Неточные совпадения
Нельзя быть до того
русским и не иметь связи с
православием!
Славянофильство прежде всего утверждало своеобразный тип
русской культуры на почве восточного
православия и противопоставляло его западному типу культуры и католичеству.
Эта православная прививка чувствуется и в нравственном облике
русских интеллигентов-атеистов, и у поносившего
православие Л. Толстого.
Русская душа останется навеки славянской душой, принявшей прививку
православия.
И даже отпадавшие от
православия русские люди остаются православными по своему душевному типу, и труднее всего им постигнуть католическую культуру и душевный тип, на ее почве вырастающий.
Православие так же нужно Розанову для
русского стиля, как самовар и блины.
Православие славянофилов, их исторический патриотизм и преувеличенное, раздражительное чувство народности были вызваны крайностями в другую сторону. Важность их воззрения, его истина и существенная часть вовсе не в
православии и не в исключительной народности, а в тех стихиях
русской жизни, которые они открыли под удобрением искусственной цивилизации.
Осуществиться журнал мог только благодаря доктору Мотту, человеку сильного характера, замечательному христианскому деятелю, возглавлявшему Христианский союз молодых людей и Христианскую студенческую федерацию, большому другу
русских и
православия.
Скажу только, что
русская православная атмосфера за рубежом может лишь оттолкнуть от
православия человека, который дорожит истиной, правдой и духовной свободой.
Нигилизм типически
русское явление, и он родился на духовной почве
православия, в нем есть переживание сильного элемента православной аскезы.
Дух соборности присущ
православию, и идея соборности, духовной коммюнотарности, есть
русская идея.
Новым у него был исключительный интерес к вопросу об отношении
православия к современности, так и называется одна из его книг [См. его книги «Об отношении
православия к современности» и «О современных потребностях мысли и жизни, особенно
русской».].
Православие оказалось
русской верой.
Иосиф Волоцкой — роковая фигура не только в истории
православия, но и в истории
русского царства.
Он думал, что Россия существует и велика исключительно благодаря навязанному сверху
русскому народу византийскому
православию и византийскому самодержавию.
Даже у тех
русских, которые не только не имеют православной веры, но даже воздвигают гонение на православную церковь, остается в глубине души слой, формированный
православием.
Это делает честь высоте его нравственного сознания и характеризует его идеал, но отнюдь не соответствует ни
русской истории, ни историческому
православию.
И трогательно видеть, как
русские масоны все время хотели проверить, нет ли в масонстве чего-либо враждебного христианству и
православию.
Я характеризовал его
православие, как стилизованное
православие [Моя статья в «
Русской мысли» о книге П. Флоренского «Столп и утверждение истины» называлась «Стилизованное
православие».].
Но
русским свойственно и обскурантское отрицание культуры, этот обскурантский элемент есть и в официальном
православии.
«
Русские» определяются «
православием».
Два противоположных начала легли в основу формации
русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское
православие.
Они очень преуменьшили элемент язычества в
русском народном
православии, так же как и влияние византизма.
При всех уклонах Тареева от традиционного
православия, его христианство более
русское, чем христианство Леонтьева, совсем, как было уже сказано, нерусское, византийское, исключительно монашески-аскетическое и авторитарное.
Православие было, конечно, более глубоким влиянием на души
русских людей, но в масонстве образовывались культурные души петровской эпохи и противопоставлялись деспотизму власти и обскурантизму.
Русские люди из народного, трудового слоя, даже когда они ушли от
православия, продолжали искать Бога и Божьей правды, искать смысла жизни.
Необходимо установить различие между
русской творческой религиозной мыслью, которая по-новому ставит проблему антропологическую и космологическую, и официальным монашески-аскетическим
православием, для которого авторитет «Добротолюбия» стоит выше авторитета Евангелия.
Но центральной фигурой в движении
русской мысли к
православию был С. Булгаков.
Вера в
русский народ принуждает нас думать, что Запад не в силах выйти из кризиса без истины, хранящейся на Востоке, в восточном
православии, в восточной мистике, в восточном созерцании Божества.
«Ребенок! — говорит он мне вдруг, — как ты думаешь: если я приму
православие и освобожу ваших рабов, пойдут за мной
русские или нет?» — «Никогда!» — вскричал я в негодовании.
Из различных путей, которыми
русские образованные люди подобного настроения в то время стремились к достижению христианского идеала, наибольшим вниманием и предпочтением пользовались библейский пиетизм и тяготение к католичеству, но Брянчанинов и Чихачев не пошли вослед ни за одним из этих направлений, а избрали третье, которое тогда только обозначалось и потом довольно долго держалось в обществе: это было
православие в духе митрополита Михаила.
Великие добродетели находит г. Жеребцов в
русском народе: верность
православию, набожность, покорность и сострадательность.
Такое положение дел продолжалось целое столетие, до тех пор, пока не было воздвигнуто новое знамя
русского развития с надписью:
православие, самодержавие и народность (том II, стр. 78)!
Сила этого чувства вполне сохранилась и по свержении ига, и под влиянием именно восточного
православия утверждалась
русская монархия в период царей.
Впрочем, в последнюю четверть века и в этом отношении
русское общество далеко подвинулось благодаря началам
православия и народности, столь энергически провозглашенным в это время (том II, стр. 520).
Но Гекер совершенно неверно понимает и оценивает все
русские религиозно-философские движения, которые он не может отнести к идейному, официальному
православию.
В нигилизме в деформированном виде отразилась еще одна черта
русского православного религиозного типа — нерешенность на почве
православия проблемы культуры.
Вселенское сознание было ослаблено в
русской церкви настолько, что на греческую церковь, от которой
русский народ получил свое
православие, перестали смотреть как на истинно православную церковь, в ней начали видеть повреждение истинной веры.
Но действовала на душу
русского народа, формировала эту душу сокровенная духовная жизнь
православия, а не внешняя, официальная церковность.
Постоянно упоминая о своем «
русском духе» и о своем «твердом
православии», генерал от артиллерии высказал магистру свое откровенное мнение о науках и учебных заведениях в России.
Ах, все это произошло оттого, что и
русский патриотизм, и
православие, и ненависть к чужеземным теориям — все это в генерале Копцевиче и ему подобных было только модою, приспособлением к устройству карьеры, и когда кое-что немножечко в этом изменилось, все такие господа ринулись рвать и метать врознь все, чему поклонялись без всякой искренности и о чем болтали без всяких убеждений.
Состоящему не у дел генерал-губернатору было отнюдь не вредно поплакаться перед могущественным иерархом на всеобщее «петербургское растление», которого он, Копцевич, как человек истинно
русский и будто бы полный беззаветной преданности
православию и другим чисто
русским «народным элементам», перенести не мог.
В доме шел какой-то ад, и широкие замыслы о «
русском направлении» совсем растаяли при самых первых опытах их осуществления. А о
православии даже и вскользь не упоминается ни одним словом. Патриотизмом и
православием пошутили — и довольно: пора было подумать о вещах более серьезных.
Кошелев говорил, что
русский народ хорош только с
православием, а без
православия — дрянь.
Когда же пал Царь-град и с ним прирожденный защитник
православия, царь греческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него перешло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и обязанности великого и единого поборника истинной веры, тогда
русские с гордостью стали говорить: «Государи наши во всем свете единые браздодержатели святых Божиих престолов!
— Корейцы принимают
православие, — сказал он мне, — для того, чтобы быть
русскими, к чему они очень стремятся.
Ненасыть обещал и с живою верою отдал всего себя воле врача. Лечение было успешно. На другой день вышла из него жаба, которую он, вероятно, проглотил в зародыше со стоячею водой. Исцеленный, он везде разносил похвалу лекарю Антону и в ежедневных молитвах своих упоминал с благодарностью имя немца, прося бога обратить его в
православие. Люди
русские толковали это врачевание по-своему.
Бывший начальник нашей духовной миссии в Корее архимандрит Хрисанф рассказывал мне, что многие корейцы, приходившие к нему с просьбой окрестить их, думали, что с принятием
православия они сделаются
русскими подданными.
Когда же пал Царьград и с ним прирожденный защитник
православия, царь греческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него перешло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и обязанности великого и единого поборника истинной веры, тогда
русские с гордостью стали говорить.
Русские православные священники в лучшей своей части остались верны святыне, мужественно защищали
православие, мужественно шли на расстрел.