— Ради милого и без венца нашей сестре не жаль себя потерять! — сказала Фленушка. — Не тужи… Не удастся свадьба «честью», «уходом» ее справим… Будь спокоен, я за дело берусь, значит, будет верно… Вот подожди, придет лето: бежим и окрутим тебя с Настасьей… У нее положено, коль не за тебя, ни за кого нейти… И жених
приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал… Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет!
Неточные совпадения
Приехав в город, войдя
во двор дома, Клим увидал на крыльце флигеля Спивак в длинном переднике серого коленкора; приветственно махая рукой, обнаженной до локтя, она закричала...
— Вот внук мой, Борис Павлыч! — сказала она старосте. — Что, убирают ли сено, пока горячо на
дворе? Пожалуй, дожди после жары пойдут. Вот барин, настоящий барин
приехал, внук мой! — говорила она мужикам. — Ты видал ли его, Гараська? Смотри же, какой он! А это твой, что ли, теленок
во ржи, Илюшка? — спрашивала при этом, потом мимоходом заглянула на пруд.
Он
приехал в Паново рано утром, и первое, что поразило его, когда он въехал
во двор, был вид запустения и ветхости, в которой были все постройки и в особенности дом.
Мы
приехали поутру, а
во время обеда уже полон был
двор крестьян и крестьянок.
— Вон мы какие, — лепетал Порфир Порфирыч, бросая шубу
во дворе. — Матушка, Татьяна Власьевна, поцелуемся… Голубушка ты моя! Все спасаться к тебе
приехали…
Алена Евстратьевна даже не подала руки Пелагее Миневне, а только сухо ей поклонилась, как настоящая заправская барыня. Эта встреча разом разбила розовое настроение Пелагеи Миневны, у которой точно что оборвалось внутри… Гордячка была эта Алена Евстратьевна, и никто ее не любил, даже Татьяна Власьевна. Теперь Пелагея Миневна постояла-постояла, посмотрела, как въезжали
во двор лошади, на которых
приехала Алена Евстратьевна, а потом уныло поплелась домой.
Взгляд Бесприютного, который он поднял на полковника, стал как-то тяжел и мутен. Но полковник теперь не глядел на бродягу. Полковник знал про себя, что он добр, что его любят арестанты «за простоту». Вот и теперь он
приехал сюда со своим мальчишкой, и семилетний ребенок играет на
дворе с собакой среди снующей по
двору кандальной толпы. Прислушавшись, инспектор различил среди наступившей в камере тишины игривое урчание собаки
во дворе и звонкий детский смех.
Обратный путь уже не был так оживлен, потому что Евангел точно что-то почуял и молчал под стать Ларе, а ямщик пробовал было завести раза два песню, но обрывал ее ударами кнута по шее лошади и тоже умолкал. Так они и
приехали, но не вместе, потому что Евангел встал на повороте к своему жилью, а Лариса вбежала
во двор и еще более удивилась: окна ее флигеля были темны.
Из Персии же ехала через татарские места, около Волги; была и в Петербурге, а там, чрез Ригу и Кенигсбург, в Потсдаме была и говорила с королем Прусским, сказавшись о себе, кто она такова; знакома очень между имперскими князьями, а особливо с Трирским и с князем Голштейн-Шлезвиг или Люнебургским (sic); была
во Франции, говорила с министрами, дав мало о себе знать; венский
двор в подозрении имеет; на шведский и прусский очень надеется: вся конфедерация ей очень известна и все начальники оной; намерена была отсель ехать в Константинополь прямо к султану; и уже один от нее самый верный человек туда послан, прежде нежели она сюда
приехала.
— Без памяти лежит, — продолжал дворник. — Должно, помрет. Алешка, не подглядывай в карты, псенок, а то за ухи! Да, доктора со
двора, а отец с матерью
во двор… Только что
приехали. Вою этого, плачу — не приведи бог! Сказывают, один сын… Горе!
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли обернуть назад в слободу; между тем день проходил за днем, а они не возвращались. Григорий Лукьянович находился в сильнейшем страхе и беспокойстве. Наконец, дня через три после смерти князя Василия Прозоровского,
во двор дома Малюты в александровской слободе вкатила повозка и из нее вышли оба его наперсника. Григорий Лукьянович находился в известной уже читателям своей отдельной горнице и, увидав в окно
приезжих, сам бросился отворять им дверь.
Не таким
приехал он в него, как прежде. Бывало, только
приедет, крикнет
во весь
двор: «Егеря!», — и бежит к собакам, да целые дни и рыщет по полям за зайцами.
Трехцветный старик (белая борода — розовые щеки — голубые глаза) выбрасывал из лошадиных стойл навоз, когда скрипнула калитка и
во двор стали входить
приезжие ораторы — Ведерников, Лелька, Юрка и за ними — несколько мужиков-колхозников ихней деревни.