Неточные совпадения
На Невском
стало еще страшней; Невский шире других улиц и от этого был пустынней, а дома на нем бездушнее, мертвей. Он уходил во тьму, точно ущелье в гору. Вдали и низко, там, где должна быть земля, холодная
плоть застывшей тьмы была разорвана маленькими и тусклыми пятнами огней. Напоминая раны, кровь, эти огни не освещали ничего, бесконечно углубляя проспект, и было в них что-то подстерегающее.
Туробоев шел впереди, протискиваясь сквозь непрочную
плоть толпы, за ним, гуськом, продвигались остальные, и чем ближе была мясная масса колокольни, тем глуше
становился жалобный шумок бабьих молитв, слышнее внушительные голоса духовенства, служившего молебен.
Он занялся портретом Татьяны Марковны и программой романа, которая приняла значительный объем. Он набросал первую встречу с Верой, свое впечатление, вставил туда, в виде аксессуаров, все лица, пейзажи Волги, фотографию с своего имения — и мало-помалу оживлялся. Его «мираж»
стал облекаться в
плоть. Перед ним носилась тайна создания.
Я сочувствовал «падению священного русского царства» (название моей
статьи в начале революции), я видел в этом падении неотвратимый процесс развоплощения изолгавшейся символики исторической
плоти.
Элементы этого же мира должны быть подготовлены для вечности,
плоть этого мира и каждого существа в этом мире должна
стать нетленной.
В язычестве было ощущение первоначальной святости
плоти и плотской жизни, был здоровый религиозный материализм, реалистическое чувство земли, но язычество было бессильно перед тлением
плоти всего мира, не могло так преобразить
плоть, чтоб она
стала вечной и совершенной, не могло вырвать из
плоти грех и зло.
Героем моим, между тем, овладел страх, что вдруг, когда он
станет причащаться, его опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных правилах; и когда, наконец, он подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в землю и
стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять крови и
плоти господней!
Человек хороший, и, видно, к вере своей усердный, и весь в таких лохмотках, что вся
плоть его видна, а
стал говорить про веру, так даже, кажется, никогда бы его не перестал слушать.
— Нет, погоди-ка! Кто родит — женщина? Кто ребёнку душу даёт — ага? Иная до двадцати раз рожает —
стало быть, имела до двадцати душ в себе. А которая родит всего двух ребят, остальные души в ней остаются и всё во
плоть просятся, а с этим мужем не могут они воплотиться, она чувствует. Тут она и начинает бунтовать. По-твоему — распутница, а по должности её — нисколько.
Когда Кожемякин опамятовался, — ему
стало стыдно за себя и за неё: то, что случилось, было так голо, безмолвно, не прикрашено ни словом от сердца, ни тем бешенством
плоти, которое умерщвляет стыд и раскаяние.
— А ты, парень, чего окаменел? Отец был стар, ветх
плотью… Всем нам смерть уготована, ее же не избегнешь…
стало быть, не следует прежде времени мертветь… Ты его не воскресишь печалью, и ему твоей скорби не надо, ибо сказано: «егда душа от тела имать нуждею восхититися страшными аггелы — всех забывает сродников и знаемых…» — значит, весь ты для него теперь ничего не значишь, хоть ты плачь, хоть смейся… А живой о живом пещись должен… Ты лучше плачь — это дело человеческое… очень облегчает сердце…
Это и есть тот день, от которого в виду смерти
станешь спрашивать: «Куда деться? куда деваться?» Этот день бел, как освещенное солнцем сжатое поле, на котором нет ни жнецов, ни птиц, уносящих колосья; на котором не слышно ни детского плача, ни жалоб клянущей жизнь
плоти, ни шелеста травы, ни стрекота букашек — все мертво и тихо, как в опаленной долине Иерихона, и над всем этим безмолвием шагает, не касаясь ногами земли, один ужасный призрак.
Стал совсем изнемогать Арефа, и
стало ему казаться, что он совсем не дьячок, а черноярский мужик Трофим, и что он уж мертв, а мучится за свои грехи одна
плоть.
Да, все эти обломовцы никогда не перерабатывали в
плоть и кровь свою тех начал, которые им внушили, никогда не проводили их до последних выводов, не доходили до той грани, где слово
становится делом, где принцип сливается с внутренней потребностью души, исчезает в ней и делается единственною силою, двигающею человеком.
— А то по-вашему, что ль! — храбрясь отвечал отец Вавила, но тут же и присел на стульце и добавил: — Нет, братик! дух бодр, а
плоть уж отказывается. К отцу Сергию пора. Поясницу нынче все ломит — плох
становлюсь.
Иссякает ревность по вере, люди суету возлюбили,
плотям стали угождать, мамоне служить… последни времена!..
И, взяв бутылку из-под деревянного масла, стоявшую под божницей, разбила ее вдребезги об угол печи, собрала осколки и,
став на них голыми коленами ради умерщвления
плоти,
стала продолжать молитву.
— Да-да, помню!.. Ну, так,
стало быть, с вами толковать можно. Мы, батенька, проводим в жизнь эти самые принципы, для нас они дело
плоти и крови-с!
Она имеет бесконечную глубину, свойственную религиозному символу, а ее словесная
плоть, сохраняя свой собственный характер,
становится вместе с тем и священным иероглифом, прозрачным лишь для просветленного ока.
Адам и Ева, ощутившие друг друга как муж и жена, двое в одну
плоть, находились в состоянии гармонии и девственности. Они были свободны от злой и жгучей похоти, были как женатые дети, которых соединение являлось бы данью чистой чувственности, освящаемой их духовным союзом. Они, будучи мужем и женой, по крайней мере в предназначении, не
становились от этого самцом и самкою, которых Адам видел в животном мире: «и были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (2:25).
Мать земля! из тебя родилась та
плоть, которая соделалась ложеснами для воплотившегося Бога, из тебя взял Он пречистое Тело Свое! в тебе почил Он тридневен во гроб! Мать земля! Из тебя произрастают хлебный злак и виноградная лоза, коих плод в святейшем таинстве
становится Телом и Кровью Христовыми, и к тебе возвращается эта святая
плоть! Ты молчаливо хранишь в себе всю полноту и всю лепоту твари.
Осознать себя со своей исторической
плотью в Православии и чрез Православие, постигнуть его вековечную истину чрез призму современности, а эту последнюю увидать в его свете — такова жгучая, неустранимая потребность, которая ощутилась явно с 19 века, и чем дальше, тем
становится острее [Ср. с мыслью В. И. Иванова, которую он впервые высказал 10 февраля 1911 г. на торжественном заседании московского Религиозно-философского общества, посвященном памяти В. С.
Напротив, если чувственность и
плоть есть только «явление», греховная греза, навеваемая Лилит, тогда ненужной и обременительной
становится телесная двуполость, и преодоление косности и греха мира должно выразиться в таком случае прежде всего в исцелении не пола, но от пола, в освобождении от Евы путем ее упразднения, возвращения внутрь Адама.
Если чувственность, телесность мира не есть болезнь или субъективное только состояние, но самостоятельная стихия бытия, то пол не может остаться лишь внутри человека, но должен осуществиться и во
плоти, раздвоиться в ней, чтобы, ощутив это раздвоение, двум
стать «в
плоть едину».
И ясно бы также
стало еще раз, как внутренне-противоположно может быть внешне-тождественное, какая глубокая пропасть лежит между похотливым сладострастием темной
плоти и чистою страстью
плоти жизненно-просветленной.
Но и те, которые разрывали его на части, сами участники радений, — они теперь уже не были людьми: через
плоть и кровь жертвы они приобщались к великому, страждущему богу Сабазию,
становились его частью, —
становились богами, «Сабазиями» или «Сабами».
— Что ж делать? А мне не скучно? Разве мне без тебя весело? Я весь изныл, иссох! И грудь болеть
стала!.. Ты мне жена законная, моя
плоть от
плоти… едина
плоть… Живи, терпи! Ну, а я… ездить буду, навещать…
В среде слушателей нашлись несколько человек, которые на первый раз немножко смутились этим новшеством, но Горданов налег на естественные науки; указал на то, что и заяц применяется к среде — зимой белеет и летом темнеет, а насекомые часто совсем не отличаются цветом от предметов, среди которых живут, и этого было довольно: гордановские принципы сначала сделались предметом осуждения и потом быстро
стали проникать в
плоть и кровь его поклонников.
А ночью опять катались на тройках и слушали цыган в загородном ресторане. И когда опять проезжали мимо монастыря, Софья Львовна вспоминала про Олю, и ей
становилось жутко от мысли, что для девушек и женщин ее круга нет другого выхода, как не переставая кататься на тройках и лгать или же идти в монастырь, убивать
плоть… А на другой день было свидание, и опять Софья Львовна ездила по городу одна на извозчике и вспоминала про тетю.
— Для меня не подлежит сомнению, — продолжал Рашевич, всё больше вдохновляясь, — что если какой-нибудь Ричард Львиное Сердце или Фридрих Барбаросса, положим, храбр и великодушен, то эти качества передаются по наследству его сыну вместе с извилинами и мозговыми шишками, и если эти храбрость и великодушие охраняются в сыне путем воспитания и упражнения, и если он женится на принцессе, тоже великодушной и храброй, то эти качества передаются внуку и так далее, пока не
становятся видовою особенностью и не переходят органически, так сказать, в
плоть и кровь.
— Ты прав, ты совершенно прав, — даже привскочил с кресла Зарудин и, схватив руку Кудрина,
стал крепко жать ее. — Я из более продолжительного знакомства с нею вынес такое же впечатление — это положительно ангел во
плоти.
Его дух был бодр, но
плоть оказывалась немощна: от душевных страданий он начал чувствовать чисто физическую боль,
стал ощущать незнакомое ему до сих пор расслабление во всем организме и чувство страха, что решимость дойти до намеченной им цели — а эта цель все более и более приближалась — вдруг покинет его в последний, решительный момент,
стало закрадываться в его душу.
Только благодаря этому ложному учению, всосавшемуся в
плоть и кровь наших поколений, могло случиться то удивительное явление, что человек точно выплюнул то яблоко познания добра и зла, которое он, по преданию, съел в раю, и, забыв то, что вся история человека только в том, чтобы разрешать противоречия разумной и животной природы,
стал употреблять свой разум на то, чтобы находить законы исторические одной своей животной природы.
При этом особенно еще важно то — по словам господина писателя, — что и оставшиеся, перемучившись, в чем-то раскаются, поймут какие-то необыкновенные вещи, возлюбят друг друга и
станут чуть-чуть не ангелами во
плоти…
— Так-то-с, господин анархист. Не хуже нас грешных с девочками. Плоть-то и у вас,
стало быть, немощна? — засмеялся другой, постарше.