Неточные совпадения
Но и почитание
святости, этот главный источник нравственного питания
русского народа, идет на убыль, старая вера слабеет.
Но это трансцендентное начало
святости, становящееся посредником между Богом и человеком, должно что-то делать для
русского человека, ему помогать и его спасать, за него совершать нравственную и духовную работу.
Русский народ и истинно
русский человек живут
святостью не в том смысле, что видят в
святости свой путь или считают
святость для себя в какой-либо мере достижимой или обязательной.
Обыкновенный
русский человек не должен задаваться высокой целью даже отдаленного приближения к этому идеалу
святости.
Русский народ не дерзает даже думать, что святым можно подражать, что
святость есть внутренний путь духа, — это было бы слишком мужественно-дерзновенно.
Для
русского человека так характерно это качание между
святостью и свинством.
Русский народ хочет не столько
святости, сколько преклонения и благоговения перед
святостью, подобно тому как он хочет не власти, а отдания себя власти, перенесения на власть всего бремени.
Русский идеал —
святость.
В каком же смысле
русское народное православное сознание верит в святую Русь и всегда утверждает, что Русь живет
святостью, в отличие от народов Запада, которые живут лишь честностью, т. е. началом менее высоким?
Русский человек совсем и не помышляет о том, чтобы
святость стала внутренним началом, преображающим его жизнь, она всегда действует на него извне.
Ангельская
святость и зверская низость — вот вечные колебания
русского народа, неведомые более средним западным народам.
Святость навеки останется у
русского народа, как его достояние, но он должен обогатиться новыми ценностями.
Русский человек не идет путями
святости, никогда не задается такими высокими целями, но он поклоняется святым и
святости, с ними связывает свою последнюю любовь, возлагается на святых, на их заступничество и предстательство, спасается тем, что
русская земля имеет так много святынь.
Русский человек может быть отчаянным мошенником и преступником, но в глубине души он благоговеет перед
святостью и ищет спасения у святых, у их посредничества.
Русский человек упоен
святостью, и он же упоен грехом, низостью.
Святости все еще поклоняется
русский человек в лучшие минуты своей жизни, но ему недостает честности, человеческой честности.
Святость остается для
русского человека трансцендентным началом, она не становится его внутренней энергией.
По личным нравственным качествам это был не только один из лучших
русских людей, но и человек, близкий к
святости [См. необыкновенно интересную книгу «Любовь у людей 60-х годов», где собраны письма Чернышевского, особенно к жене, с каторги.].
Раскольники почуяли измену в церкви и государстве, они перестали верить в
святость иерархической власти в
русском царстве.
Руси не была профетической, она обращена к прошлому и к культу
святости у
русского народа.
На святом Афоне знают, что туляки — народ самый выгодный, и если бы не они, то темные уголки России, наверно, не видали бы очень многих
святостей отдаленного Востока, а Афон лишился бы многих полезных приношений от
русских щедрот и благочестия.
Русская душа одинаково может гордиться и гением Пушкина, и
святостью Серафима.
Русское православие создало образы ослепительной
святости, оно воспитало в народе поклонение
святости и святым, оно дало возможность многострадальному
русскому народу смиренно нести свою тяжелую долю, оно открывало каждой душе человеческой путь спасения.
Русское православие создало ослепительные образы
святости и воспитало в народе культ
святости и святых.