степеннейший из степенных
купцов, владелец огромной библиотеки Алексей Иванович Хлудов со своим братом, племянником и
сыном Михаилом, о котором ходили по Москве легенды.
Теперь же капустным промыслом владеет русский
купец Семенов,
сын которого постоянно живет в Мауке; делом заведует шотландец Демби, уже не молодой и, по-видимому, знающий человек.
У Сережи были два товарища: сосед Бахарева — Ступин, и
сын одесского
купца, Иона Кацен.
Все они, молодые и немолодые, красивые и некрасивые, были набелены и нарумянены и, став в круг, ходили и пели: «Ой, Дунай ты, мой Дунай,
сын Иванович Дунай!» или: «Ой, Дидо-Ладо, вытопчем, вытопчем!» Около этих хороводов ходили также и молодые парни из
купцов и мещан, в длинных сюртуках своих и чуйках.
Девка там у них согрешит — куда девать? в скит к Александре под начал отдать; жену муж возненавидит — тоже в скиты везет; даже такие бывали случаи, что
купцы и больших
сыновей, под видом убогоньких, к этой Александре важивали.
— Ив кого это он у меня, сударь, такой лютый уродился!
Сына вот — мнука мне-то — ноне в мясоед женил, тоже у
купца дочку взял, да на волю его у графа-то и выпросил… ну, куда уж, сударь, нам, серым людям, с
купцами связываться!.. Вот он теперь, Аким-то Кузьмич, мне, своему дедушке, поклониться и не хочет… даже молодуху-то свою показать не привез!
Ради этого он в город съездил, всех
купцов обошел, всех назвал ревнителями и истинными
сынами церкви.
Рядом с нашей лавкой помещалась другая, в ней торговал тоже иконами и книгами чернобородый
купец, родственник староверческого начетчика, известного за Волгой, в керженских краях; при
купце — сухонький и бойкий
сын, моего возраста, с маленьким серым личиком старика, с беспокойными глазами мышонка.
Но мало того, что все люди, связанные государственным устройством, переносят друг на друга ответственность за совершаемые ими дела: крестьянин, взятый в солдаты, — на дворянина или
купца, поступившего в офицеры, а офицер — на дворянина, занимающего место губернатора, а губернатор — на
сына чиновника или дворянина, занимающею место министра, а министр — на члена царского дома, занимающего место царя, а царь опять на всех этих чиновников, дворян,
купцов и крестьян; мало того, что люди этим путем избавляются от сознания ответственности за совершаемые ими дела, они теряют нравственное сознание своей ответственности еще и оттого, что, складываясь в государственное устройство, они так продолжительно, постоянно и напряженно уверяют себя и других в том, что все они не одинаковые люди, а люди, различающиеся между собою, «как звезда от звезды», что начинают искренно верить в это.
— Посмотри-ка, Ванюша, — сказал пожилой
купец своему
сыну, — оба в один день… видно, любили друг друга.
Между тем один пожилой
купец и с ним молодой человек, по-видимому,
сын его, подошли к надгробному камню, возле которого стоял Кирша, и стали разбирать надпись.
И понятые потащили из избы Захара, который не переставал уверять, что идет своею охотой, что будет жаловаться за бесчестие, что становой ему человек знакомый, что все Комарево за него вступится, потому всякий знает, какой он есть такой человек, уверял, что он не лапотник какой-нибудь, а мещанский
сын, что вязать мещанина — это все единственно, что вязать
купца, — никто не смеет, что Гришка всему делу голова-заглавие, что обвинять его, Захара, в покраже быка — значит, все единственно, обвинять в этом деле Федота Кузьмича, и проч.
— Да, убили… — сказал нехотя Дымов. —
Купцы, отец с
сыном, ехали образа продавать. Остановились тут недалече в постоялом дворе, что теперь Игнат Фомин держит. Старик выпил лишнее и стал хвалиться, что у него с собой денег много.
Купцы, известно, народ хвастливый, не дай бог… Не утерпит, чтоб не показать себя перед нашим братом в лучшем виде. А в ту пору на постоялом дворе косари ночевали. Ну, услыхали это они, как
купец хвастает, и взяли себе во внимание.
— Да, — продолжал он, зевая. — Все ничего было, а как только
купцы доехали до этого места, косари и давай чистить их косами.
Сын, молодец был, выхватил у одного косу и тоже давай чистить… Ну, конечно, те одолели, потому их человек восемь было. Изрезали
купцов так, что живого места на теле не осталось; кончили свое дело и стащили с дороги обоих, отца на одну сторону, а
сына на другую. Супротив этого креста на той стороне еще другой крест есть… Цел ли — не знаю… Отсюда не видать.
Вася Шустрый,
сын недавно разорившегося
купца.
Вася Солодов —
сын богатого, но совершенно серого
купца, имевшего, кажется, лесной склад.
На третий день после сцены в клубе Фома очутился в семи верстах от города, на лесной пристани
купца Званцева, в компании
сына этого
купца, Ухтищева, какого-то солидного барина в бакенбардах, с лысой головой и красным носом, и четырех дам…
Прошло около пяти лет после этого случая. Корпелкин,
сын бедных родителей, жил дома, перебиваясь кой-как дешевыми уроками, которые давали ему рублей около восьми в месяц. Первые два года, впрочем, он горячо принялся готовиться в университет, хотел держать экзамен, причем сильно рассчитывал на обещанный урок у одного
купца, чтобы добыть необходимые на поездку деньги, но урок этот перебил его бывший товарищ по гимназии Субботин.
В числе первых, между прочим, были два
купца,
сыновья несостоятельной старушки, в числе последних их мать, на которую Яков Львович бросил мимоходом взгляд, полный глубокого сострадания, и, переодевшись в канцелярии за ширмою из домашнего платья в мундир, сел на свое председательское кресло и открыл присутствие.
Мать стояла убитая и подавленная горем и обидой, —
сыновья, белые, выхоленные
купцы, с спокойным фарисейским смирением.
Огород есть еще на Выборгской стороне: третьего года
купец нанимал под капусту; и такой
купец трезвый, совсем не берет хмельного в рот, и трех
сыновей имеет: двух уж поженил, «а третий, говорит, еще молодой, пусть посидит в лавке, чтобы торговлю было полегче отправлять.
— Ушел, разбойник! — сказал он, скрипя от бешенства зубами. — Да несдобровать же тебе, Иуда-предатель! Господи боже мой, до чего мы дожили! Русской
купец — и, может быть,
сын благочестивых родителей!..
— Эх, Иван Архипович! — сказал
купец, — на что заране так крушиться? Отчаяние — смертный грех, батюшка! Почему знать, может быть, и сожительницам
сыновья ваши выздоровеют. А если господь пошлет горе, так он же даст силу и перенести его. А вы покамест все надежды не теряйте: никто как Бог.
В следующем экипаже ехали пристав Кирилин и молодой Ачмианов,
сын того самого
купца Ачмианова, которому Надежда Федоровна была должна триста рублей, и против них на скамеечке, скорчившись и поджав ноги, сидел Никодим Александрыч, маленький, аккуратненький, с зачесанными височками.
Лескова.).] проезжал из Англии через Петербург в Москву для свидания с тамошними раскольниками, которым впоследствии этот визит наделал кучу хлопот, а приютившему Кельсиева московскому
купцу, Ивану Ивановичу Шебаеву, стоил даже продолжительной потери свободы, чего старушка мать Шебаева не перенесла и умерла, не дождавшись решения судьбы арестованного
сына.
А теперь, когда
сын кулака,
купца или чиновника, прочитавший две-три популярные книжки, уже интеллигент, — деревня не может возбуждать интереса у такой интеллигенции.
Грознов. А что
сын? Сиди, мол, вот и все! Надоест
купцу кормовые платить, ну и выпустит; либо к празднику кто выкупит.
— Ты прав,
сын паука и жабы; да, с той поры, как дворяне пали, — людей нет! Есть только
купцы… и я их не-на-вижу!
Вчера
купец Иван Андреевич Петунников был на дворе ночлежки с архитектором и своим
сыном. Измеряли двор и всюду натыкали в землю каких-то палочек, которые, по уходе Петунникова, ротмистр приказал Метеору вытаскать из земли и разбросать.
Правда, дядя невестин, Колобов Семен Иваныч,
купец, пьяный пришел и начал было врать, что это, говорит, совсем не полковник, а Федоровой банщицы
сын.
В таких пиесах, где нельзя горячиться, он был превосходен, как, например, в „Титовом милосердии“, в „
Купце Боте“, в роли пастора в „
Сыне любви“ и в „Отце семейства“.
В училище Кольцов сблизился и подружился с одним мальчиком,
сыном богатого
купца, ровесником ему по годам.
Выйдя от Фарфоровского и опять пройдя двором и огородами и перескочив через забор, Иосаф прямо же пошел еще к другому человечку —
сыну покойного и богатеющего
купца Саввы Родионова.
Кисельников (читает). «Я, нижеподписавшийся, будучи убежден вполне обстоятельствами дела, что несостоятельность бывшего
купца, а ныне мещанина Пуда Кузьмича
сына Боровцова произошла от разных несчастных случаев и от неплатежа и корыстной злонамеренности его должников, — зная его всегдашнюю честность, преклонные лета и затруднительное болезненное состояние и удручение от трудов и семейства…»
Кисельников (про себя говорит и пишет). «А по справке оказалось: при прошении, поданном в калиновское городническое правление, малиновский мещанин Гордей Яковлев
сын Кудряев представил три векселя и с протестами, писанные на имя малиновского
купца Сидора Сидорова Угрюмова: первый, на сумму сто рублей, сроком…» Нет-нет, да вдруг так за сердце и ухватит, — денег-то очень жалко.
— Это конечно, — любезно соглашается надзиратель. — И удивляюсь я на этих господ студентов. Учиться не хочут, красные флаги какие-то выбрасывают, стреляются. Не хочут понять, каково это ихним родителям. Ну, еще бедные — черт с ними, прельщаются на жидовские деньги. Но ведь и порядочные туда же,
сыновья дворян, священников,
купцов… Нар-род! Однако, мадам, пожелав вам всего хорошего…
Гаврила Пантелеич Белугин, богатый
купец, фабрикант, лет 55-ти; живет постоянно на фабрике, верстах в шестидесяти от Москвы, изредка приезжает в Москву к
сыну.
На улице он увидал, играет мальчик —
сын богатого
купца. Бедный
купец приласкал мальчика, взял на руки и унес к себе.
На другой день богатый
купец встречает бедного и рассказывает свое горе, что у него
сын пропал, и спрашивает: «Не видал ли, не слыхал ли?»
Тит Титыч. А ты вот что пиши: что обидели такого-то
купца, а с
сына оного
купца учитель, против всяких прав, взял расписку, чтобы жениться на его дочери. Вот тебе и расписка. Я никаких денег не пожалею, коли сделаешь. Можешь ты это сделать?
Вот у тятеньки приятель был, тоже русский
купец, с бородой ходил, а сына-то в Англию посылал.