— Красота более всего необходима нам, когда мы
приближаемся к женщине, как животное к животному. В этой области отношений красота возникла из чувства стыда, из нежелания человека быть похожим на козла, на кролика.
Неточные совпадения
Плавно, своею неслышною походкой, с маленькою раскачкой, как ходят иногда полные
женщины,
приблизилась она
к балюстраде, пристально смотря на председателя и ни разу не взглянув ни направо, ни налево.
Старец сел на нижнюю ступеньку,
женщина приблизилась к нему, не вставая с колен.
За кормою, вся в пене, быстро мчится река, слышно кипение бегущей воды, черный берег медленно провожает ее. На палубе храпят пассажиры, между скамей — между сонных тел — тихо двигается,
приближаясь к нам, высокая, сухая
женщина в черном платье, с открытой седой головою, — кочегар, толкнув меня плечом, говорит тихонько...
Толпа народа, провожавшая молодых, ежеминутно увеличивалась: старики,
женщины и дети выбегали из хижин; на всех лицах изображалось нетерпеливое ожидание; полуодетые, босые ребятишки, дрожа от страха и холода, забегали вперед и робко посматривали на колдуна, который,
приближаясь к дому новобрачных, останавливался на каждом шагу и смотрел внимательно кругом себя, показывая приметное беспокойство.
Но третья
женщина приблизилась к святой иконе, — и — он знал эту
женщину!..
Пожилая
женщина прямо
приблизилась к генералу.
Ступендьев. Сделайте одолжение… (Граф с Дарьей Ивановной
приближается к дверям.) Однако я пришел не в три, а в три четверти третьего… всё равно; я ничего не понимаю, но моя жена — великая
женщина!
— Чего ты ищешь тут, негодяй!.. Ты хочешь смерти Гладких, но ты ошибся комнатами… Ты тут у Татьяны Петровны Толстых… Она, слава Богу, не одна и небеззащитна… Я здесь, чтобы защитить ее от такого дикого животного, как ты… Если поступить справедливо, то тебя следует предать суду, но в память твоей матери, которая была добрая и честная
женщина, я прощаю тебя и даю тебе время исправиться… Но чтобы нога твоя не
приближалась более
к высокому дому… А теперь… вон…
С момента разочарования в своей жене образ прежде боготворимой им
женщины все чаще и яснее восставал в его воображении и служил тяжелым укором ему — нарушителю клятвы быть верным ей до гроба, чтобы там, в загробной жизни,
приблизиться к ней чистым и вполне ее достойным.