Неточные совпадения
Чу! конь стучит копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит в окошки палочкой.
Бежит в
поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда! Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод
разобрал!..
Он застал ее в задних комнатах. Она сидела на сундуке и о чем-то распоряжалась с девушкой,
разбирая кучи разноцветных платьев, разложенных на спинках стульев и на
полу.
— А мы тут
разбирали «Тартюфа», — говорил дядя Хрисанф, усевшись рядом с Климом и шаркая по
полу ногами в цветных туфлях.
Поехала жена с
Полей устраиваться на даче, я от скуки ушел в цирк, на борьбу, но борьбы не дождался, прихожу домой — в кабинете, вижу, огонь, за столом моим сидит Полин кавалер и углубленно бумажки
разбирает.
Если Захар заставал иногда там хозяйку с какими-нибудь планами улучшений и очищений, он твердо объявлял, что это не женское дело
разбирать, где и как должны лежать щетки, вакса и сапоги, что никому дела нет до того, зачем у него платье лежит в куче на
полу, а постель в углу за печкой, в пыли, что он носит платье и спит на этой постели, а не она.
Он уже не ходил на четверть от
полу по комнате, не шутил с Анисьей, не волновался надеждами на счастье: их надо было отодвинуть на три месяца; да нет! В три месяца он только
разберет дела, узнает свое имение, а свадьба…
Заметив место, где табуны коз переплывали через реку, казаки караулили их и забивали во множестве, не
разбирая ни
пола, ни возраста.
Кругом вся земля была изрыта. Дерсу часто останавливался и
разбирал следы. По ним он угадывал возраст животных,
пол их, видел следы хромого кабана, нашел место, где два кабана дрались и один гонял другого. С его слов все это я представил себе ясно. Мне казалось странным, как это раньше я не замечал следов, а если видел их, то, кроме направления, в котором уходили животные, они мне ничего не говорили.
Тут уж как-то завелась переписка с консисторией, и поп, наследник того, который под хмельком целомудренно не
разбирал плотских различий, выступил на сцену, и дело длилось годы, и чуть ли девочку не оставили в подозрении мужеского
пола.
Но дня через два, войдя зачем-то на чердак к нему, я увидал, что он, сидя на
полу пред открытой укладкой,
разбирает в ней бумаги, а на стуле лежат его любимые святцы — двенадцать листов толстой серой бумаги, разделенных на квадраты по числу дней в месяце, и в каждом квадрате — фигурки всех святых дня.
Я, с полатей, стал бросать в них подушки, одеяла, сапоги с печи, но разъяренный дед не замечал этого, бабушка же свалилась на
пол, он бил голову ее ногами, наконец споткнулся и упал, опрокинув ведро с водой. Вскочил, отплевываясь и фыркая, дико оглянулся и убежал к себе, на чердак; бабушка поднялась, охая, села на скамью, стала
разбирать спутанные волосы. Я соскочил с полатей, она сказала мне сердито...
Высаживанье это производится таким образом: весною, как только окажутся проталины, из клетки, где куропатки провели зиму,
разбирают самцов и самок в отдельные коробки, наблюдая, чтобы в них входил воздух и чтобы в тесноте куропатки не задохлись; потом едут в избранное для высиживанья место, для чего лучше выбирать мелкий кустарник, где бы впоследствии было удобно стрелять, преимущественно в озимом
поле, потому что там не пасут стад и не ездят туда для пашни крестьяне, обыкновенно пускающие своих лошадей, во время полдневного отдыха, в близлежащий кустарник; в ржаное
поле вообще никто почти до жатвы не ходит и не мешает высаженным куропаткам выводиться.
Работа эта, видно, его очень занимала. Сидя в одном белье на
полу, он тщательнейшим образом
разобрал вещи, пересмотрел их, и когда уложил снова, то на дворе было уже светло.
Когда можно было пролезть под
пол, он
разобрал потолочины и спрыгнул в нижний этаж, в мертвецкую.
— Кто тебя
разберет, Федор Алексеич! Я никогда таких не видывал. Может, и вправду ты лучше, чем кажешься. Не знаю, что про тебя и думать, но бог свел нас на ратном
поле, а потому: во здравие твое!
В течение первого дня он раза два подшутил над Максимом, а вечером, в кухне, уже сидел на корточках перед его сундуком,
разбирал книжки и, небрежно швыряя их на
пол, говорил...
На другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову, согнувшись, шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб в
поле, и завертел фуражку в руках так быстро, что нельзя было
разобрать ни цвета, ни формы её.
Однако же, как под нею в подвале сохранялся весь пороховой запас (что могли знать и мятежники), то и поспешили оный убрать,
разобрали кирпичный
пол и начали вести контрмину.
Терентий присел на
пол разбирать свои мешки, говоря...
— Прощай, брат!.. Пожалуйста! прошу тебя, ты ко мне не приходи! Покойной тебе ночи, а я пойду екатеринославскую корреспонденцию
разбирать. Там, брат, нынче сурки все
поля изрыли — вон оно куда пошло!
Иногда, знаешь,
разберет меня зло, что все как будто не так; вспомнишь это, как прежде распоряжался, и выбежишь в
поле.
Не больше как через полчаса она уже сидела на
полу в большой светлой комнате и, склонив голову набок, с умилением и с любопытством глядела на незнакомца, который сидел за столом и обедал. Он ел и бросал ей кусочки… Сначала он дал ей хлеба и зеленую корочку сыра, потом кусочек мяса, полпирожка, куриных костей, а она с голодухи все это съела так быстро, что не успела
разобрать вкуса. И чем больше она ела, тем сильнее чувствовался голод.
«Ложись ты спать, злосчастный эскулап. Выспишься, а утром будет видно. Успокойся, юный неврастеник. Гляди — тьма за окнами покойна, спят стынущие
поля, нет никакой грыжи. А утром будет видно. Освоишься… Спи… Брось атлас… Все равно ни пса сейчас не
разберешь. Грыжевое кольцо…»
Ученые
разобрали по клочку
поле науки и рассыпались по нем; им досталась тягостная доля de défricher le terrain [поднимать целину (франц.).], и в этой-то работе, составляющей важнейшую услугу их, они утратили широкий взгляд и сделались ремесленниками, оставаясь при мысли, что они пророки.
Тут есть на
поле слова, слабо написанные каким-то рыжим борщом рукой Овцебыка. С трудом
разбираю: «Васька глупец! Зачем ты не поп? Зачем ты обрезал крылья у слова своего? Не в ризе учитель — народу шут, себе поношение, идее — пагубник. Я тать, и что дальше пойду, то больше сворую».
Человек, конечно, все-таки виден, — ведь и в остове стихотворения можно
разобрать до некоторой степени, какого
полета поэт мог написать его; уцелеют, пожалуй, и несколько удачных страниц, как внезапно сложившийся стих попадает в черновой набросок.
Наше, сударь, доложу вам, мастерство такое, что и конца ему нет: крыши, да заборы, да стены красить — особ статья; а, например,
полы под паркет выводить или там дверь и косяки под слоновую кость отделать, — это выходит вторая статья; экипажная часть тоже по себе, мебельное дело другого требует, а комнатная живопись настоящая опять другое, а названье у всех одно: маляр, да и баста, а кто дело
разберет, так маляр маляру рознь — кто до чего дошел.
— Да не ты ли, говорю, их просто украл у меня, как вор и мошенник, за мою хлеб-соль услужил? — То есть вот как, сударь, меня
разобрало тем, что он на коленках передо мной начал по
полу ерзать.
— Ну, ты поди, управляйся с
полами, — сказала Никитишна Аксинье Захаровне, — а ко мне крестницу пришли. Мы с ней
разберем.
— Не к лицу пироги
разбирать, коли хлеба нет, — молвил Василий Борисыч. — Торги да промыслы заводить, надо достатки иметь, а у меня, — прибавил он, усмехаясь, — две
полы, обе голы, да и те не свои — подаренные.
— Пойдем, пойдем, родная,
разбери; тут уже я толку совсем не разумею, — сказала Аксинья Захаровна и повела куму в горницу Патапа Максимыча. Там на
полу стоял привезенный из города большой короб с винами.
Она сидела на
полуИ груду писем
разбирала —
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала...
Сквозь слезы нельзя было
разобрать написанного; на столе, на
полу и на потолке дрожали короткие радуги, как будто Надя смотрела сквозь призму. Писать было нельзя, она откинулась на спинку кресла и стала думать о Горном.
Вы умнее меня, образованнее меня, конечно, уж без сравнения меня ученее и вы, наконец, мужчина, а я попечительница умственных преимуществ вашего
пола, но есть дела, которые мы, женщины,
разбираем гораздо вас терпеливее и тоньше: дела сердца по нашему департаменту.
Не
разбирая ни дорог, ни канав, ни оврагов, несутся они, как бешеные, по всей деревне, через пруд, мимо завода, потом по
полю…
По словам о. Евфима, как только Елена Семеновна скончалась, он и два преданные ему друга (а у него их было много)
разобрали в нижней «коморе»
пол и сейчас же стали своими руками копать могилу.
Я поклонился ее спине и, уже не
разбирая ковров, зашагал по ярко-желтым
полам. Мне приятно было уходить из этого маленького царства позолоченной скуки и скорби, и я спешил, точно желая встрепенуться от тяжелого, фантастического сна с его сумерками, Таракановой, люстрами…
— Что там
разбирать, люба али не люба, все благословение Господне, — отвечал Назарий. — Что до меня, я человек привычный ко всему, рос не на печке, не был кутан хлопком под материным шуком, а все почти в
поле; одевался не полостями меховыми, а железной скорлупой и питался зачастую чем ни попало.
— Постой, может, это нужные грамотки, — сказал Дмитрий, собирая разметанные по
полю ветром бумаги и пристально вглядываясь в них. — Ишь, ведь как писали-то. Сам черт прежде ослепнет, чем
разберет и поймет, что здесь написано; я малую толику знаю грамоте, а от этого отступлюсь. Этот лесной народ перенял язык у медведей, так диво ли, что по-нашему редкие из них смыслят.
Стал я ворох
разбирать, а самого как лихоманка треплет. Думаю: «Злодей-от ведь без разбора письма под
пол сажал… Ну как я на государственный секрет наткнусь… Червь какой-нибудь, нуль этакой, какой-нибудь непременный, да вдруг в высшие соображения проникнет!.. Что тогда?.. Пропал аки швед под Полтавой! Ох, ты, господи, господи!..»
— Что там
разбирать, люба, али не люба, все благословение Господне, — отвечал Назарий. — Что до меня, я человек привычный ко всему, рос не на печке, не был кутан хлопком под материным шугаем, а все почти в
поле; одевался не полостями меховыми, а железной скорлупой и питался зачастую чем ни попало.
— Постой, может, это нужные грамотки, — сказал Димитрий, собирая разметанные по
полю ветром бумаги и пристально вглядываясь в них. — Ишь, ведь как писали-то! Сам черт прежде ослепнет, чем
разберет и поймет, что здесь написано; я малую толику знаю грамоте, а от этого отступлюсь. Этот лесной народ перенял язык у медведей, так диво ли, что по-нашему редкие из них смыслят.
Неистовые, рассвирепевшие опричники, получив от своего не менее неистового начальника страшное приказание, освященное именем царя, бросились на безоружные толпы народа и начали убивать, не
разбирая ни
пола, ни возраста; сотни живых людей утонули в реке, брошенные туда извергами, с привязанными на шею камнями или обезображенными трупами своих же сограждан.
— Кто их
разберёт, — сказал он, — мирный ли он китаец или хунхуз… На моих глазах был такой случай… Идёшь с разъездом мимо
поля… На нём работают китайцы… Только отошли на значительное расстояние, как сзади раздаются выстрелы… Это стреляют по нас те же китайцы…
Всё, чтò видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона
поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не
поле сражения, которое он ожидал видеть, а
поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни
разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции, и не мог даже отличить наших войск от неприятельских.