Неточные совпадения
Когда поезд подошел к
станции, Анна вышла в толпе других пассажиров и, как от прокаженных, сторонясь от них, остановилась
на платформе, стараясь вспомнить, зачем она сюда
приехала и что намерена была делать.
На дачу он
приехал вечером и пошел со
станции обочиной соснового леса, чтоб не идти песчаной дорогой: недавно по ней провезли в село колокола, глубоко измяв ее людями и лошадьми. В тишине идти было приятно, свечи молодых сосен курились смолистым запахом, в просветах между могучими колоннами векового леса вытянулись по мреющему воздуху красные полосы солнечных лучей, кора сосен блестела, как бронза и парча.
— Да как это ты подкрался: караулили, ждали, и всё даром! — говорила Татьяна Марковна. — Мужики караулили у меня по ночам. Вот и теперь послала было Егорку верхом
на большую дорогу, не увидит ли тебя? А Савелья в город — узнать. А ты опять — как тогда! Да дайте же завтракать! Что это не дождешься? Помещик
приехал в свое родовое имение, а ничего не готово: точно
на станции! Что прежде готово, то и подавайте.
Сегодня, задолго до захождения солнца, при разгулявшейся погоде,
приехали мы
на станцию, не знаю какую, — названия чудовищные.
Нехлюдов
приехал в Кузминское около полудня. Во всем упрощая свою жизнь, он не телеграфировал, а взял со
станции тарантасик парой. Ямщик был молодой малый в нанковой, подпоясанной по складкам ниже длинной талии поддевке, сидевший по-ямски, бочком,
на козлах и тем охотнее разговаривавший с барином, что, пока они говорили, разбитая, хромая белая коренная и поджарая, запаленная пристяжная могли итти шагом, чего им всегда очень хотелось.
Тогда Захаров объяснил ему, зачем он
приехал. Дерсу тотчас стал собираться. Переночевали они в Анучине и наутро отправились обратно. 13 июня я закончил свои работы и распрощался с Хабаровском.
На станции Ипполитовка Захаров и Дерсу прожили четверо суток, затем по моей телеграмме вышли к поезду и сели в наш вагон.
9 июля он уехал, а 11 июля поутру произошло недоумение в гостинице у
станции московской железной дороги, по случаю невставанья
приезжего, а часа через два потом сцена
на Каменноостровской даче, теперь проницательный читатель уже не промахнется в отгадке того, кто ж это застрелился.
Приехав однажды
на станцию поздно вечером, я велел было поскорее закладывать лошадей, как вдруг поднялась ужасная метель, и смотритель и ямщики советовали мне переждать.
В день приезда Гарибальди в Лондон я его не видал, а видел море народа, реки народа, запруженные им улицы в несколько верст, наводненные площади, везде, где был карниз, балкон, окно, выступили люди, и все это ждало в иных местах шесть часов… Гарибальди
приехал в половине третьего
на станцию Нейн-Эльмс и только в половине девятого подъехал к Стаффорд Гаузу, у подъезда которого ждал его дюк Сутерланд с женой.
Все хотели наперерыв показать изгнаннику участие и дружбу. Несколько саней провожали меня до первой
станции, и, сколько я ни защищался, в мою повозку наставили целый груз всяких припасов и вин.
На другой день я
приехал в Яранск.
Лопахин.
На сколько же это опоздал поезд? Часа
на два по крайней мере. (Зевает и потягивается.) Я-то хорош, какого дурака свалял! Нарочно
приехал сюда, чтобы
на станции встретить, и вдруг проспал… Сидя уснул. Досада… Хоть бы ты меня разбудила.
Из 7-го номера пишу тебе два слова, добрый, сердечный друг. Вчера утром сюда
приехал и сегодня отправляюсь в дальнейший путь. Эта даль должна, наконец, меня с тобой сблизить. До сих пор благополучно с Ваней путешествуем. Менее двух суток досюда спутник мой не скучает и
на станциях не болтает с бабами. Они его называют: говорок — и меня преследуют вопросами об нем…
Чтобы не съел он чего-нибудь тяжелого, она сама приготовляла ему
на станциях кушанья; сама своими слабыми ручонками стлала ему постель, сторожила его, как аргус [Аргус — в греч. мифологии многоглазый великан; богиня Гера превратила А. в павлина и разукрасила его хвост глазами.], когда он засыпал в экипаже, — и теперь,
приехав в Воздвиженское, она, какая-то гордая, торжествующая, в свеженьком холстинковом платье, ходила по всему дому и распоряжалась.
После полудня, разбитая, озябшая, мать
приехала в большое село Никольское, прошла
на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей.
На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Промаявшись, покуда было светло, в бесплодной борьбе со стихиями, я
приехал наконец
на станцию,
на которой предстояло мне ночевать.
— Намеднись вот проезжал у нас барин: тихий такой… Ехал-то он
на почтовых, да коней-то и не случилось, а сидеть ему неохота. Туда-сюда — вольных… Только и заломил я с него за станцию-то пять серебра, так он ажио глаза вытаращил, однако, подумамши, четыре серебра без гривенника за двадцать верст дал… Ну,
приехали мы
на другую
станцию, ан и там кони в разгоне… Пытали мы в ту пору промеж себя смеяться!..
Приятели и знакомые недоумевали; но людям вообще не свойственно долго заниматься чужими делами, и когда Санин отправился за границу — его
на станцию железной дороги
приехал провожать один француз-портной — и то в надежде получить недоплаченный счетец — «pour un saute-en-barque en velours noir, tout à fait chic» [»За матросскую куртку из черного бархата, самую модную» (фр.).].
В октябре 1888 года по Москве разнесся слух о крушении царского поезда около
станции Борки. Говорили смутно о злостном покушении. Москва волновалась. Потом из газет стало известно, что катастрофа чудом обошлась без жертв. Повсюду служились молебны, и
на всех углах ругали вслух инженеров с подрядчиками. Наконец пришли вести, что Москва ждет в гости царя и царскую семью: они
приедут поклониться древним русским святыням.
Через минуту Лена смотрела в открытое окно, как исправник уселся, причем какая-то темная небольшая фигура противно суетилась около тарантаса. Лошади взяли с места, и тарантас покатился между рядами берез в том направлении, откуда только что
приехали наши путники. Скоро он превратился в темную точку, и только меланхолический звон колокольчика как будто перекликался все, подавая голос издали, из темноты,
на освещенную
станцию.
Стоило некоторым людям, участникам и неучастникам этого дела, свободным от внушения, еще тогда, когда только готовились к этому делу, смело высказывать свое негодование перед совершившимися в других местах истязаниями и отвращение и презрение к людям, участвовавшим в них, стоило в настоящем тульском деле некоторым лицам выразить нежелание участвовать в нем, стоило проезжавшей барыне и другим лицам тут же
на станции высказать тем, которые ехали в этом поезде, свое негодование перед совершаемым ими делом, стоило одному из полковых командиров, от которых требовались части войск для усмирения, высказать свое мнение, что военные не могут быть палачами, и благодаря этим и некоторым другим, кажущимся неважными частным воздействиям
на людей, находящихся под внушением, дело приняло совсем другой оборот, и войска,
приехав на место, не совершили истязаний, а только срубили лес и отдали его помещику.
А тут
приехали на какую-то
станцию и надо перелезать из саней в сани и давать
на водку.
Изо всех собравшихся
на станции только один этот человек, с чахоточной фигурой и лицом старой обезьяны, сохранял свою обычную невозмутимость. Он
приехал позднее всех и теперь медленно ходил взад и вперед по платформе, засунув руки по локоть в карманы широких, обвисших брюк и пожевывая свою вечную сигару. Его светлые глаза, за которыми чувствовался большой ум ученого и сильная воля авантюриста, как и всегда, неподвижно и равнодушно глядели из-под опухших, усталых век.
На станцию приехали вовремя. Долинский отправился к кассе купить билеты и сдать в багаж, а Анна Михайловна с Дашею уселись в уголке
на диван в пассажирской комнате. Они обе молчали и обе страдали.
На прекрасном лице Анны Михайловны это страдание отражалось спокойно; хорошенькое личико Даши болезненно подергивалось, и она кусала до крови свои губки.
Он три дня пробыл
на своем участке и теперь
приехал в Дубечню
на паровозе, а к нам со
станции пришел пешком.
Через несколько дней
на станцию Московской железной дороги к вечернему экстренному поезду
приехал Бегушев вместе с графом Хвостиковым, и когда он стал было брать два билета, граф вдруг воскликнул...
Ровно в шесть часов утра
приезжаю на последнюю
станцию, в Игишево.
—
На станции, — ответил работник. — «Ужо, говорит, будет потемней, тогда
приеду».
Олимпиада Семеновна объяснила Вельчанинову, что они едут теперь из О., где служит ее муж,
на два месяца в их деревню, что это недалеко, от этой
станции всего сорок верст, что у них там прекрасный дом и сад, что к ним
приедут гости, что у них есть и соседи, и если б Алексей Иванович был так добр и захотел их посетить «в их уединении», то она бы встретила его «как ангела-хранителя», потому что она не может вспомнить без ужасу, что бы было, если б… и так далее, и так далее, — одним словом, «как ангела-хранителя…»
— Ну, а я понимаю: я даже в Петербург хотел вернуться и сошел, но только денег не было. Начальник
станции велел с другим, поездом в Москву отвезть, а в Петербург, говорит, без билета нельзя. А поезд подходит — опять того знакомого мужика; которого били, ведут и опять наколачивают. Я его узнал, говорю: «За что тебя опять?» А он говорит: «Не твое дело». Я
приехал в Москву — в их дом, и все спал, а потом встал, а
на дворе уже никого, — говорят: уехали.
Остался он
на станции. Помогал у начальника
на кухне, дрова рубил, двор, платформу мел. Через две недели
приехала жена, и поехал Семен
на ручной тележке в свою будку. Будка новая, теплая, дров сколько хочешь; огород маленький от прежних сторожей остался, и земли с полдесятины пахотной по бокам полотна было. Обрадовался Семен; стал думать, как свое хозяйство заведет, корову, лошадь купит.
Петруша(к Катерине Матвеевне).Нет, позвольте мне… иг!.. я убежу… я умею… (К смотрителю.)Вы посудите… иг… когда ж мы в Петербург
приедем?… иг!.. коли
на каждой
станции… иг!.. Ведь нам очень нужно… иг!.. очень, вы дайте… вы сочтите, сколько станет!
Прошло около месяца. Покончив с делами, я опять возвращался в губернский город
на почтовых и около полудня
приехал на N-скую
станцию.
Вообще, мы физически не могли уступить, если бы и хотели, и наш путь обратился в настоящую каторгу:
приезжая к вечеру
на станцию, усталые и озябшие, мы вместо отдыха встречали новые сомнения, возражения, упреки и споры…
В селе В……е была последняя
станция,
на которую
приехал я в родные пределы свои
на почтовых, и потому велел себя везти
на постоялый двор.
— Теперь без четверти одиннадцать, — сказал граф. Человек будет скакать до
станции три четверти часа, maximum час… Телеграмму получит Карпов в первом часу…
На поезд, стало быть, поспеет… Если
на этот не поспеет, то
приедет с товарным… Да?
Назад едучи,
приехали мы
на станцию одну…
И часто я ходил
на станцию встречать пассажирские поезда. Я никого не ждал, и некому было
приехать ко мне; но я люблю этих железных гигантов, когда они проносятся мимо, покачивая плечами и переваливаясь
на рельсах от колоссальной тяжести и силы, и уносят куда-то незнакомых мне, но близких людей. Они кажутся мне живыми и необыкновенными; в их быстроте я чувствую огромность земли и силу человека, и, когда они кричат повелительно и свободно, я думаю: так кричат они и в Америке, и в Азии, и в огненной Африке.
Приезжаем мы
на Козульскую
станцию, когда уж высоко стоит солнце. Мои спутники едут дальше, а я остаюсь починять свой экипаж.
После полудня к хозяину
приезжает очень высокий и очень толстый мужик, с широким, бычьим затылком и с громадными кулаками, похожий
на русского ожиревшего целовальника. Зовут его Петром Петровичем. Живет он в соседнем селе и держит там с братом пятьдесят лошадей, возит вольных, поставляет
на почтовую
станцию тройки, землю пашет, скотом торгует, а теперь едет в Колывань по какому-то торговому делу.
— Самым простым: вы берете в Петербурге билет до Колпина и отдаете его
на первой
станции;
на полдороге, в Бологом, вы берете опять
на одну
станцию и отдаете;
на предпоследней
станции к Москве берете третий раз и отдаете.
На это вы издерживаете рубль с копейками, и вы
приехали так же удобно, как и за тринадцать рублей.
Приедет, скажем, хоть
на почтовую
станцию, и начнет!..
Сейчас нарочный привез мне со
станции телеграмму из Слесарска: городская управа уведомляет, что я принят
на службу, и просит
приехать немедленно. Слава богу! Еду завтра вечером.
Когда я к ночи
приехал на почтовую
станцию, то имел вид человека, которого облепили снегом, облили водой и сильно высекли, — до того я озяб, промок и обалдел от однообразной дорожной тряски.
Я убеждал себя и в то же время не переставал стегать по лошади.
Приехав на почтовую
станцию, я нарочно проболтал со смотрителем целый час, прочел две-три газеты, но беспокойство всё еще не покидало меня.
На обратном пути огонька уже не было, но зато силуэты изб, тополей и гора,
на которую пришлось въезжать, казались мне одушевленными. А отчего был тот огонек, до сих пор я не знаю.
Через несколько часов должна была
приехать ее мать, и она с няней пойдет встречать ее
на станцию. Молодая девушка считала минуты, ходила взад и вперед, не будучи в состоянии усидеть
на месте. Ядвига в столовой с ореховой мебелью оканчивала накрывать
на три прибора стол, блестевший белоснежной скатертью.
— Вы мне, конечно, телеграфируете о выезде, — обратилась она к тетке при прощаньи, — я
приеду вас встретить
на станцию.
Обо всем этом узнал Виктор Павлович Оленин от многочисленных и разнородных
приезжих, которых он встречал
на почтовых
станциях московского тракта.
Приехавши на Валковскую
станцию, вышел я из тарантаса, велел закладывать лошадей, а сам пошел пешком вперед по дороге. За околицей, у ветряной мельницы, сидел старик
на завалинке.
На солнышке лапотки плел. Я подошел к нему, завел разговор. То был крестьянин деревни Валков, отец старого мельника, все его звали дедушкой Поликарпом.
Видя, что толку тут не добьёшься, я нанял китайскую шаланду и поехал
на станцию.
Приезжаю, поезда нет!
Приехали на Нижнеудинскую
станцию, — город Нижнеудинск, Иркутской губ. отстоит от неё в полуверсте и внешним видом напоминает Каинск.