Неточные совпадения
— Приятное столкновенье, — сказал голос того же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. — Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу знакомое лицо — как отказаться от приятного удовольствия! Нечего сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам! Я никак не мог было отыскать… Я готов тридцать
рублей, сорок
рублей… возьми
пятьдесят даже, но дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь. Не так ли?
Ну-с, итак: восемь гривен картуз, два
рубля двадцать пять прочее одеяние, итого три
рубля пять копеек;
рубль пятьдесят сапоги — потому что уж очень хорошие, — итого четыре
рубля пятьдесят пять копеек, да пять
рублей все белье — оптом сторговались, — итого ровно девять
рублей пятьдесят пять копеек.
Цена один
рубль пятьдесят копеек.
И откуда они сколотились мне на обмундировку приличную, одиннадцать
рублей пятьдесят копеек, не понимаю?
Он сел за зеленый стол с умеренным изъявлением удовольствия и кончил тем, что обыграл Базарова на два
рубля пятьдесят копеек ассигнациями: в доме Арины Власьевны и понятия не имели о счете на серебро…
— По закону мы обязаны известить полицию, так как все может быть, а больная оставила имущество. Но мы, извините, справились, установили, что вы законный супруг, то будто бы все в порядке. Однако для твердости вам следовало бы подарить помощнику пристава
рублей пятьдесят… Чтобы не беспокоили, они это любят. И притом — напуганы, — время ненадежное…
— Да вот мяснику восемьдесят шесть
рублей пятьдесят четыре копейки.
— Вот-с, в контракте сказано, что на ваш счет, — сказал Иван Матвеевич, издали показывая пальцем в бумаге, где это сказано. — Тысячу триста
пятьдесят четыре
рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко заключил он, спрятав обе руки с контрактом назади.
— Да что: тысяча двести
рублей жалованья, особо столовых семьсот
пятьдесят, квартирных шестьсот, пособия девятьсот, на разъезды пятьсот, да награды
рублей до тысячи.
— Тише, тише, кум! — прервал Иван Матвеевич. — Что ж, все тридцать пять! Когда до
пятидесяти дотянешь? Да с пятидесятью в рай не попадешь. Женишься, так живи с оглядкой, каждый
рубль считай, об ямайском забудь и думать — что это за жизнь!
— Еще за окраску потолка и дверей, за переделку окон в кухне, за новые пробои к дверям — сто
пятьдесят четыре
рубля двадцать восемь копеек ассигнациями.
— Вот мама посылает тебе твои шестьдесят
рублей и опять просит извинить ее за то, что сказала про них Андрею Петровичу, да еще двадцать
рублей. Ты дал вчера за содержание свое
пятьдесят; мама говорит, что больше тридцати с тебя никак нельзя взять, потому что
пятидесяти на тебя не вышло, и двадцать
рублей посылает сдачи.
А вот тут вынимается сто
рублей: стыдно же написать при всех двадцать пять, даже
пятьдесят, когда Осип Осипыч и Михайло Михайлыч написали по сту.
Потом он рассказал, как он в продолжение двадцати восьми лет ходил в заработки и весь свой заработок отдавал в дом, сначала отцу, потом старшему брату, теперь племяннику, заведывавшему хозяйством, сам же проживал из заработанных пятидесяти-шестидееяти
рублей в год два-три
рубля на баловство: на табак и спички.
— Расчет, Андрей, принимай! Вот тебе пятнадцать
рублей за тройку, а вот
пятьдесят на водку… за готовность, за любовь твою… Помни барина Карамазова!
Одним утром является ко мне дьячок, молодой долговязый малый, по-женски зачесанный, с своей молодой женой, покрытой веснушками; оба они были в сильном волнении, оба говорили вместе, оба прослезились и отерли слезы в одно время. Дьячок каким-то сплюснутым дискантом, супруга его, страшно картавя, рассказывали в обгонки, что на днях у них украли часы и шкатулку, в которой было
рублей пятьдесят денег, что жена дьячка нашла «воя» и что этот «вой» не кто иной, как честнейший богомолец наш и во Христе отец Иоанн.
На другое утро, глядь, старый жид тащит разными крестовиками да старинными
рублями рублев триста
пятьдесят ассигнациями к судье.
Люди, бывшие около, собрали
рублей пятьдесят и предложили казаку.
Вы захотите меня притеснить, воспользоваться моей необходимостью и спросите за коляску тысячу пятьсот; я предложу вам
рублей семьсот, буду ходить всякий день торговаться; через неделю вы уступите за семьсот
пятьдесят или восемьсот, — не лучше ли с этого начать?
В дополнение должно заметить, что в казармы присылалось для нашего прокормления полковнику Семенову один
рубль пятьдесят копеек из ордонансгауза. Из этого было вышел шум, но пользовавшиеся этим плац-адъютанты задарили жандармский дивизион ложами на первые представления и бенефисы, тем дело и кончилось.
Будут деньги, будут. В конце октября санный путь уж установился, и Арсений Потапыч то и дело посматривает на дорогу, ведущую к городу. Наконец приезжают один за другим прасолы, но цены пока дают невеселые. За четверть ржи двенадцать
рублей, за четверть овса — восемь
рублей ассигнациями. На первый раз, впрочем, образцовый хозяин решается продешевить, лишь бы дыры заткнуть. Продал четвертей по
пятидесяти ржи и овса, да маслица, да яиц — вот он и с деньгами.
— Что за лестница! — шептал про себя кузнец, — жаль ногами топтать. Экие украшения? Вот, говорят, лгут сказки! кой черт лгут! боже ты мой, что за перила! какая работа! тут одного железа
рублей на
пятьдесят пошло!
Это отставной чиновник светского суда, за
пятьдесят лет выслуживший три
рубля в месяц пенсии, боль в пояснице и пряжку в петлице.
Все станицы походили одна на другую, и везде были одни и те же порядки. Не хватало рук, чтобы управиться с землей, и некому ее было сдавать, — арендная плата была от двадцати до
пятидесяти копеек за десятину. Прямо смешная цена… Далеко ли податься до башкир, и те вон сдают поблизости от заводов по три
рубля десятина. Казачки-то, пожалуй, похуже башкир оказали себя.
— Нет, не «оставьте»! — прицепился сейчас же племянник Лебедева. — Нам оскорбительно ваше «оставьте», князь. Мы не прячемся, мы заявляем открыто: да, тут только сто
рублей, а не все двести
пятьдесят, но разве это не всё равно…
В самом деле, он наживал с золотника двадцать копеек, а Ястребов за здорово живешь сдавал в казну этот же золотник за четыре
рубля пятьдесят копеек и получал целый
рубль.
Всех баб Артем набрал до десятка и повел их через Самосадку к месту крушения коломенок, под боец Горюн. От Самосадки нужно было пройти тропами верст
пятьдесят, и в проводники Артем взял Мосея Мухина, который сейчас на пристани болтался без дела, — страдовал в горах брат Егор, куренные дрова только еще
рубили, и жигаль Мосей отдыхал. Его страда была осенью, когда складывали кучонки и жгли уголь. Места Мосей знал по всей Каменке верст на двести и повел «сушилок» никому не известными тропами.
— Да вы не обижайтесь, господин. Конечно, за визит вы сами барышне отдадите. Я думаю, не обидите, она у нас девочка славная. А уж за пиво и лимонад потрудитесь заплатить. Мне тоже хозяйке надо отчет отдавать. Две бутылки пива, по
пятидесяти —
рубль и лимонад тридцать
рубль тридцать.
Ах, лучше бы, во сто крат лучше бы, если бы он у меня денег попросил, — право, я с удовольствием
пятьдесят, сто
рублей отдал бы!
— Задевает? — смеясь, вскричал хохол. — Эх, ненько, деньги! Были бы они у нас! Мы еще все на чужой счет живем. Вот Николай Иванович получает семьдесят пять
рублей в месяц — нам
пятьдесят отдает. Так же и другие. Да голодные студенты иной раз пришлют немного, собрав по копейкам. А господа, конечно, разные бывают. Одни — обманут, другие — отстанут, а с нами — самые лучшие пойдут…
— Это, брат, последнее дело, — сказал Махин, когда Митя рассказал ему свое горе, показал купон и
пятьдесят копеек и сказал, что ему нужно девять
рублей. — Можно и часы заложить, а можно и лучше, — сказал Махин, подмигивая одним глазом.
Были и другие пожертвования, да отец заглянул в кубышку, так что собралось
рублей пятьдесят.
— И я говорю, что мерзавец, да ведь когда зависишь… Что, если он банкиру на меня наговорит? — ведь, пожалуй, и там… Тут двадцать пять
рублей улыбнутся, а там и целых
пятьдесят. Останусь я у тебя на шее, да, кроме того, и делать нечего будет… С утра до вечера все буду думать… Думать да думать, одна да одна… ах, не дай бог!
Оказалось, что у него от дороги осталось около полутораста
рублей, что из дома он надеется получать не больше
пятидесяти — ста
рублей в год и что главный расчет его — на свой собственный труд.
— Потом-с, — продолжал Дубовский, у которого озлобленное выражение лица переменилось на грустное, — потом напечатали… Еду я получать деньги, и вдруг меня рассчитывают по тридцати пяти
рублей, тогда как я знаю, что всем платят по
пятидесяти. Я, конечно, позволил себе спросить: на каком праве делается это различие? Мне на это спокойно отвечают, что не могут более назначить, и сейчас же уезжают из дома. Благороден этот поступок или нет? — заключил он, взглянув вопросительно на Калиновича.
Отпускной мичман беспрестанно глядел, прищурившись, в свой бинокль и с таким выражением обводил его по всем ложам, что, видимо, хотел заявить эту прекрасную вещь глупой провинциальной публике, которая, по его мнению, таких биноклей и не видывала; но, как бы ради смирения его гордости, тут же сидевший с ним рядом жирный и сильно потевший Михайло Трофимов Папушкин, заплативший, между прочим, за кресло
пятьдесят целковых, вдруг вытащил, не умея даже хорошенько в руках держать, свой бинокль огромной величины и
рублей в семьдесят, вероятно, ценою.
— Да, дядюшка, безделицу… я ему дал двадцать пять
рублей, что со мной было; он просил еще
пятьдесят.
— Билет стоит пятнадцать
рублей, — сказал Александр, — но я охотно бы дал
пятьдесят, чтоб не ехать.
— Мать пишет, что она дала тебе тысячу
рублей: этого мало, — сказал Петр Иваныч. — Вот один мой знакомый недавно приехал сюда, ему тоже надоело в деревне; он хочет пользоваться жизнию, так тот привез
пятьдесят тысяч и ежегодно будет получать по стольку же. Он точно будет пользоваться жизнию в Петербурге, а ты — нет! ты не за тем приехал.
Николай Всеволодович громко захохотал и, вынув из кармана портмоне, в котором было
рублей до
пятидесяти мелкими кредитками, выбросил ему одну бумажку из пачки, затем другую, третью, четвертую.
— Выйдет триста шестьдесят пять полтин, то есть ста восемьдесят два
рубля пятьдесят копеек.
Можете судить сами, какое нравственное потрясение должна была произвести во мне эта катастрофа, не говоря уже о неоплатном долге в три
рубля пятьдесят копеек, в который я с тех пор погряз и о возврате которого жена моя ежедневно настаивает…
— Нет, не вздор! — догматически замечает Куликов, до сих пор величаво молчавший. Это парень с весом, лет под
пятьдесят, чрезвычайно благообразного лица и с какой-то презрительно-величавой манерой. Он сознает это и этим гордится. Он отчасти цыган, ветеринар, добывает по городу деньги за лечение лошадей, а у нас в остроге торгует вином. Малый он умный и много видывал. Слова роняет, как будто
рублем дарит.
Она получала деньги от казны по шесть
рублей пятьдесят копеек на человека и сама себя продовольствовала: сажала капусту, косила сено, держала свои повозки, щеголяла сытыми ротными лошадьми.
С тех пор он жил во флигеле дома Анны Якимовны, тянул сивуху, настоянную на лимонных корках, и беспрестанно дрался то с людьми, то с хорошими знакомыми; мать боялась его, как огня, прятала от него деньги и вещи, клялась перед ним, что у нее нет ни гроша, особенно после того, как он топором разломал крышку у шкатулки ее и вынул оттуда семьдесят два
рубля денег и кольцо с бирюзою, которое она берегла
пятьдесят четыре года в знак памяти одного искреннего приятеля покойника ее.
Со стороны Райского никто не явился, и мировой судья присудил Василию Попову четыреста
пятьдесят шесть
рублей.
Мне дорого обошлась эта «первая ласточка». Если бы я слушал Фрея и вчинил иск немедленно, то получил бы деньги, как это было с другими сотрудниками, о чем я узнал позже; но я надеялся на уверения «только редактора» и затянул дело. Потом я получил еще двадцать пять
рублей, итого —
пятьдесят. Кстати, это — все, что я получил за роман в семнадцать печатных листов, изданный вдобавок отдельно без моего согласия.
Лесы шелковые и нитяные в России не приготовляются на продажу; они получаются из Англии и Австрии; с крючком, наплавком и грузилом они продаются в магазинах не менее двух
рублей пятидесяти копеек ассигнациями — цена слишком высокая.
Принудительные меры никогда вожделенных результатов не приносили, а вот ежели пара рябчиков, вместо
рубля, будет тридцать копеек стоить, да поросенок до
пятидесяти копеек в цене упадет — вот это настоящее дело будет!
Дома, запершись у себя в комнате, он сосчитал деньги: в двух толстых пачках мелких бумажек оказалось по пятисот
рублей, в третьей — восемьсот
пятьдесят.