Брат сначала огорчился, по затем перестал выстукивать стопы и принялся за
серьезное чтение: Сеченов, Молешотт, Шлоссер, Льюис, Добролюбов, Бокль и Дарвин. Читал он опять с увлечением, делал большие выписки и порой, как когда-то отец, кидал мне мимоходом какую-нибудь поразившую его мысль, характерный афоризм, меткое двустишие, еще, так сказать, теплые, только что выхваченные из новой книги. Материал для этого чтения он получал теперь из баталионной библиотеки, в которой была вся передовая литература.
Неточные совпадения
Анна без гостей всё так же занималась собою и очень много занималась
чтением — и романов и
серьезных книг, какие были в моде.
Суета света касалась ее слегка, и она спешила в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то в мелкие заботы домашней жизни, по целым дням не покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем в
чтение, в толки о «
серьезном и скучном», или читали поэтов, поговаривали о поездке в Италию.
А
чтение, а ученье — вечное питание мысли, ее бесконечное развитие! Ольга ревновала к каждой не показанной ей книге, журнальной статье, не шутя сердилась или оскорблялась, когда он не заблагорассудит показать ей что-нибудь, по его мнению, слишком
серьезное, скучное, непонятное ей, называла это педантизмом, пошлостью, отсталостью, бранила его «старым немецким париком». Между ними по этому поводу происходили живые, раздражительные сцены.
Сверх передней и девичьей, было у меня еще одно рассеяние, и тут, по крайней мере, не было мне помехи. Я любил
чтение столько же, сколько не любил учиться. Страсть к бессистемному
чтению была вообще одним из главных препятствий
серьезному учению. Я, например, прежде и после терпеть не мог теоретического изучения языков, но очень скоро выучивался кой-как понимать и болтать с грехом пополам, и на этом останавливался, потому что этого было достаточно для моего
чтения.
Его
чтение ограничивалось романами и стихами; он их понимал, ценил, иногда очень верно, но
серьезные книги его утомляли, он медленно и плохо считал, дурно и нечетко писал.
А я поднимаю руку и начинаю читать заметку. По мере
чтения лица делаются
серьезными, а потом и злыми. Читаю...
Между тем, как все это происходило у Углаковых, Егор Егорыч был погружен в
чтение только что полученного им письма от Сверстова, которое, как увидит читатель, было весьма
серьезного содержания.
Заметка о Фоме начиналась описанием кутежа на плотах, и Фома при
чтении ее стал чувствовать, что некоторые отдельные слова покусывают его, как комары. Лицо у него стало
серьезнее, он наклонил голову и угрюмо молчал. А комаров становилось все больше…
Так шло мое время; Григорий Иваныч становился по временам доступнее, и речи его если не были ласковы, то по крайней мере иногда делались шутливы, но только наедине, преимущественно во время
чтения «Дон Кишота», в котором Санхо Пансо был для нас неистощимым источником смеха; как же скоро появлялся третий, хотя бы Евсеич, — наставник мой делался
серьезным.
Чтение развивало в ней страшную впечатлительность, которая обратила на себя
серьезное внимание родных только после следующего случая.
Странно, для того, чтобы хоть чем-нибудь заняться, я беру в здешней паршивой библиотеке для
чтения романы Поль-де-Кока (в немецком переводе!), которых я почти терпеть не могу, но читаю их и — дивлюсь на себя: точно я боюсь
серьезною книгою или каким-нибудь
серьезным занятием разрушить обаяние только что минувшего.
У нас вообще журнальная литература всегда пользовалась наибольшим успехом и получила наибольшее развитие — потому ли, что русские авторы никогда не хотели или не умели сами хлопотать о продаже и об издании своих сочинений, или потому, что
чтение мелких, легких статеек приходилось более по вкусу образующегося общества, нежели
чтение сочинений обширных и
серьезных.
«
Чтение — занятие слишком
серьезное и слишком важное по своим последствиям, чтобы при выборе его не руководить вкусами молодых людей. Есть
чтение, которое нравится юности, но оно делает их беспечными и предполагает к ветрености, после чего трудно исправить характер. Все это я испытала на опыте». Вот что прочел я и остановился.
— Что это такое? — сказала тревожно Александра Ивановна и, встав, поглядела через плечо мужа в листок, прочла что-то молча глазами и молча же села на прежнее место. По щекам ее текли две длинные,
серьезные слезы, которые заметил и Подозеров, и генерал, и оба отгадали в чем дело, и старик продолжал
чтение.
Серьезная Додо извлекла из своего стола толстую книгу с изображением индейцев на обложке и погрузилась в
чтение.
Никогда, даже и в студенческое время, я не жил так молодо, содержательно, с такой хорошей смесью уединения, дум,
чтений и впечатлений от «столицы мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я видел «по ту сторону реки», делалось гораздо ярче и ценнее: начиная с хранилищ искусства и памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами,
серьезными или дурачливыми.
После того прошло добрых два года, и в этот период я ни разу не приступал к какой-нибудь
серьезной"пробе пера". Мысль изменить научной дороге еще не дозрела. Но в эти же годы
чтение поэтов, романистов, критиков, особенно тогдашних русских журналов, продолжительные беседы и совместная работа с С.Ф.Уваровым, поездки в Россию в обе столицы. Нижний и деревню — все это поддерживало работу"под порогом сознания", по знаменитой фразе психофизика Фехнера.
Ни в чем старались не отставать от мальчиков, — в силе, в умении играть в городки, в
чтении серьезных книг.
Он старался говорить с ней о вещах более
серьезных, заинтересовать
чтением,
серьезной музыкой, удерживать от мотовства, не отказом в деньгах, а убеждениями в несообразности бесцельного бросания этих денег на ветер.
Он с значительным видом сиживал в кабинете зa этим
чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят
серьезным делом.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с
серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством
чтения, читать.
Та до сих пор чужда всякого научного интереса. Для нее
серьезная книга только « un bouquin». Она находит пустым занятием
чтение всяких таких «bouquins» и смотрит на него, как на лентяя, не знающего, как занять свои досуги. Когда ему случалось заболевать в Париже, она еле-еле способна была прочитать ему несколько столбцов из «Figaro», и ее
чтения — картавого, трескучего и малограмотного — он почти не выносил, даром что у ней парижский акцент.