Неточные совпадения
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного
бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие
руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился
в своей позе, как над столом пролетела моль. Адвокат
с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял
руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.
Вошел секретарь,
с фамильярною почтительностью и некоторым, общим всем секретарям, скромным сознанием своего превосходства пред начальником
в знании дел, подошел
с бумагами к Облонскому и стал, под видом вопроса, объяснять какое-то затруднение. Степан Аркадьич, не дослушав, положил ласково свою
руку на рукав секретаря.
Алексей Александрович вошел
в залу заседания, поздоровался
с членами и председателем, как и обыкновенно, и сел на свое место, положив
руку на приготовленные пред ним
бумаги.
Потом
в ту же минуту приступил к делу: перед шкатулкой потер
руки с таким же удовольствием, как потирает их выехавший на следствие неподкупный земский суд, подходящий к закуске, и тот же час вынул из нее
бумаги.
Мавра ушла, а Плюшкин, севши
в кресла и взявши
в руку перо, долго еще ворочал на все стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо
в чернильницу
с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть
руки, которая расскакивалась по всей
бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что все еще останется много чистого пробела.
Он стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то конверты,
бумаги и кучки денег, горячился и
с жаром толковал что-то приказчику Якову Михайлову, который, стоя на своем обычном месте, между дверью и барометром, заложив
руки за спину, очень быстро и
в разных направлениях шевелил пальцами.
Даже
бумага выпала из
рук Раскольникова, и он дико смотрел на пышную даму, которую так бесцеремонно отделывали; но скоро, однако же, сообразил,
в чем дело, и тотчас же вся эта история начала ему очень даже нравиться. Он слушал
с удовольствием, так даже, что хотелось хохотать, хохотать, хохотать… Все нервы его так и прыгали.
Он бросился
в угол, запустил
руку под обои и стал вытаскивать вещи и нагружать ими карманы. Всего оказалось восемь штук: две маленькие коробки,
с серьгами или
с чем-то
в этом роде, — он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута
в газетную
бумагу. Еще что-то
в газетной
бумаге, кажется орден…
Он хотел было пуститься опять
в объяснения, но Пугачев его прервал: «Как ты смел лезть ко мне
с такими пустяками? — вскричал он, выхватя
бумагу из
рук секретаря и бросив ее
в лицо Савельичу.
Я сидел погруженный
в глубокую задумчивость, как вдруг Савельич прервал мои размышления. «Вот, сударь, — сказал он, подавая мне исписанный лист
бумаги, — посмотри, доносчик ли я на своего барина и стараюсь ли я помутить сына
с отцом». Я взял из
рук его
бумагу: это был ответ Савельича на полученное им письмо. Вот он от слова до слова...
В день, назначенный для выезда,
в самую ту минуту, когда готовился я пуститься
в дорогу, Зурин вошел ко мне
в избу, держа
в руках бумагу,
с видом чрезвычайно озабоченным.
На следующий день, рано поутру, Анна Сергеевна велела позвать Базарова к себе
в кабинет и
с принужденным смехом подала ему сложенный листок почтовой
бумаги. Это было письмо от Аркадия: он
в нем просил
руки ее сестры.
Дней через пять, прожитых
в приятном сознании сделанного им так просто серьезного шага, горничная Феня осторожно сунула
в руку его маленький измятый конверт
с голубой незабудкой, вытисненной
в углу его, на атласной
бумаге, тоже
с незабудкой. Клим, не без гордости, прочитал...
Шаркая лаковыми ботинками, дрыгая ляжками, отталкивал ими фалды фрака, и ягодицы его казались окрыленными. Правую
руку он протягивал публике, как бы на помощь ей,
в левой держал листочки
бумаги и, размахивая ею, как носовым платком, изредка приближал ее к лицу. Говорил он легко,
с явной радостью,
с улыбками на добродушном, плоском лице.
Надоедал Климу студент Попов; этот голодный человек неутомимо бегал по коридорам, аудиториям,
руки его судорожно, как вывихнутые, дергались
в плечевых суставах; наскакивая на коллег, он выхватывал из карманов заношенной тужурки письма, гектографированные листки папиросной
бумаги и бормотал, втягивая
в себя звук
с...
Он взглянул на Любашу, сидевшую
в углу дивана
с надутым и обиженным лицом. Адъютант положил пред ним
бумаги Клима, наклонился и несколько секунд шептал
в серое ухо. Начальник, остановив его движением
руки, спросил Клима...
— Меня? Разве я за настроения моего поверенного ответственна? Я говорю
в твоих интересах. И — вот что, — сказала она, натягивая перчатку на пальцы левой
руки, — ты возьми-ка себе Мишку, он тебе и комнаты приберет и книги будет
в порядке держать, — не хочешь обедать
с Валентином — обед подаст. Да заставил бы его и
бумаги переписывать, — почерк у него — хороший. А мальчишка он — скромный, мечтатель только.
Любаша часто получала длинные письма от Кутузова; Самгин называл их «апостольскими посланиями». Получая эти письма, Сомова чувствовала себя именинницей, и все понимали, что эти листочки тонкой почтовой
бумаги, плотно исписанные мелким, четким почерком, — самое дорогое и радостное
в жизни этой девушки. Самгин
с трудом верил, что именно Кутузов, тяжелой
рукой своей, мог нанизать строчки маленьких, острых букв.
С неизбежной папиросой
в зубах,
с какой-то
бумагой в руке, он стоял очень картинно и говорил...
— Вот-с,
в контракте сказано, что на ваш счет, — сказал Иван Матвеевич, издали показывая пальцем
в бумаге, где это сказано. — Тысячу триста пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко заключил он, спрятав обе
руки с контрактом назади.
Он умерил шаг, вдумываясь
в ткань романа,
в фабулу,
в постановку характера Веры,
в психологическую, еще пока закрытую задачу…
в обстановку,
в аксессуары; задумчиво сел и положил
руки с локтями на стол и на них голову. Потом поцарапал сухим пером по
бумаге, лениво обмакнул его
в чернила и еще ленивее написал
в новую строку, после слов «Глава I...
Она положила перо, склонила опять голову
в ладони, закрыла глаза, собираясь
с мыслями. Но мысли не вязались, путались, мешала тоска, биение сердца. Она прикладывала
руку к груди, как будто хотела унять боль, опять бралась за перо, за
бумагу и через минуту бросала.
— Вы опять за свое, — сказала она
с упреком, перебирая
рукой в кармане, где
в самом деле шумела
бумага.
Он
с живостью собрал все
бумаги, кучей,
в беспорядке сунул их
в большой старый портфель — сделал «ух», как будто горбатый вдруг сбросил горб, и весело потер
рука об
руку.
Так врешь же! не приду к тебе никогда, и знай тоже, что завтра же или уж непременно послезавтра
бумага эта будет
в ее собственных
руках, потому что документ этот принадлежит ей, потому что ею написан, и я сам передам ей лично, и, если хочешь знать где, так знай, что через Татьяну Павловну, ее знакомую,
в квартире Татьяны Павловны, при Татьяне Павловне передам и за документ не возьму
с нее ничего…
Но Крафт имел все-таки уверенность, что компрометирующий документ будто бы попался
в руки Версилова через близость того со вдовой и
с дочерьми Андроникова; уже известно было, что они тотчас же и обязательно предоставили Версилову все
бумаги, оставшиеся после покойного.
Измученные, мы воротились домой. Было еще рано, я ушел
в свою комнату и сел писать письма. Невозможно: мною овладело утомление; меня гнело; перо падало из
рук; мысли не связывались одни
с другими; я засыпал над
бумагой и поневоле последовал полуденному обычаю: лег и заснул крепко до обеда.
Председатель,
с выражением того, что это дело теперь окончено, переложил локоть
руки,
в которой он держал
бумагу, на другое место и обратился к Евфимье Бочковой.
Тонкие, влажные, слабые пальцы художника были вставлены
в жесткие, морщинистые и окостеневшие
в сочленениях пальцы старого генерала, и эти соединенные
руки дергались вместе
с опрокинутым чайным блюдечком по листу
бумаги с изображенными на нем всеми буквами алфавита.
Он также поспешно,
с портфелем под мышкой, и так же махая
рукой, прошел к своему месту у окна и тотчас же погрузился
в чтение и пересматривание
бумаг, пользуясь каждой минутой для того, чтобы приготовиться к делу.
Ссориться
с ними нам во всяком случае не приходится, потому что этим только затянем дело; ведь
бумаги все у них
в руках.
На другой день Чертопханов вместе
с Лейбой выехал из Бессонова на крестьянской телеге. Жид являл вид несколько смущенный, держался одной
рукой за грядку и подпрыгивал всем своим дряблым телом на тряском сиденье; другую
руку он прижимал к пазухе, где у него лежала пачка ассигнаций, завернутых
в газетную
бумагу; Чертопханов сидел, как истукан, только глазами поводил кругом и дышал полной грудью; за поясом у него торчал кинжал.
Возвратясь
в фанзу, я принялся за дневник. Тотчас ко мне подсели 2 китайца. Они следили за моей
рукой и удивлялись скорописи.
В это время мне случилось написать что-то машинально, не глядя на
бумагу. Крик восторга вырвался из их уст. Тотчас
с кана соскочило несколько человек. Через 5 минут вокруг меня стояли все обитатели фанзы, и каждый просил меня проделать то же самое еще и еще, бесконечное число раз.
Она бросалась
в постель, закрывала лицо
руками и через четверть часа вскакивала, ходила по комнате, падала
в кресла, и опять начинала ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась
в постель, и опять ходила, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала
с ним
в комнату мужа, бросила его да стол, и бросилась
в свою комнату, упала
в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо
руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала
в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала
бумаги: где ж оно?
У него
в бумагах, сверх стихов, нашли шутя несколько раз писанные под
руку великого князя Михаила Павловича резолюции
с намеренными орфографическими ошибками, например: «утверждаю», «переговорить», «доложить мне» и проч., и эти ошибки способствовали к обвинению его.
Это было через край. Я соскочил
с саней и пошел
в избу. Полупьяный исправник сидел на лавке и диктовал полупьяному писарю. На другой лавке
в углу сидел или, лучше, лежал человек
с скованными ногами и
руками. Несколько бутылок, стаканы, табачная зола и кипы
бумаг были разбросаны.
В числе их была женщина, вся
в трауре,
с заплаканными глазами, она сидела
с бумагой, свернутой
в трубочку,
в руках;
бумага дрожала, как осиновый лист.
— Это еще что! каклеты
в папильотках выдумали! — прибавляет полковник, — возьмут,
в бумагу каклетку завернут, да вместе
с соусом и жарят. Мне, признаться, Сенька-повар вызывался сделать, да я только
рукой махнул. Думаю: что уж на старости лет новые моды заводить! А впрочем, коли угодно, завтра велю изготовить.
Вот за шампанским кончает обед шумная компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт
в смокинге,
с брюшком. Набеленная,
с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым
в лицо и подливает вино
в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко
в этой компании, но он
в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта.
С другой стороны около него трется юркий человек и показывает какие-то
бумаги. Обхаживаемый отводит
рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет…
С выражением торжества он поднял
руку с листом
бумаги и помахал им
в ту сторону, где высился темной крышей
с флагштоком «магазин» капитана, окруженный тополями.
Пиотровский крепко пожал мне
руку и пригласил нас обоих к себе,
в номер гостиницы.
В углу этого номера стояли две пачки каких-то
бумаг, обвязанных веревками и обернутых газетными листами. Леонтович
с почтением взглянул на эти связки и сказал, понизив голос...
Отдельные сцены производили потрясающее впечатление. Горело десятками лет нажитое добро, горело благосостояние нескольких тысяч семей. И тут же рядом происходили те комедии, когда люди теряют от паники голову. Так, Харитон Артемьич бегал около своего горевшего дома
с кипой газетной
бумаги в руках — единственное, что он успел захватить.
Паншин взял шляпу, поцеловал у Марьи Дмитриевны
руку, заметил, что иным счастливцам теперь ничто не мешает спать или наслаждаться ночью, а ему придется до утра просидеть над глупыми
бумагами, холодно раскланялся
с Лизой (он не ожидал, что
в ответ на его предложение она попросит подождать, — и потому дулся на нее) — и удалился.
Они прибежали
в контору. Через темный коридор Вася провел свою приятельницу к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда не бывала и остановилась
в нерешительности, но Вася уже тащил ее за
руку по лестнице вверх. Дети прошли какой-то темный коридор, где стояла поломанная мебель, и очутились, наконец,
в большой низкой комнате, уставленной по стенам шкафами
с связками
бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Однако прощайте, почтенный друг. Вы, я думаю, и не рады, что заставили меня от времени до времени на
бумаге беседовать
с вами, как это часто мне случалось делать мысленно. Не умею отвыкнуть от вас и доброго вашего семейного круга,
с которым я сроднился
с первых моих лет. Желаю вам всех возможных утешений. Если когда-нибудь вздумаете мне написать, то посылайте письма Матрене Михеевне Мешалкиной
в дом Бронникова. Это скорее доходит. Крепко жму вашу
руку.
Что делалось
с Пушкиным
в эти годы моего странствования по разным мытарствам, я решительно не знаю; знаю только и глубоко чувствую, что Пушкин первый встретил меня
в Сибири задушевным словом.
В самый день моего приезда
в Читу призывает меня к частоколу А. Г. Муравьева и отдает листок
бумаги, на котором неизвестною
рукой написано было...
Райнер немного смешался и, торопливо пробежав
бумагу, взглянул на двери: Петровский смотрел на него совершенно спокойно. Не торопясь, он принял из
рук Райнера его записку и вместе
с своею номинацией опять положил их
в бумажник.
Она играла, что у нас называется, «
с чувством», т. е. значит играла не про господ, а про свой расход, играла, как играют девицы, которым не дано ни музыкальной
руки, ни музыкального уха и игра которых отличается чувством оскорбительной дерзости перевирать великие творения, не видя ни
в пасторальной симфонии Бетховена, ни
в великой оратории Гайдна ничего, кроме значков, написанных на чистой
бумаге.
Случилось это таким образом: Лиза возвратила Розанову одну книгу, которую брала у него за несколько времени. Розанов, придя домой, стал перелистывать книгу и нечаянно нашел
в ней листок почтовой
бумаги, на котором
рукою Бертольди
с особенным тщанием были написаны стишки. Розанов прочел сверху «Рай» и, не видя здесь ничего секретного, стал читать далее...
Тогда Горизонт доставал из дорожной корзинки курицу, вареное мясо, огурцы и бутылку палестинского вина, не торопясь,
с аппетитом закусывал, угощал жену, которая ела очень жеманно, оттопырив мизинчики своих прекрасных белых
рук, затем тщательно заворачивал остатки
в бумагу и не торопясь аккуратно укладывал их
в корзинку.