Неточные совпадения
— Прошлялся я по фабрикам пять лет, отвык от деревни, вот! Пришел туда, поглядел, вижу — не могу я так жить! Понимаешь? Не могу! Вы тут живете — вы обид таких не видите. А там — голод за
человеком тенью ползет и нет надежды на хлеб, нету! Голод души
сожрал, лики человеческие стер, не живут
люди, гниют в неизбывной нужде… И кругом, как воронье, начальство сторожит — нет ли лишнего куска у тебя? Увидит, вырвет, в харю тебе даст…
— Полезь-ка, так узнает! Разве нет в дворне женского пола, кроме меня? С Прошкой свяжусь! вишь, что выдумал! Подле него и сидеть-то тошно — свинья свиньей! Он, того и гляди, норовит ударить
человека или
сожрать что-нибудь барское из-под рук — и не увидишь.
— Хоша — не только здесь, я вот в десяти губерниях жил, — тоже не весело-с! Везде
люди вроде червяков на кладбище: есть свеженький покойничек — займутся,
сожрут; нету промежду себя шевелятся…
— Молчать! Кто — отечество? Это ты, сукин сын, отечество моё? Это за таких вот воров, как ты, солдат лямку трёт, чтоб тебя розорвало поперёк живота! Ты миру ворог, ты смутьян и крамольник, вы правду
сожрали, землю ограбили,
людей уничтожаете!
— Прямо сказать — не на земле
люди живут, а в самой земле, вплоть по маковку. Алексей верные слова говорит:
сожрал мужичок Великую Революцию во Франции! Я про это ничего не знаю, не читывал, ну а верю, я могу это понять — он
сожрёт!
— Ведь если я пойду в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько оценили
люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой страх перед
человеком и все придут сюда, чтобы
сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько
люди оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько
люди оценили Иисуса? И море и горы оставят свои места, определенные извека, и придут сюда, и упадут на головы ваши!
— Дошлый же ты
человек, Яким Прохорыч, — молвил Патап Максимыч, когда опасность миновалась. — Не будь тебя,
сожрали бы они нас.
На третий день к вечеру Чжан-Бао нашел дохлую скверно пахнущую рыбу.
Люди бросились к ней, но собаки опередили их и в мгновение ока
сожрали падаль. Измученные, голодные
люди уныло, и молча шли друг за другом. Только добраться бы до реки Хуту. В ней мы видели свое спасение.
У моря нет ни смысла, ни жалости. Будь пароход поменьше и сделан не из толстого железа, волны разбили бы его без всякого сожаления и
сожрали бы всех
людей, не разбирая святых и грешных. У парохода тоже бессмысленное и жестокое выражение. Это носатое чудовище прет вперед и режет на своем пути миллионы волн; оно не боится ни потемок, ни ветра, ни пространства, ни одиночества, ему все нипочем, и если бы у океана были свои
люди, то оно, чудовище, давило бы их, не разбирая тоже святых и грешных.