Неточные совпадения
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного
русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только
русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче
избу в
русском вкусе.
Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, [Шесток — площадка в передней части
русской печи.] уставленный горшками, — все было как в обыкновенной
избе.
— За здоровье простейших
русских баб! Знаешь, эдаких: «Коня на скаку остановит, в горящую
избу войдет».
«Вот об этих
русских женщинах Некрасов забыл написать. И никто не написал, как значительна их роль в деле воспитания
русской души, а может быть, они прививали народолюбие больше, чем книги людей, воспитанных ими, и более здоровое, — задумался он. — «Коня на скаку остановит, в горящую
избу войдет», — это красиво, но полезнее войти в будничную жизнь вот так глубоко, как входят эти, простые, самоотверженно очищающие жизнь от пыли, сора».
Она разбросана на двух-трех верстах; живут все якуты, большею частью в
избах, не совсем
русской, но и не совсем якутской постройки.
Внутри
избы были 2 комнаты. В одной из них находились большая
русская печь и около нее разные полки с посудой, закрытые занавесками, и начищенный медный рукомойник. Вдоль стен стояли 2 длинные скамьи; в углу деревянный стол, покрытый белой скатертью, а над столом божница со старинными образами, изображающими святых с большими головами, темными лицами и тонкими длинными руками.
О Сахалине, о здешней земле, людях, деревьях, о климате говорят с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли быть несчастные люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день
избы, дышать
русским воздухом само по себе есть уже высшее счастье.
В
избе одна комната, с
русскою печкой.
В Александровске в одной
избе я встретил
русскую бабу в большой компании киргиз и кавказцев, которым она прислуживала за столом, и записал ее сожительницей татарина, или, как она называла его, чеченца.
Осмотрев затем место, где жили
русские, Бошняк пришел к заключению, что помещались они в трех
избах и имели огороды.
Целью основания поста было упрочение
русского влияния на Южном Сахалине; после же трактата 1875 г. он был упразднен за ненадобностью и покинутые
избы, как говорят, сожжены были беглыми.
Изба была оклеена обоями на городскую руку; на полу везде половики;
русская печь закрыта ситцевым пологом. Окна и двери были выкрашены, а вместо лавок стояли стулья. Из передней
избы небольшая дверка вела в заднюю маленьким теплым коридорчиком.
Сам старик жил в передней
избе, обставленной с известным комфортом: на полу домотканые половики из ветоши, стены оклеены дешевенькими обоями,
русская печь завешена ситцевой занавеской, у одной стены своей, балчуговской, работы березовый диван и такие же стулья, а на стене лубочные картины.
Родион Потапыч сидел в передней
избе, которая делилась капитальной стеной на две комнаты — в первой была
русская печь, а вторая оставалась чистой горницей.
Отец доказывал матери моей, что она напрасно не любит чувашских деревень, что ни у кого нет таких просторных
изб и таких широких нар, как у них, и что даже в их
избах опрятнее, чем в мордовских и особенно
русских; но мать возражала, что чуваши сами очень неопрятны и гадки; против этого отец не спорил, но говорил, что они предобрые и пречестные люди.
Между тем наш поезд на всех парах несся к Кенигсбергу; в глазах мелькали разноцветные поля, луга, леса и деревни. Физиономия крестьянского двора тоже значительно видоизменилась против довержболовской.
Изба с выбеленными стенами и черепичной крышей глядела веселее, довольнее, нежели довержболовский почерневший сруб с всклокоченной соломенной крышей. Это было жилище,а не
изба в той форме, в какой мы,
русские, привыкли себе ее представлять.
Любили православные украшать дома божии, но зато мало заботились о наружности своих домов; жилища их почти все были выстроены прочно и просто, из сосновых или дубовых брусьев, не обшитых даже тесом, по старинной
русской пословице: не красна
изба углами, а красна пирогами.
Мужик, переселенный из Таганрога в Петропавловский порт, тотчас же найдет там такого же точно
русского мужика, тотчас же сговорится и сладится с ним, а через два часа они, пожалуй, заживут самым мирным образом в одной
избе или в одном шалаше.
Пока хозяйка вздувала огонь, а хозяин слезал с полатей, нетерпение вновь приехавших дошло до высочайшей степени; они стучали в ворота, бранили хозяина, а особливо один, который испорченным
русским языком, примешивая ругательства на чистом польском, грозился сломить хозяину шею. На постоялом дворе все, кроме Юрия, проснулись от шума. Наконец ворота отворились, и толстый поляк, в провожании двух казаков, вошел в
избу. Казаки, войдя, перекрестились на иконы, а поляк, не снимая шапки, закричал сиповатым басом...
Вот краткое, но довольно верное описание домов бояр и дворян того времени, которые крепко держались старинной
русской пословицы: не красна
изба углами, а красна пирогами.
Меж тем молодые давно уже скрылись, гости стали уходить один после другого, и вскоре в
избе остались только хозяин, сваха, дружка и Кирша. Приказчик, по тогдашнему
русскому обычаю, которому не следовал его боярин, старавшийся во всем подражать полякам, предложил Кирше отдохнуть, и через несколько минут в
избе все стихло, как в глубокую полночь.
Прибыль на волос не изменит материального быта
русского мужика: с умножением средств охотно остается он в той же курной
избе, в том же полушубке; дети бегают по-прежнему босиком, жена по-прежнему не моет горшков.
До Кумыша чусовское население можно назвать горнозаводским, за исключением некоторых деревень, где промышляют звериной или рыбной ловлей; ниже начинается сельская полоса — с полями, нивами и поемными лугами. Несколько сел чисто
русского типа, с рядом
изб и белой церковью в центре, красиво декорируют реку; иногда такое село, поставленное на крутом берегу, виднеется верст за тридцать.
У мирской
избы сидел на скамье начальник отряда и некоторые из его офицеров. Кругом толпился народ, а подле самой скамьи стояли сержант и семинарист. Узнав в бледном молодом человеке, который в изорванной фризовой шинели походил более на нищего, чем на
русского офицера, старинного своего знакомца, начальник отряда обнял по-дружески Рославлева и, пожимая ему руку, не мог удержаться от невольного восклицания...
Сквозные сени отделяют чистую
избу с голландскою печью и перегородкою от черной
избы с
русскою пекарной печью.
Немец завел бы дрожки, оранжерею, штиблеты — «сестры» ездили в простых телегах, но зато это была такая телега, в которой от колеса до последнего винта все подавляло высоким достоинством своего качества; любители заморского удивляются чистоте немецких домиков, но войдите в
избу разбогатевшего
русского мужика, особенно из раскольников — не знаю, какой еще чистоты можно требовать от места, в котором живут, а не удивляют своей чистотой.
Я тем временем успел рассмотреть переднюю
избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют делать только одни женские руки; эта
изба была гостиной и рабочим кабинетом, в ней стоял рояль и письменный стол, в углу устроено было несколько полок для книг; большая
русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому полю.
Углы еще покойным барином построены были так: в десятиаршинной каменной
избе, в середине, стояла
русская печь, кругом был колидор (как звали дворовые), а в каждом углу был отгороженный досками угол.
Приказный умер вскоре после рождения этого сына и оставил жену и сына ни с чем, кроме того домика, который, как сказано, «ничего не стоил». Но вдова-приказничиха сама дорого стоила: она была из тех
русских женщин, которая «в беде не сробеет, спасет; коня на скаку остановит, в горящую
избу взойдет», — простая, здравая, трезвомысленная
русская женщина, с силою в теле, с отвагой в душе и с нежною способностью любить горячо и верно.
Чем же объяснить эти упорные гонения, воздвигаемые на одиноких западных магов, приютившихся и монастыре, городе, селении, и на простоватых
русских знахарей и баб-шептух, пришедших из лесу в крайнюю
избу нищей деревни?
Мне сказывали, что когда случалось одолевать татарам, то они преследовали
русских даже в их
избах и что тут-то вновь восстановлялся ожесточенный бой, в котором принимали участие и старики, и женщины, и дети: дрались уже чем ни попало.
Трое других караульных метнулись, было, к юноше, сабля одного из них повисла уже над его головой, но в тот же миг выскочившие из-за ближайшей
избы несколько
русских стрелков, словно выросших из-под земли, ударили на венгерцев, и те, побросав оружие, кинулись врассыпную…
Благодаря преданности дворни, любившей свою госпожу за кроткое обращение и сытую жизнь, и, кроме того, по обычаю
русских людей, не любивших «выносить сора из
избы», многое из интимной жизни княжны осталось неузнанным, и сами дворовые люди говорили о многом, происходящем в доме, пониженным шепотом.
— Тьфу-тьфу, служивый…
Русская я, орловской породы, мценского завода. Да знахарством все промышляла по слабости здоровья. Рукоделье такое: бес ухмыляется, ангел рукой закрывается. Стало быть, образ мне в
избе держать несподручно. Всухомятку молюсь, — на порог выйду, звездам поклонюсь, «Славу в вышних» пошепчу… Авось Господь Бог услышит.
В самой слободе находилось стоявшее невдалеке от дворца здание печатного двора с словолитней и
избами для жительства мастеров-печатников как иностранных, вызванных царем из чужих краев, так и
русских, с друкарем Иваном Федоровым и печатником Петром Мстиславцевым во главе.
Ересиарх успел разглядеть, что приближавшиеся к
избе были два солдата
русские и что один из них прихрамывал, а у другого перевязана была голова. Не говоря ни слова, он пошел им навстречу.
В дверях комнаты, служившей кабинетом Караулову — Федор Дмитриевич занимал половину
избы одного из богатых крестьян села — показался денщик, бравый парень с плутоватыми глазами, какими часто обладает
русский солдат, но которые далеко не служат признаком нечестной натуры, а лишь врожденной сметливости и вымуштрованной ловкости.
Это большая
изба; половину ее занимает
русская печь, сколоченная из глины.
Не было зова новым гостям, не было и отказа; но без того и другого вошли они в
избу. Это были
русские раскольники. Впереди брел сутуловатый старичок; в глазах его из-под густых седых бровей просвечивала радость. За ним следовал чернец с ужимками смирения. Трое суровых мужиков, при топорах и фонаре за поясом, остановились у двери.