Неточные совпадения
Гремит на Волге музыка.
Поют и пляшут девицы —
Ну,
словом, пир горой!
К девицам присоседиться
Хотел старик, встал на ноги
И чуть не полетел!
Сын поддержал
родителя.
Старик стоял: притопывал,
Присвистывал, прищелкивал,
А глаз свое выделывал —
Вертелся колесом!
Удары градом сыпались:
— Убью! пиши к
родителям! —
«Убью! зови попа!»
Тем кончилось, что прасола
Клим сжал рукой, как обручем,
Другой вцепился в волосы
И гнул со
словом «кланяйся»
Купца к своим ногам.
Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и говорит загадочные
слова, которые некоторыми принимаются за предсказания, что никто никогда не знал его в другом виде, что он изредка хаживал к бабушке и что одни говорили, будто он несчастный сын богатых
родителей и чистая душа, а другие, что он просто мужик и лентяй.
— Отнюдь нет-с, и даже в некотором смысле нелепость. Я только намекнул о временном вспоможении вдове умершего на службе чиновника, — если только будет протекция, — но, кажется, ваш покойный
родитель не только не выслужил срока, но даже и не служил совсем в последнее время. Одним
словом, надежда хоть и могла бы быть, но весьма эфемерная, потому никаких, в сущности, прав на вспоможение, в сем случае, не существует, а даже напротив… А она уже и о пенсионе задумала, хе-хе-хе! Бойкая барыня!
Кабанова. Ведь от любви
родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани Господи, каким-нибудь
словом снохе не угодить, ну, и пошел разговор, что свекровь заела совсем.
— Я думаю: хорошо моим
родителям жить на свете! Отец в шестьдесят лет хлопочет, толкует о «паллиативных» средствах, лечит людей, великодушничает с крестьянами — кутит, одним
словом; и матери моей хорошо: день ее до того напичкан всякими занятиями, ахами да охами, что ей и опомниться некогда; а я…
— Как же это нет-с? Следовало, напротив, за такие мои тогдашние
слова вам, сыну
родителя вашего, меня первым делом в часть представить и выдрать-с… по крайности по мордасам тут же на месте отколотить, а вы, помилуйте-с, напротив, нимало не рассердимшись, тотчас дружелюбно исполняете в точности по моему весьма глупому слову-с и едете, что было вовсе нелепо-с, ибо вам следовало оставаться, чтобы хранить жизнь
родителя… Как же мне было не заключить?
Потому-то мне и надо было тогда ваше согласие, чтобы вы меня ничем не могли припереть-с, потому что где же у вас к тому доказательство, я же вас всегда мог припереть-с, обнаружив, какую вы жажду имели к смерти
родителя, и вот вам
слово — в публике все бы тому поверили и вам было бы стыдно на всю вашу жизнь.
— А все чрез эту самую Чермашню-с. Помилосердуйте! Собираетесь в Москву и на все просьбы
родителя ехать в Чермашню отказались-с! И по одному только глупому моему
слову вдруг согласились-с! И на что вам было тогда соглашаться на эту Чермашню? Коли не в Москву, а поехали в Чермашню без причины, по единому моему
слову, то, стало быть, чего-либо от меня ожидали.
А. И. Герцена.)] швеи и лорды, банкиры и High Church, [ортодоксальное высшее духовенство (англ.).] феодальная развалина Дерби и осколок Февральской революции — республиканец 1848 года, старший сын королевы Виктории и босой sweeper, [мусорщик (англ.).] родившийся без
родителей, ищут наперерыв его руки, взгляда,
слова.
Словом сказать, это был подлинный детский мартиролог, и в настоящее время, когда я пишу эти строки и когда многое в отношениях между
родителями и детьми настолько изменилось, что малейшая боль, ощущаемая ребенком, заставляет тоскливо сжиматься родительские сердца, подобное мучительство покажется чудовищным вымыслом.
На одно
слово десять в ответ, да еще
родителей до прабабушки помянут.
Измученные непосильной работой и побоями, не видя вблизи себя товарищей по возрасту, не слыша ласкового
слова, они бежали в свои деревни, где иногда оставались, а если
родители возвращали их хозяину, то они зачастую бежали на Хитров, попадали в воровские шайки сверстников и через трущобы и тюрьмы нередко кончали каторгой.
Ты своим-то жидам скажи это, — вот, мол, какое
слово мне
родитель сказал.
— А еще то,
родитель, что ту же бы девушку взять да самому, так оно, пожалуй, и лучше бы было. Это я так, к
слову… А вообще Серафима Харитоновна девица вполне правильная.
Только крайность огорчения, только тяжелая душевная мука могла заставить ее раскрыть рот для произнесения
слов, не согласных с волею
родителя.
Эти
слова поразили всех, но преимущественно
родителей. Лизавета Прокофьевна настаивала в тайном совете с мужем, чтоб объясниться с князем решительно насчет Настасьи Филипповны.
В эти два месяца он успел надуматься и решиться и дал себе
слово во что бы то ни стало сократить как-нибудь своего
родителя, хоть на время, и стушевать его, если возможно, даже из Петербурга, согласна или не согласна будет на то мать.
— Они всё думают, что я еще болен, — продолжал Рогожин князю, — а я, ни
слова не говоря, потихоньку, еще больной, сел в вагон, да и еду; отворяй ворота, братец Семен Семеныч! Он
родителю покойному на меня наговаривал, я знаю. А что я действительно чрез Настасью Филипповну тогда
родителя раздражил, так это правда. Тут уж я один. Попутал грех.
— А ты не больно,
родитель, тово… — неожиданно заявил насмелившийся Яша. — Не наша причина с Тарасом, ежели Феня тово… убежала, значит, в Тайболу. Мы ее как домой тащили, а она свое… Одним
словом, дура.
— И не обернуть бы, кабы не померла матушка Палагея. Тошнехонько стало ему в орде, родителю-то, — ну, бабы и зачали его сомущать да разговаривать. Агафью-то он любит, а Агафья ему: «Батюшко, вот скоро женить Пашку надо будет, а какие здесь в орде невесты?.. Народ какой-то морный, обличьем в татар, а то ли дело наши девки на Ключевском?» Побил, слышь, ее за эти
слова раза два, а потом, после святой, вдруг и склался.
— Подумайте сами, мадам Шойбес, — говорит он, глядя на стол, разводя руками и щурясь, — подумайте, какому риску я здесь подвергаюсь! Девушка была обманным образом вовлечена в это… в как его… ну,
словом, в дом терпимости, выражаясь высоким слогом. Теперь
родители разыскивают ее через полицию. Хорошо-с. Она попадает из одного места в другое, из пятого в десятое… Наконец след находится у вас, и главное, — подумайте! — в моем околотке! Что я могу поделать?
— Осталась я после мамыньки по восьмому годку;
родитель наш не больно чтобы меня очень любил, а так даже можно сказать, что с самых детских лет, кроме бранных
слов, ласки от них я не видывала.
Ну, наше дело детское: что над нами
родители захотят сделать, то и сделают, потому как мы и
слов против них не имеем.
"Она оступилась, но потом вышла замуж", или:"она оступилась, и за это
родители не позволили ей показываться им на глаза" — вот в каком смысле употребляется это
слово в «свете».
Тут и
родители, и заступающие их место, и попечители, и начальники —
словом сказать, все, которые и сами были сечены, которых праотцы были сечены и которые ни за что не поверят, услыхав, что сыновья и внуки их не пожелают быть сечеными.
Этот город был свидетелем ваших младенческих игр; он любовался вами, когда вы, под руководством маститого вашего
родителя, неопытным юношей робко вступили на поприще яичного производства, и потом с любовью следил, как в сердце вашем, всегда открытом для всего доброго, постепенно созревали семена благочестия и любви к постройке колоколен и церквей (при этих
словах Захар Иваныч и Матрена Ивановна набожно перекрестились, а один из тайных советников потянулся к амфитриону и подставил ему свою голую и до скользкости выбритую щеку).
— Интереснее всего было, — продолжал Калинович, помолчав, — когда мы начали подрастать и нас стали учить: дурни эти мальчишки ничего не делали, ничего не понимали. Я за них переводил, решал арифметические задачи, и в то время, когда гости и
родители восхищались их успехами, обо мне обыкновенно рассказывалось, что я учусь тоже недурно, но больше беру прилежанием…
Словом, постоянное нравственное унижение!
— Да ведь она года три тому назад, — начал уж шепотом рассказывать ополченец, — убегала от него с офицером одним, так он, знаете, никому ни единым
словом не промолвился о том и всем говорил, что она уехала к
родителям своим.
Он волновался и беспокоился, хотя не мог сказать, об чем. По-видимому, что-то было для него ясно, только он не понимал, что именно. Оттого он и повторял так настойчиво: нельзя-с! Еще
родители его это
слово повторяли, и так как для них, действительно, было все ясно, то он думал, что и ему, если он будет одно и то же
слово долбить, когда-нибудь будет ясно. Но когда он увидел, что я он ничего не понимает, и я ничего не понимаю, то решился, как говорится,"положить мне в рот".
В деньгах я не особенно нуждаюсь, потому что получил обеспеченное состояние от
родителей; что же касается до моих чувств, то они могут быть выражены в двух
словах: я готов!
— Если вы позволите мне, милый друг маменька, выразить мое мнение, — сказал он, — то вот оно в двух
словах: дети обязаны повиноваться
родителям, слепо следовать указаниям их, покоить их в старости — вот и все.
Потом внушается
родителям и даже требуется от них под страхом наказания за неисполнение, чтобы ребенок был непременно крещен, т. е. обмокнут священником три раза в воду, причем читаются никому не понятные
слова и совершаются еще менее понятные действия, — мазание маслом разных частей тела, стрижка волос и дутье и плевание восприемников на воображаемого дьявола.
— Было время, — начал снова Николай Артемьевич, — когда дочери не позволяли себе глядеть свысока на своих
родителей, когда родительская власть заставляла трепетать непокорных. Это время прошло, к сожалению; так, по крайней мере, думают многие; но, поверьте, еще существуют законы, не позволяющие… не позволяющие…
словом, еще существуют законы. Прошу вас обратить на это внимание: законы существуют.
Через неделю Алексей Степаныч взял отпуск, раскланялся с Софьей Николавной, которая очень ласково пожелала ему счастливого пути, пожелала, чтобы он нашел
родителей своих здоровыми и обрадовал их своим приездом, — и полный радостных надежд от таких приятных
слов, молодой человек уехал в деревню, к отцу и матери.
Зная, что у стариков мало денег и что они поневоле скупы на них, Алексей Степаныч написал просительное письмо к своим
родителям, с самым умеренным требованием денег и для подкрепления своих
слов упросил Алакаеву, чтобы она написала к Степану Михайлычу и удостоверила в справедливой просьбе сына и в необходимости издержек для предназначенной свадьбы; он просил всего восемьсот рублей, но Алакаева требовала тысячу пятьсот рублей.
Любовь его сделалась средоточием, около которого расположились все элементы его жизни; ей он подчинил все: и свою любовь к
родителям, и свою науку —
словом, он любил, как может любить нервная, романтическая натура, любил, как Вертер, как Владимир Ленский.
Генерал опять затопал, закричал и кричал долго что-то такое, в чем было немало добрых и жалких
слов насчет спокойствия моих
родителей и моего собственного будущего, и затем вдруг, — представьте вы себе мое вящее удивление, — вслед за сими
словами непостижимый генерал вдруг перекрестил меня крестом со лба на грудь, быстро повернулся на каблуках и направился к двери.
Ты не русский, ты не сын Милославского!» Тут вспомнил Юрий последние
слова умирающего своего
родителя.
В его ушах звучали даже
слова, какие в подобных случаях говорятся
родителями...
Кукушкина. Каковы бы ни были, все-таки не вам чета. Мы вот, милостивый государь, какие
родители! Мы с мужем по грошам набирали деньги, чтобы воспитать дочерей, чтоб отдать их в пансион. Для чего это, как вы думаете? Для того, чтобы они имели хорошие манеры, не видали кругом себя бедности, не видали низких предметов, чтобы не отяготить дитя и с детства приучить их к хорошей жизни, благородству в
словах и поступках.
Хорошо зная священное писание, он устыжал детей
словами Христа, осуждавшего принесение в дар самому богу того, что нужно в пользу
родителей, но и это все осталось бессильным.
Нет! они гордятся сими драгоценными развалинами; они глядят на них с тем же почтением, с тою же любовию, с какою добрые дети смотрят на заросший травою могильный памятник своих
родителей; а мы…» Тут господин антикварий, вероятно бы, замолчал, не находя
слов для выражения своего душевного негодования; а мы, вместо ответа, пропели бы ему забавные куплеты насчет русской старины и, посматривая на какой-нибудь прелестный домик с цельными стеклами, построенный на самом том месте, где некогда стояли неуклюжие терема и толстые стены с зубцами, заговорили бы в один голос: «Как это мило!..
Он сначала мысленно видел себя еще ребенком, белокурым, кудрявым, резвым, шаловливым мальчиком, любимцем-баловнем
родителей, грозой слуг и особенно служанок; он видел себя невинным воспитанником природы, играющим на коленях няни, трепещущим при
слове: бука — он невольно улыбался, думая о том, как недавно прошли эти годы, и как невероятно они погибли…
Молодая девушка должна повиноваться воле
родителей, а посмотрим, что скажет старый Гаврила Ржевский, когда я сам буду твоим сватом?» При сих
словах государь велел подавать сани и оставил Ибрагима, погруженного в глубокие размышления.
В нескольких
словах, наскоро, но как-то радостно и как будто гордясь, она объяснила мне, что была где-то на танцевальном вечере, в семейном доме, у одних «очень, очень хороших людей, семейных людей и где ничего еще не знают, совсем ничего», — потому что она и здесь-то еще только внове и только так… а вовсе еще не решилась остаться и непременно уйдет, как только долг заплатит… «Ну и там был этот студент, весь вечер танцевал, говорил с ней, и оказалось, что он еще в Риге, еще ребенком был с ней знаком, вместе играли, только уж очень давно, — и
родителей ее знает, но что об этом он ничего-ничего-ничего не знает и не подозревает!
Чувства его могут постигнуть и теперешние
родители, слыша детей, ведущих подобного содержания разговор на французском языке, и также не понимая его ни в одном
слове.
Судьба, видно, так устроила, что их Анисинька стояла в это время за дверью, потому что при первом
слове нежного
родителя она уже и тут и скок! — прямо мне на шею и обвила своими руками, и вскрикнула:"твоя навеки!.."
За меня стоял новый
родитель мой, Иван Афанасьевич, и какими-то
словами как спутал братьев всех, что те… пик-пик!.. замялись, и это место вот-вот досталось бы мне, как брат Петрусь, быв, как я всегда говорил о нем, человек необыкновенного ума, и, в случае неудачи, бросающий одну цель и нападающий на другую, чтоб смешать все, вдруг опрокидывается на моего нового
родителя, упрекает его, что он овладел моим рассудком, обобрал меня, и принуждает меня, слабого, нерассудливого, жениться на своей дочери, забыв то, что он, Иван Афанасьевич, из подлого происхождения и бывший подданный пана Горбуновского…
Как скоро я подписал все, так все приняло другой вид. Анисинька ушла к себе, а
родители принялись распоряжать всем к свадьбе. Со мною были ласковы и обращали все, и даже мои
слова, в шутку; что и я, спокойствия ради, подтверждал. Не на стену же мне лезть, когда дело так далеко зашло; я видел, что уже невозможно было разрушить. Почмыхивал иногда сам с собою, но меня прельщали будущие наслаждения!