Неточные совпадения
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил
с постели и несколько секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за
открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний. Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы в котел
с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по
окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я
сплю в лесу, около костра, под
открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
В хорошие ночи я
спал в этой комнате
с открытыми окнами, и в одну такую ночь в этой комнате произошел бунт, имевший весьма печальные последствия.
— Скажите, какое происшествие! — и затем торопливо прочел: «Третьего мая в номера трактира «Дон» приехал почетный гражданин Олухов
с девицею Глафирою Митхель. Оба они были в нетрезвом виде и, взяв номер, потребовали себе еще вина, после чего раздался крик девицы Митхель. Вбежавший к ним в номер лакей увидел, что Олухов, забавляясь и выставляясь из
открытого окна, потерял равновесие и,
упав с высоты третьего этажа, разбил себе череп на три части. Он был найден на тротуаре совершенно мертвым».
Почти одновременно ветхая дверь
упала внутрь в комнату. Первым вбежал, задыхаясь,
с оскаленными зубами и горящими глазами Ленька. За ним входили, топоча и придерживая левыми руками шашки, огромные городовые. Увидев
открытое окно и женщину, которая, уцепившись за раму, визжала не переставая, Ленька быстро понял все, что здесь произошло. Он был безусловно смелым человеком и потому, не задумываясь, не произнеся ни слова, точно это заранее входило в план его действий, он
с разбегу выпрыгнул в окошко.
Не
спал и молодой человек. Лежа под
открытым окном — это было его любимое место, — заложив руки за голову, он задумчиво следил за читавшим. Когда бродяга углублялся в книгу и лицо его становилось спокойнее, на лице молодого человека тоже выступало спокойное удовлетворение, когда же лоб бродяги сводился морщинами и глаза мутились от налегавшего на его мысли тумана, молодой человек беспокоился, приподымался
с подушки, как будто порываясь вмешаться в тяжелую работу.
А потом, как вчера и всегда, ужин, чтение, бессонная ночь и бесконечные мысли все об одном. В три часа восходило солнце, Алена уже возилась в коридоре, а Вера все еще не
спала и старалась читать. Послышался скрип тачки: это новый работник пришел в сад… Вера села у
открытого окна с книгой, дремала и смотрела, как солдат делал для нее дорожки, и это занимало ее. Дорожки ровные, как ремень, гладкие, и весело воображать, какие они будут, когда их посыплют желтым песком.
Я вылез за
окно и повис на подоконнике, когда родителей моих не было дома, — и оттого доставленный мною им сюрприз имел сугубый эффект: возвращаясь домой в
открытой коляске, они при повороте в свою улицу увидали массу народа,
с ужасом глядевшую на дом, в котором мы жили, — и, взглянув сами по направлению, куда смотрели другие, увидали меня висящего на высоте восьми сажен и готового ежеминутно оборваться и
упасть на тротуарные плиты.
Душная ночь,
с открытыми настежь
окнами,
с блохами и комарами. Жажда, как после селедки. Я лежу на своей кровати, ворочаюсь
с боку на бок и стараюсь уснуть. За стеной, в другой комнате не
спит и ворочается мой дедушка, отставной генерал, живущий у меня на хлебах. Обоих нас кусают блохи, и оба мы сердимся на них и ворчим. Дедушка кряхтит, сопит и шуршит своим накрахмаленным колпаком.
Наступила ночь. Коньяку было выпито много, но Щипцов не
спал. Он лежал неподвижно под одеялом и глядел на темный потолок, потом, увидев луну, глядевшую в
окно, он перевел глаза
с потолка на спутника земли и так пролежал
с открытыми глазами до самого утра. Утром, часов в девять, прибежал антрепренер Жуков.
И пригласил меня к себе чай пить. Вся квартира-мезонин состояла из двух наших комнат, выходивших
окнами на улицу, и боковой комнаты возле кухни, — в этой комнате и жили хозяева. На столе кипел самовар, стояла откупоренная бутылка дешевого коньяку, кусок голландского сыра,
открытая жестянка
с кильками, — я тут в первый раз увидел эту склизкую, едкую рыбку. Сейчас же хозяин
палил мне и себе по большой рюмке коньяку. Мы выпили. Коньяк пахнул сургучом. И закусили килькой. Хозяин сейчас же опять налил рюмки.
Мы долго молчали. Катра повернулась спиною к
окну. От полей шляпки
падала тень на ее лицо, но мне казалось: я вижу его
с широко
открытыми, светящимися глазами. Как будто она, насторожившись, жадно прислушивалась к чему-то внутри себя, чего не могла расслышать. Мне вдруг стало странно: зачем она здесь и зачем молчит?
Для графа Петра Игнатьевича, не говоря уже о князе Луговом, день, проведенный в Зиновьеве, показался часом. Освоившаяся быстро
с другом своего жениха, княжна была обворожительно любезна, оживлена и остроумна. Она рассказывала приезжему петербуржцу о деревенском житье-бытье, в лицах представляла провинциальных кавалеров и заставляла своих собеседников хохотать до
упаду. Их свежие молодые голоса и раскатистый смех доносились в
открытые окна княжеского дома и радовали материнский слух княгини Вассы Семеновны.
Третий час ночи. Супруги Фибровы не
спят. Он ворочается
с боку на бок и то и дело сплевывает, она, маленькая худощавая брюнеточка, лежит неподвижно и задумчиво смотрит на
открытое окно, в которое нелюдимо и сурово глядится рассвет…
Княжна Людмила спаслась каким-то чудом. По всей вероятности, она услыхала шум в соседней комнате, встала
с постели, приотворив дверь и увидав отвратительную и ужасную картину, выскочила в
открытое окно в сад, бросилась бежать куда глаза глядят и
упала в изнеможении в кустах и лишилась чувств.