Неточные совпадения
С
ребятами, с дево́чками
Сдружился, бродит по лесу…
Недаром он бродил!
«Коли платить не можете,
Работайте!» — А в чем твоя
Работа? — «Окопать
Канавками желательно
Болото…» Окопали мы…
«Теперь рубите лес…»
— Ну, хорошо! — Рубили мы,
А немчура показывал,
Где надобно рубить.
Глядим: выходит просека!
Как просеку прочистили,
К болоту поперечины
Велел по ней возить.
Ну,
словом: спохватились мы,
Как уж дорогу сделали,
Что немец нас поймал!
— Право,
ребята, помяните мое
слово, — продолжал первый голос, — у кого грудь ввалилась, волосы из дымчатых сделались красными, глаза ушли в лоб, — тот беспременно умрет… Прощай, Мотенька: мы тебе гробок сколотим да поленцо в голову положим…
Вы встречали, Марья Алексевна, людей, которые говорили очень хорошо, и вы видели, что все эти люди, без исключения, — или хитрецы, морочащие людей хорошими
словами, или взрослые глупые
ребята, не знающие жизни и не умеющие ни за что приняться.
Царь премудрый,
Издай указ, чтоб жены были верны,
Мужья нежней на их красу глядели,
Ребята все чтоб были поголовно
В невест своих безумно влюблены,
А девушки задумчивы и томны…
Ну,
словом, как хотят, а только б были
Любовники.
Однако нам Мизгирь в глаза смеется.
Ну, братцы, жаль, не на меня напал!
Не очень-то со мной разговоришься.
Не стал бы я терпеть обидных
слов,
Своих
ребят чужому-чуженину
Не выдал бы на посмеянье.
— Свадьбу? Дал бы я тебе свадьбу!.. Ну, да для именитого гостя… завтра вас поп и обвенчает. Черт с вами! Пусть комиссар увидит, что значит исправность! Ну,
ребята, теперь спать! Ступайте по домам!.. Сегодняшний случай припомнил мне то время, когда я… — При сих
словах голова пустил обыкновенный свой важный и значительный взгляд исподлобья.
У Костромы было чувство брезгливости к воришкам,
слово — «вор» он произносил особенно сильно и, когда видел, что чужие
ребята обирают пьяных, — разгонял их, если же удавалось поймать мальчика — жестоко бил его. Этот большеглазый, невеселый мальчик воображал себя взрослым, он ходил особенной походкой, вперевалку, точно крючник, старался говорить густым, грубым голосом, весь он был какой-то тугой, надуманный, старый. Вяхирь был уверен, что воровство — грех.
— Да нет, черт побери, я пойду и приволоку его сюда. Честное
слово, они оба славные
ребята — и Борис и Васька. Но еще молоды и на свой собственный хвост лают. Я иду за ними и ручаюсь, что Борис извинится.
— А не плачьте, ненько, не томите сердца! Честное
слово говорю вам — скоро его выпустят! Ничего у них нет против него, все
ребята молчат, как вареные рыбы…
— Ты, рожа этакая безобразная! — вмешивалась Экзархатова, не стесняясь присутствием смотрителя. — Только на
словах винишься, а на сердце ничего не чувствуешь. Пятеро у тебя
ребят, какой ты поилец и кормилец! Не воровать мне, не по миру идти из-за тебя!
—
Ребята! смотри, молодцами у меня! С ружей не палить, а штыками е….. их м… Когда я крикну «ура! » за мной и не отставать е….. вашу м…… Дружней, главное дело… покажем себя, не ударим лицом в грязь, а,
ребята? За царя, за батюшку! — говорил он, пересыпая свои
слова ругательствами и ужасно размахивая руками.
Только,
ребята, чур слушать моего
слова, без меня ни на шаг!
Все принятые
ребята бессмысленно повторяют эти дикие
слова, и так называемый «батюшка» уезжает с сознанием того, что он правильно и добросовестно исполнил свой долг, а все эти обманутые
ребята считают, что те нелепые, не понятные им
слова, которые они только что произнесли, теперь, на всё время их солдатства, освободили их от их человеческих обязанностей и связали их новыми, более обязательными солдатскими обязанностями.
Я поехал и был с его превосходительством не у четырех, а у шести «отличных
ребят», которые, как в одно
слово, ругали предводителя и научали меня стоять на том, что при таких повсеместных разладицах ничего предпринимать нельзя и надо все бросить.
— Эх, народ чудной какой! Право
слово! — произнес Захар, посмеиваясь, чтобы скрыть свою неловкость. — Что станешь делать? Будь по-вашему, пошла ваша битка в кон! Вынимай деньги; сейчас сбегаю за пачпортом!.. Ну,
ребята, что ж вы стали? Качай! — подхватил он, поворачиваясь к музыкантам. — Будет чем опохмелиться… Знай наших! Захарка гуляет! — заключил он, выбираясь из круга, подмигивая и подталкивая баб, которые смеялись.
— Важно! На отличку! Спасибо, спасибо, молодайка! — кричали
ребята. А Настя вся закраснелась и ушла в толпу. Она никогда не думала о
словах этой народной оперетки, а теперь, пропевши их Степану, она ими была недовольна. Ну да ведь довольна не довольна, а из песни
слова не выкинешь. Заведешь начало, так споешь уж все, что стоит и в начале, и в конце, и в середине. До всего дойдет.
— Ну, последнее
слово,
ребята, — два целковых! — крикнул Грузов, подымая высоко над головой футляр и вертя им. — Самому дороже… Ну — раз! два!
— Ладно, толкуй, — отвечал, смягчаясь, Антон, — ну, да что тут, я только так к
слову молвил; если и водятся деньжонки, так известно, кому до того дело… Варвара! чего нахохлилась? Собери обед, смерть есть хоцца, да, чай, и
ребята проголодались.
—
Ребята, — вымолвил ярославец, — я сам видел, как он вечор поил его… право
слово, видел…
Сначала все сидят молча — никто не решается перекинуться
словом. В избе стихнет. Веретена гудят, трещит лучина, сверчок скрипит за подполицею, или тишина прерывается плачем которого-нибудь из малолетних
ребят скотницы, проснувшегося внезапно на полатях от тяжкого сновидения.
Вместе с ним вышел толстейший и высочайший мужчина, каких когда-либо я видал, с усищами до ушей, с хохлом, с огромным животом, так что довольно толстый Иван Кузьмич и я, не совсем маленький, казались против него
ребятами, одним
словом, на первый взгляд страшно было смотреть.
«Что, дурачки, разбежались? Небось выйдете все — я на вас такое
слово знаю. Видишь, удалые
ребята, а бегают, как зайцы!»
— Устал только немного. Да и сами посудите: в Андрониевскую больницу слетай, в Дегтяревскую слетай, в Шепилевскую слетай. А дела сколько! В одной Дегтяревской пятеро
ребят в крупе, задыхаются мальцы, один уже свистит. Ну, дунул на него Николай — и сейчас, это, дыхание ровное, улыбнулся, пить попросил. А уже два дня ничего не пил и не ел. Так мы с Николаем даже прослезились от радости. Честное
слово!
Народу стояло на обоих берегах множество, и все видели, и все восклицали: «ишь ты! поди ж ты!»
Словом, «случилось несчастие» невесть отчего.
Ребята во всю мочь веслами били, дядя Петр на руле весь в поту, умаялся, а купец на берегу весь бледный, как смерть, стоял да молился, а все не помогло. Барка потонула, а хозяин только покорностью взял: перекрестился, вздохнул да молвил: «Бог дал, бог и взял — буди его святая воля».
Прежде, бывало, при покойной госпоже дворовые наши
ребята уж точно что народ был буйный… храмового праздника не проходило, чтобы буйства не сделали, целые базары разбивали, и тут начальство, понимаючи, чьи и какой госпожи эти люди, больше
словом, что упросят, то и есть, а нынче небольшой бы, кажется, человек наш становой пристав, командует, наказует у нас по деревням, все из интересу этого поганого, к которому, кажется, такое пристрастие имеет, что тот самый день считает в жизни своей потерянным, в который выгоды не имел по службе.
— А коли ты посланником прислан, так басен-то не плети!.. — резко сказала Василию Борисычу мать Нонна, игуменья гордеевская, кидая на него гневные взоры. — Не малым
ребятам сказки рассказываешь!.. Послуха поставь, очевидца, да Святым Писанием
слова его укрепи!.. Вот что!..
— Намедни, как ты хворала, матушка, ронжински
ребята ко мне в келарню старчика приводили. В Поломских лесах, сказывал, спасался, да лес-то вырубать зачали, так он в иное место пробирался… И сказывал тот старчик, что твое же
слово: по скорости-де скончание веку будет, антихрист-де давно уж народился, а под Москвой, в Гуслицах, и Господни свидетели уж с полгода ходят — Илья пророк с Енохом праведным.
Смолкли
ребята, враждебно поглядывая друг на друга, но ослушаться старшого и подумать не смели… Стоит ему
слово сказать, артель встанет как один человек и такую вспорку задаст ослушнику, что в другой раз не захочет дурить…
Закричал Захар пуще прежнего, даже с места вскочил, ругаясь и сжимая кулаки, но дядя Онуфрий одним
словом угомонил расходившихся
ребят.
*
Ой, во городе
Да во Ипатьеве
При Петре было
При императоре.
Говорил
словаНепутевый дьяк:
«Уж и как у нас,
ребята,
Стал быть, царь дурак.
Царь дурак-батрак
Сопли жмет в кулак,
Строит Питер-град
На немецкий лад.
Видно, делать ему
Больше нечего,
Принялся он Русь
Онемечивать.
Бреет он князьям
Брады, усие, —
Как не плакаться
Тут над Русию?
Не тужить тут как
Над судьбиною?
Непослушных он
Бьет дубиною».
— Ну, нет, милый! Это ты, должно, блазное
слово молвишь! Чтобы русский человек малых
ребят стал штыком колоть, этого ни в жизнь невозможно! Вот у нас, точно что бывало, злотворцы наши, чиновники земские понаедут, молельни позапирают, иконы святые отберут, иной озорник и надругательство какое сотворит, это все точно бывает об иную пору, а чтобы баб с
ребятами в церкви колоть — это уж неправда!
—
Ребята! все вы исполнили обещание, данное вами своему командиру, и только четверо из вас не сдержали
слова и вернулись вчера с берега мертвецки пьяными… Выходи вперед, пьяницы!
Сдержал
слова Жилинский. Частью из страха за свою участь, частью из-за смутно промелькнувших угрызений совести по отношению
ребят… Но кормить он стал много вкуснее и лучше с этого дня приюток.
Я говорю: «Вперед,
ребята, за мной!» Только мы подошли, знаете, смотрим, я вижу тут, как это… знаете, как это называется? — и рассказчик замахал руками, отыскивая
слово.
Штаб вышел на опушку.
Ребята столпились вокруг него. Первый приз получил Лелькин взвод. Черновалов в заключительном
слове сказал, что в общем политбой прошел достаточно удачно, что это — очень многообещающая новая форма массового политического воспитания. Но один был недостаток очень существенный.
Дорогой мой товарищ, вы должны справиться, и не средне, а очень хорошо, должны уметь быть агитатором и пропагандистом, должны суметь подойти к рабочим
ребятам, взять от них все лучшее и дать им все лучшее свое. А еще нужно забыть себя, забыть
слово «я», раствориться в массе и думать «мы».
— Из всех
ребят! Из всех девчат! Больше всех я уважаю тебя! Только тебя уважаю, больше н-и-к-о-г-о! Ле-ель! Видишь транвай идет? Скажи одно
слово, — сейчас же лягу на рельсы!
25-го. — Безобразно проходят у нас занятия политкружка. Шерстобитов ничего этого не замечал. Руковод, наверно, к занятиям совсем не готовится.
Ребята тем более, в самых элементарных понятиях путаются. Руковод договорился до того, что у нас эксплоатация на государственных заводах! И это не уклон какой-нибудь, а просто безграмотность. Не мог объяснить разницу между прибавочным продуктом и прибавочною стоимостью. Приходится брать на занятиях
слово и исправлять чушь, которую он городит.
Он был строг — и первый запретил телесные наказания в училище; он был строг — и когда директор заведения предложил ему исключить одного ученика за значительную шалость из заведения и сослать его юнкером на Аландские острова, он помиловал виновного и по этому случаю сказал директору незабвенные
слова, которые посчастливился я слышать из другой комнаты: «Поверь, Александр Дмитриевич, каждого из этих
ребят легко погубить, но сделать их счастливыми не в нашей власти.
А мне в заключительном
слове вот что хотелось сказать: «Послушайте,
ребята, я ведь это несерьезно, ведь я смеюсь над вами, тезисы пьяная писала; это было очень легко, потому что тут ничего не было моего собственного, я говорила то, что пишут другие.
Но при первом
слове царя: «
Ребята!» — это всколебавшееся море опять успокоилось и сделалось тихо и неподвижно.
— Мы французам худого не делаем, — сказал Тихон, видимо оробев при этих
словах Денисова. — Мы только так, значит, по охоте баловались с
ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… — На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтоб его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
— Казак Оселедец умер, а пан-отец Савва указал построить за его копу грошей светлую хату с растворчатыми окнами и стал собирать в нее
ребят да учить их грамоте и
слову божию.
«Давай, говорю,
ребята, всех обманем, побежим и закричим: отпустил, отпустил!» Так и сделали; все с нашего
слова и разбежались из классов и пошли гулять и купаться да рыбчонку ловить.
Словом, пошла тут жисть по всему королевству. Судья не судит, купец не зазывает, трактиры паутиной заплело, свадеб не играют,
ребят не крестят, именин не справляют, в гости не ходят… В пустую молчанку только тараканов на стене бить интересно.
— Пьяные, — сказал он, — воюют и там.
Ребята наши там-то с ними работали, так сказывали, что во хмелю у-у шельмы такие ядовитые, что на. Одно
слово, озорники, все норовит нашего брата в рыло попасть.