Неточные совпадения
Редакция помещалась на углу тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался в железные ворота богадельни. Двухэтажный
дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна,
пряталась в переулок.
Дом был старый, казарменного вида, без украшений
по фасаду, желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон в фиолетовые тона, и над полуслепыми окнами этого
дома неприятно было видеть золотые слова: «Наш край».
Вообще, скажет что-нибудь в этом духе. Он оделся очень парадно, надел новые перчатки и побрил растительность на подбородке.
По улице, среди мокрых
домов, метался тревожно осенний ветер, как будто искал где
спрятаться, а над городом он чистил небо, сметая с него грязноватые облака, обнажая удивительно прозрачную синеву.
Разумеется, Красоткин мог бы их занять интереснее, то есть поставить обоих рядом и начать с ними играть в солдаты или
прятаться по всему
дому.
Вот и сижу, а невтерпеж станет, так тайком да крадучись мимо
дома ее
по улице и хожу или за углом где
прячусь.
Петрунька чувствовал себя очень скверно и целые дни
прятался от сердитой баушки, как пойманный зверек. Он только и ждал того времени, когда Наташка укладывала его спать с собой. Наташка целый день летала
по всему
дому стрелой, так что ног под собой не слышала, а тут находила и ласковые слова, и сказку, и какие-то бабьи наговоры, только бы Петрунька не скучал.
Набат точно вымел весь народ из господского
дома, остались только Домнушка, Катря и Нюрочка, да бродил еще
по двору пьяный коморник Антип. Народ с площади бросился к кабаку, — всех гнало любопытство посмотреть, как будет исправник ловить Окулка. Перепуганные Катря и Нюрочка прибежали в кухню к Домнушке и не знали, куда им
спрятаться.
— Нет, не обиделась, а так… надо же когда-нибудь… Да и скучно у вас… инда страшно! В доме-то словно все вымерло! Людишки — вольница, всё
по кухням да
по людским
прячутся, сиди в целом
доме одна; еще зарежут, того гляди! Ночью спать ляжешь — изо всех углов шепоты ползут!
Он привык слышать
по утрам неугомонный голос Бориса, от которого скука
дома пряталась куда-то. Привык говорить с Евгенией о себе и обо всём свободно, не стесняясь, любил слушать её уверенный голос. И всё яснее чувствовал, что ему необходимы её рассказы, суждения, все эти её речи, иногда непонятные и чуждые его душе, но всегда будившие какие-то особенные мысли и чувства.
Сгущаясь, сумрак прячет в теплом объятии своем покорно приникшие к земле белые и красные
дома, сиротливо разбросанные
по холмам. Сады, деревья, трубы — всё вокруг чернеет, исчезает, раздавленное тьмою ночи, — точно пугаясь маленькой фигурки с палкой в руке,
прячась от нее или играя с нею.
Ясно, что его никакие разумные убеждения не остановят до тех пор, пока с ними не соединяется осязательная для него, внешняя сила: Кулигина он ругает, не внимая никаким резонам; а когда его самого однажды на перевозе, на Волге, гусар обругал, так он с гусаром не посмел связаться, а опять-таки выместил свою обиду
дома: две недели после этого все
прятались от него
по чердакам, да
по чуланам…
Как-то ночью, шагая
по улице, он увидал Маклакова.
Спрятавшись в воротах, шпион поднял голову и смотрел в освещённое окно
дома на другой стороне улицы, точно голодная собака, ожидая подачки.
Иванов (волнуясь). Голубушка моя, родная моя, несчастная, умоляю тебя, не мешай мне уезжать
по вечерам из
дому. Это жестоко, несправедливо с моей стороны, но позволяй мне делать эту несправедливость!
Дома мне мучительно тяжело! Как только
прячется солнце, душу мою начинает давить тоска. Какая тоска! Не спрашивай, отчего это. Я сам не знаю. Клянусь истинным богом, не знаю! Здесь тоска, а поедешь к Лебедевым, там еще хуже; вернешься оттуда, а здесь опять тоска, и так всю ночь… Просто отчаяние!..
Целую ночь горели огни в помещичьих усадьбах, и звонко долдонила колотушка, и собаки выли от страха,
прячась даже от своих; но еще больше стояло покинутых усадеб, темных, как гробы, и равнодушно коптил своей лампою сторож, равнодушно поджидая мужиков, — и те приходили, даже без Сашки Жегулева, даже днем, и хозяйственно, не торопясь, растаскивали
по бревну весь
дом.
— А ежели на меня напущено было? Да ты, Тарас Григорьич, зубов-то не заговаривай… Мой грех, мой и ответ, а промеж мужа и жены один бог судья. Ну, согрешил, ну, виноват — и весь тут… Мой грех не
по улице гуляет, а у себя
дома. Не бегал я от него, не
прятался, не хоронил концов.
Идут
по шоссе и проселкам, ползут на автомобилях, едут
по железным дорогам в набитых вагонах, залетают вперед на аэропланах и бросают бомбы, перескакивают от кочки к кочке,
прячутся за бугорками, выглядывают, перебегают еще на шаг, еще на версту ближе ко мне, скалятся, ляскают зубами, волокут ножи и пушки, прицеливаются, видят вдали
дом и поскорее зажигают его — и все идут, все идут!
В губернаторском
доме все это знали, и чуть князь начинал шуметь, сейчас же готовили для него лошадей «на выскочку». Так в городе и говорили: «вот князь едет на выскочку» — и все
по возможности
прятались, чтобы не попадаться ему на глаза.