Неточные совпадения
Еще военный все-таки кажет из
себя, а как наденет фрачишку — ну точно муха с подрезанными
крыльями.
— Чем я неприлично вела
себя? — громко сказала она, быстро поворачивая к нему голову и глядя ему прямо в глаза, но совсем уже не с прежним скрывающим что-то весельем, а с решительным видом, под которым она с трудом
скрывала испытываемый страх.
Он шел через террасу и смотрел на выступавшие две звезды на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «Да, глядя на небо, я думал о том, что свод, который я вижу, не есть неправда, и при этом что-то я не додумал, что-то я
скрыл от
себя, — подумал он. — Но что бы там ни было, возражения не может быть. Стоит подумать, — и всё разъяснится!»
В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая в разговор с другими просителями и придумывая каламбур, который он скажет о том, как он у Жида дожидался, старательно
скрывал от других и даже от
себя испытываемое чувство.
Письмо это достигло той затаенной цели, которую графиня Лидия Ивановна
скрывала от самой
себя. Оно до глубины души оскорбило Анну.
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она
себе, вникая в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы
скрыть их, она порывисто встала и почти выбежала на террасу.
Уже входя в детскую, он вспомнил, что такое было то, что он
скрыл от
себя. Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть добро, то почему это откровение ограничивается одною христианскою церковью? Какое отношение к этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих добро?
Целый вечер прошел за работой и мечтами о том, как можно сделать такую мельницу, чтобы на ней вертеться: схватиться руками за
крылья или привязать
себя — и вертеться.
Глаза Кити особенно раскрылись и блеснули при имени Анны, но, сделав усилие над
собой, она
скрыла свое волнение и обманула его.
Но потом, разгоревшись работой и увидав, как старательно усердно Весловский тащил катки за
крыло, так что даже отломил его, Левин упрекнул
себя за то, что он под влиянием вчерашнего чувства был слишком холоден к Весловскому, и постарался особенною любезностью загладить свою сухость.
Левин поглядел с портрета на оригинал. Особенный блеск осветил лицо Анны в то время, как она почувствовала на
себе его взгляд. Левин покраснел и, чтобы
скрыть свое смущение, хотел спросить, давно ли она видела Дарью Александровну; но в то же время Анна заговорила...
Все одного только желали, чтоб он как можно скорее умер, и все,
скрывая это, давали ему из стклянки лекарства, искали лекарств, докторов и обманывали его, и
себя, и друг друга.
И, вновь перебрав условия дуэли, развода, разлуки и вновь отвергнув их, Алексей Александрович убедился, что выход был только один — удержать ее при
себе,
скрыв от света случившееся и употребив все зависящие меры для прекращения связи и, главное, — в чем самому
себе он не признавался — для наказания ее.
Он знал, что единственное спасение от людей —
скрыть от них свои раны, и он это бессознательно пытался делать два дня, но теперь почувствовал
себя уже не в силах продолжать эту неравную борьбу.
Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит
себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный
крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Она едва могла принудить
себя не улыбнуться и
скрыть свое торжество; ей удалось, однако, довольно скоро принять совершенно равнодушный и даже строгий вид.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на
крыло к
себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
Зато и пламенная младость
Не может ничего
скрывать.
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом,
Как, сердца исповедь любя,
Поэт высказывал
себя;
Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда узнал
Его любви младую повесть,
Обильный чувствами рассказ,
Давно не новыми для нас.
Он так хорошо умел
скрывать от других и удалять от
себя известную всем темную, наполненную мелкими досадами и огорчениями сторону жизни, что нельзя было не завидовать ему.
Я презирал
себя за то, что не испытываю исключительно одного чувства горести, и старался
скрывать все другие; от этого печаль моя была неискренна и неестественна.
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне
себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор
скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
В ответе сына Лионель Грэй,
скрыв под усами улыбку, узнал
себя и не наложил наказания.
— Петр Петрович и не
скрывает, что учился на медные деньги, и даже хвалится тем, что сам
себе дорогу проложил, — заметила Авдотья Романовна, несколько обиженная новым тоном брата.
Он видел потом, как почти каждое слово последовавшего разговора точно прикасалось к какой-нибудь ране его пациента и бередило ее; но в то же время он и подивился отчасти сегодняшнему умению владеть
собой и
скрывать свои чувства вчерашнего мономана, из-за малейшего слова впадавшего вчера чуть не в бешенство.
— Али вот насчет господина Разумихина, насчет того то есть, от
себя ли он вчера приходил говорить или с вашего наущения? Да вам именно должно бы говорить, что от
себя приходил, и
скрыть, что с вашего наущения! А ведь вот вы не
скрываете же! Вы именно упираете на то, что с вашего наущения!
Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала
себя виновницею моего несчастия. Она
скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.
Он уже не
скрывал от
себя, что негодование разогревает в
себе искусственно и нужно это ему для того, чтобы то, что он увидит сегодня, не оказалось глупее того, что он уже видит.
Но уже по дороге домой он рассердился на
себя: до какой поры будет он
скрывать свое истинное я?
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя
себя другим человеком, как будто вырос за ночь и выросло в нем ощущение своей значительности, уважения и доверия к
себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел
скрыть от всех новое свое настроение, вел
себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
— Там же сказано, что строение человека
скрывает в
себе семя смерти и жизнь питает убийцу свою, — зачем же это, если понимать, что жизнь сотворена бессмертным духом?
Он вел
себя с Макаровым осторожно,
скрывая свое возмущение бродяжьей неряшливостью его костюма и снисходительную иронию к его надоевшим речам.
Тагильский вытер платком лысину и надел шляпу. Самгин, наоборот, чувствовал тягостный сырой холод в груди, липкую, почти ледяную мокрядь на лице. Тревожил вопрос: зачем этот толстяк устроил ему свидание с Безбедовым? И, когда Тагильский предложил обедать в ресторане, Самгин пригласил его к
себе, пригласил любезно, однако стараясь
скрыть, что очень хочет этого.
Они оба вели
себя так шумно, как будто кроме них на улице никого не было. Радость Макарова казалась подозрительной; он был трезв, но говорил так возбужденно, как будто желал
скрыть, перекричать в
себе истинное впечатление встречи. Его товарищ беспокойно вертел шеей, пытаясь установить косые глаза на лице Клима. Шли медленно, плечо в плечо друг другу, не уступая дороги встречным прохожим. Сдержанно отвечая на быстрые вопросы Макарова, Клим спросил о Лидии.
Клим Самгин ждал царя с тревогой, которая даже смущала его, но которую он не мог
скрыть от
себя.
«А что, если все эти люди тоже чувствуют
себя обманутыми и лишь искусно
скрывают это?» — подумал Клим.
Но Самгин уже знал: думая так, он хочет
скрыть от
себя, что его смущает Кутузов и что ему было бы очень неприятно, если б Кутузов узнал его.
— Не может быть, — искренно воскликнул Самгин, хотя догадывался именно об этом. Он даже подумал, что догадался не сегодня, не сейчас, а — давно, еще тогда, когда прочитал записку симпатическими чернилами. Но это надо было
скрыть не только от Гогина, но и от
себя. — Не может быть, — повторил он.
Дома она обнаружила и в словах и во всем, что делалось ею, нервную торопливость и раздражение, сгибала шею, как птица, когда она прячет голову под
крыло, и, глядя не на Самгина, а куда-то под мышку
себе, говорила...
— То же самое желание
скрыть от самих
себя скудость природы я вижу в пейзажах Левитана, в лирических березках Нестерова, в ярко-голубых тенях на снегу. Снег блестит, как обивка гробов, в которых хоронят девушек, он — режет глаза, ослепляет, голубых теней в природе нет. Все это придумывается для самообмана, для того, чтоб нам уютней жилось.
— До свидания, — сказал Клим и быстро отступил, боясь, что умирающий протянет ему руку. Он впервые видел, как смерть душит человека, он чувствовал
себя стиснутым страхом и отвращением. Но это надо было
скрыть от женщины, и, выйдя с нею в гостиную, он сказал...
«Да, — говорил он с
собой, — вот он где, мир прямого, благородного и прочного счастья! Стыдно мне было до сих пор
скрывать эти цветы, носиться в аромате любви, точно мальчику, искать свиданий, ходить при луне, подслушивать биение девического сердца, ловить трепет ее мечты… Боже!»
— Э, полно! Человек создан сам устроивать
себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя были
крылья, да ты отвязал их.
Вся эта драпировка
скрывает обыкновенно умысел глубже пустить корни на почве чувства, а я хочу истребить и в вас и в
себе семена его.
Но он успокоил
себя тем, что, вероятно, она приедет с теткой или с другой дамой — с Марьей Семеновной, например, которая так ее любит, не налюбуется на нее. При них он кое-как надеялся
скрыть свое замешательство и готовился быть разговорчивым и любезным.
Агафья Матвеевна собственноручно
кроила, подкладывала ватой и простегивала их, припадая к работе своею крепкой грудью, впиваясь в нее глазами, даже ртом, когда надо было откусить нитку, и трудилась с любовью, с неутомимым прилежанием, скромно награждая
себя мыслью, что халат и одеяла будут облекать, греть, нежить и покоить великолепного Илью Ильича.
— Сова встрепенулась
крыльями и носом почесала
себе грудь…
Иногда, в добрую минуту, его даже забавляла эксцентрическая барыня, Полина Карповна. Она умела заманить его к
себе обедать и уверяла, что «он или неравнодушен к ней, но
скрывает, или sur le point de l’être, [близок к тому (фр.).] но противится и немного остерегается, mais que tôt ou tard cela finira par là et comme elle sera contente, heureuse! etc.». [но что рано или поздно все этим кончится, и как она будет тогда довольна, счастлива! и т. д. (фр.).]
Его пронимала дрожь ужаса и скорби. Он, против воли, группировал фигуры, давал положение тому, другому,
себе добавлял, чего недоставало, исключал, что портило общий вид картины. И в то же время сам ужасался процесса своей беспощадной фантазии, хватался рукой за сердце, чтоб унять боль, согреть леденеющую от ужаса кровь,
скрыть муку, которая готова была страшным воплем исторгнуться у него из груди при каждом ее болезненном стоне.
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся главная история, в главной сущности своей, осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в
себя выстрел.
Он вошел очень довольный
собой, так довольный, что и нужным не нашел
скрыть свое расположение.