Неточные совпадения
Схватили их турки у самого Трапезонта и всех забрали невольниками на галеры, взяли их по рукам и ногам в железные цепи, не давали по целым неделям пшена и поили
противной морской
водою.
— Вот все чай пью, — говорила она, спрятав ‹лицо› за самоваром. — Пусть кипит
вода, а не кровь. Я, знаешь, трусиха, заболев — боюсь, что умру. Какое
противное, не русское слово — умру.
Заговорив о парусах, кстати скажу вам, какое впечатление сделала на меня парусная система. Многие наслаждаются этою системой, видя в ней доказательство будто бы могущества человека над бурною стихией. Я вижу совсем
противное, то есть доказательство его бессилия одолеть
воду.
Плавание в южном полушарии замедлялось
противным зюйд-остовым пассатом; по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону, все к Америке. 6-7 узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и лето! — говорил дед, красный, весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но, по обыкновению, застегнутый на все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями начали реять над поверхностью
воды летучие рыбы.
Гребцы едва шевелили веслами, разгребая спящую
воду. Пробужденная, она густым золотом обливала весла. Вдруг нас поразил нестерпимый запах гнили. Мы сначала не догадывались, что это значит; потом уж вспомнили о кораллах и ракушках, которые издают сильный
противный запах. Вероятно, мы ехали над коралловой банкой.
Мать равнодушно смотрела на зеленые липы и березы, на текущую вокруг нас
воду; стук толчеи, шум мельницы, долетавший иногда явственно до нас, когда поднимался ветерок, по временам затихавший, казался ей однообразным и скучным; сырой запах от пруда, которого никто из нас не замечал, находила она
противным, и, посидев с час, она ушла домой, в свою душную спальню, раскаленную солнечными лучами.
— Это, брат, еще темна
вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, — а вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить; как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой полк, или выходите в отставку, а мы с вами служить не желаем; не делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что в
противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать в публичном месте оплеуху!» — и всегда ведь выходили; ни один не оставался.
Везде, где проезжали свекор с невесткой, была грязь, топь; по скверному мостишку едва можно было переехать через реку и еще труднее было пробраться по навозной и топкой плотине; всё было не по вкусу Софье Николавне, но, конечно, не мог этого заметить Степан Михайлыч, который не видал ни грязи, ни топи, не слыхал
противного запаха от стоячей
воды или навозной плотины.
То, что беспрестанно случается в жизни с большею частью молодых женщин, то же происходило и с Софьей Николавной: сознание в неравенстве с собою, сознание в некоторой ограниченности чувств и понятий своего мужа нисколько не мешало ей пламенно и страстно к нему привязываться — и уже начинала мелькать у нее неясная мысль, что он не так ее любит, как может любить, потому что не безгранично предан он любви своей, потому что не ею одною он занят, потому что любит и пруд, и остров, и степь, населенную куликами, и
воду с
противной ей рыбою.
Несмотря на необыкновенный ум, она не могла понять, как мог человек, страстно ее любящий, любить в то же время свое сырое Багрово, его кочковатые рощи, навозную плотину и загнившие
воды; как мог он заглядываться на скучную степь с глупыми куликами и, наконец, как он мог несколько часов не видать своей жены, занимаясь
противной удочкой и лещами, от которых воняло отвратительной сыростью.
При вытаскивании крупной рыбы без сачка, увидев и услышав ее, надобно подводить к берегу, особенно крутому, в таком положении, чтобы голова рыбы и верхняя часть туловища были наружи и приподняты кверху: само собою разумеется, что это можно сделать с толстой крепкой лесою, в
противном случае надобно долго водить рыбу сначала в
воде, потом на поверхности и подтаскивать ее к берегу очень бережно, не приподымая уже головы рыбьей кверху, и потом взять ее рукою, но непременно в
воде.
Литвинов чуть не выскочил ему вслед: до того захотелось ему намять шею
противному наглецу. События последних дней расстроили его нервы: еще немного и он бы заплакал. Он выпил стакан холодной
воды, запер, сам не зная зачем, все ящики в мебелях и пошел к Татьяне.
Если как-нибудь течением
воды наметку заворотит и она боком или краем ударится в берег, рыба от берега бросится в
противную сторону, испугает и увлечет за собою всю другую рыбу, около стоявшую, хотя бы она и не видала, отчего происходит тревога, — и в таком случае здесь поймать уже нельзя ничего.
— Удивительно
противная баба! — возмущался Кистунов, нервно ломая пальцы и то и дело подходя к графину с
водой. — Это идиотка, пробка! Меня замучила и их заездит, подлая! Уф… сердце бьется!
Неужели тебя страшит перемена? Ведь ничто не делается без перемены. Нельзя согреть
воды без того, чтобы не совершилось превращения с дровами. Питание невозможно без изменения пищи. Вся мирская жизнь есть не что иное, как перемена. Пойми, что ожидающее тебя превращение имеет тот же точно смысл, что оно только необходимо по самой природе вещей. Надо заботиться об одном, как бы не сделать чего-нибудь
противного истинной природе человеческой, надо поступать во всем, как и когда она укажет.
То, что делает животное, то, что делает ребенок, дурачок и иногда человек взрослый под влиянием боли и раздражения, то есть огрызается и хочет сделать больно тому, кто ему сделал больно, это признается законным правом людей, называющих себя правителями. Разумный человек не может не понимать того, что всякое зло уничтожается
противным ему добром, как огонь
водой, и вдруг делает прямо противоположное тому, что говорит ему разум. И закон, будто бы произведение мудрости людей [?], говорит ему, что так и надо.
От их внушений
противным казался тебе человек, что готов за тебя хоть сейчас и в огонь и в
воду идти…
Качки нет, и Павел Иваныч повеселел. Он уже не сердится. Выражение лица у него хвастливое, задорное и насмешливое. Он как будто хочет сказать: «Да, сейчас я скажу вам такую штуку, что вы все от смеха животы себе порвете». Круглое окошечко открыто, и на Павла Иваныча дует мягкий ветерок. Слышны голоса, шлепанье весел о
воду… Под самым окошечком кто-то завывает тоненьким,
противным голоском: должно быть, китаец поет.
Наверху кто-то громко крикнул, пробежало несколько матросов; кажется, протащили по палубе что-то громоздкое или что-то треснуло. Опять пробежали… Уж не случилось ли несчастья? Гусев поднимает голову, прислушивается и видит: два солдата и матрос опять играют в карты; Павел Иваныч сидит и шевелит губами. Душно, нет сил дышать, пить хочется, а
вода теплая,
противная… Качка не унимается.
Спускаюсь в дол к реке: брег тёмен надо мной
И на
воды легли дерев кудрявых тени;
Противный брег горит, осыпанный зарёй;
В волнах блестят прибрежны сени...