Неточные совпадения
Инспектор врачебной управы вдруг побледнел; ему
представилось бог знает что: не разумеются ли под словом «мертвые души» больные, умершие в значительном количестве в лазаретах и в других
местах от повальной горячки, против которой не было взято надлежащих мер, и что Чичиков не есть ли подосланный чиновник из канцелярии генерал-губернатора для произведения тайного следствия.
Тогда
представлялась и другая выгода: можно было вовсе улизнуть из этих
мест и не заплатить Костанжогле денег, взятых у него взаймы.
Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне
представляются только ее карие глаза, выражающие всегда одинаковую доброту и любовь, родинка на шее, немного ниже того
места, где вьются маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная сухая рука, которая так часто меня ласкала и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает от меня.
Я стал на стул, чтобы рассмотреть ее лицо, но на том
месте, где оно находилось, мне опять
представился тот же бледно-желтоватый прозрачный предмет.
Ее тоже отделывали заново; в ней были работники; это его как будто поразило. Ему
представлялось почему-то, что он все встретит точно так же, как оставил тогда, даже, может быть, трупы на тех же
местах на полу. А теперь: голые стены, никакой мебели; странно как-то! Он прошел к окну и сел на подоконник.
Ему представляется-то, что он за делом бежит; торопится, бедный: людей не узнает, ему мерещится, что его манит некто; а придет на место-то, ан пусто, нет ничего, мечта одна.
Аллеи
представлялись темными коридорами, но открытые
места, поблекший цветник, огород, все пространство сада, лежащее перед домом, освещались косвенными лучами выплывшей на горизонт луны. Звезды сильно мерцали. Вечер был ясен и свеж.
Вскоре мы подъехали к самому живописному
месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами
представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
По словам матушки, которая часто говорила: «Вот уйду к Троице, выстрою себе домичек» и т. д., — монастырь и окружающий его посад
представлялись мне
местом успокоения, куда не проникают ни нужда, ни болезнь, ни скорбь, где человек, освобожденный от житейских забот, сосредоточивается — разумеется, в хорошеньком домике, выкрашенном в светло-серую краску и весело смотрящем на улицу своими тремя окнами, — исключительно в самом себе, в сознании блаженного безмятежия…
Дома ей решительно не у чего было хозяйствовать, а с смертью мужа и жить на одном
месте, пожалуй, не
представлялось надобности.
Лондон мне всегда
представлялся самым туманным
местом в Европе, а Хитров рынок, несомненно, самым туманным
местом в Москве.
Мгновенно поверхность занимаемого ими
места представится вам движущеюся, живою!
Очень редко по берегам их растет мелкий кустарник. Если взглянуть на такую реку, извивающуюся по степи, с высокого
места, что случается довольно редко, то
представится необыкновенное зрелище: точно на длинном бесконечном снурке, прихотливо перепутанном, нанизаны синие яхонты в зеленой оправе, перенизанные серебряным стеклярусом: текущая вода блестит, как серебро, а неподвижные омуты синеют в зеленых берегах, как яхонты.
Главное затруднение
представлялось в разной домашности: и корова Пестренка, и старый слуга Гнедко, и курочки, — всех нужно было тащить за собой да устраивать на новом
месте.
На каждом шагу ожидали меня новые, не виданные мною, предметы и явления в природе; самое Багрово, по рассказам отца,
представлялось мне каким-то очаровательным
местом, похожим на те волшебные «Счастливые острова», которые открывал Васко де Гама в своем мореплавании, о которых читал я в «Детском чтении».
Сергеевка занимает одно из самых светлых
мест в самых ранних воспоминаниях моего детства. Я чувствовал тогда природу уже сильнее, чем во время поездки в Багрово, но далеко еще не так сильно, как почувствовал ее через несколько лет. В Сергеевке я только радовался спокойною радостью, без волнения, без замирания сердца. Все время, проведенное мною в Сергеевке в этом году,
представляется мне веселым праздником.
— Да! — отвечал тот. — Это
место, например, когда влюбленные сидят на берегу реки и видят вдали большой лес, и им
представляется, что если бы они туда ушли, так скрылись бы от всех в мире глаз, — это очень поэтично и верно.
Мне всегда как-то
представлялось, что матушка Россия — это есть грубая, для серого солдатского сукна устроенная фабрика, и вдруг в этой фабрике произрастают чувствительные и благоухающие розы, но все это потом в жизни сваливается в одно
место, и, конечно, уж толстые тюки сукна помнут все розы и отобьют у них всякое благоухание.
И я вдруг, почти машинально, начала собираться. Мне так ясно, так отчетливо
представилось, что мое
место… там, a cote de се brave et beau jeune homme! [рядом с этим молодым храбрым красавцем! (франц.)]
Мужья церемониальным шагом подводили своих жен, рекомендовали их, улыбались с смущенным достоинством и ретировались, уступая
место другим парам, жаждавшим чести
представиться самому «подателю светов».
Мысль бежать в Москву неотступно
представлялась его уму. Бежать теперь же, не возвращаясь домой, — кстати, у него в кармане лежала зелененькая бумажка. В Москве он найдет
место; только вот с паспортом как быть? Тайком его не получишь, а узнают отец с матерью — не пустят. Разве без паспорта уйти?
Когда человек, занося ногу, чтоб сделать шаг вперед, заранее знает, что эта нога станет на твердом
месте, а не попадет в дыру и не увлечет туда своего обладателя, то для воображения его не
представляется никакой роли.
И в заключение во все
места послал заявления, что отныне существование его, ввиду возбуждения крестьян,
представляется небезопасным.
Радость, которую во всех произвело открытие Проплеванной, была неописанная. Фаинушка разрыдалась; Глумов блаженно улыбался и говорил: ну вот! ну вот! Очищенный и меняло присели на пеньки, сняли с себя сапоги и радостно выливали из них воду. Даже"наш собственный корреспондент", который, кроме водки, вообще ни во что не верил, — и тот вспомнил о боге и перекрестился. Всем
представилось, что наконец-то обретено злачное
место, в котором тепло и уютно и где не настигнут ни подозрения, ни наветы.
Потом пошли расспросы: можно ли иметь на
месте порядочную говядину (un roastbeef, par exemple! [ростбиф, например!]), как следует поступить относительно вина, а также
представляется ли возможность приобрести такого повара, который мог бы удовлетворить требованиям вкуса более или менее изысканного.
Ему
представлялся миллион сапогов, которые он обязывался вычистить, миллион печей, которые ему предстояло вытопить, миллион наполненных помоями лоханок, мимо которых он не мог пройти, чтобы не терзала его мысль, что он, а не кто другой, должен все это вынести, вылить, вычистить и опять поставить на
место для дальнейшего наполнения помоями…
— Для того, что слез и горя там излито много, много горячих молитв вознесено к богу. В таких
местах мне
представляется, что самый воздух пропитан святыней и благочестием.
После кривых и узких переулков, затемненных огорожей и деревьями, большак удивил шириною и светом, и щедрыми
представились те люди, что могли так много
места отвести под дорогу.
— У Верещагина есть картина: на дне глубочайшего колодца томятся приговоренные к смерти. Таким вот точно колодцем
представляется мне твой великолепный Кавказ. Если бы мне предложили что-нибудь из двух: быть трубочистом в Петербурге или быть здешним князем, то я взял бы
место трубочиста.
Коридор был в ширину с полметра да еще, пожалуй, и дюйма четыре сверх того; в вышину же достигал четырех метров; таким образом, он
представлялся длинной, как тротуар, скважиной, в дальний конец которой было так же странно и узко смотреть, как в глубокий колодец. По разным
местам этого коридора, слева и справа, виднелись темные вертикальные черты — двери или сторонние проходы, стынущие в немом свете. Далекий конец звал, и я бросился навстречу скрытым чудодейственным таинствам.
И в это время мое положение
представляется таким ужасным, что мне хочется, чтобы все мои слушатели ужаснулись, вскочили с
мест и в паническом страхе, с отчаянным криком бросились к выходу.
Пока он сидит у меня, я никак не могу отделаться от мысли: «Очень возможно, что, когда я умру, его назначат на мое
место», — и моя бедная аудитория
представляется мне оазисом, в котором высох ручей, и я с Петром Игнатьевичем нелюбезен, молчалив, угрюм, как будто в подобных мыслях виноват он, а не я сам. Когда он начинает, по обычаю, превозносить немецких ученых, я уж не подшучиваю добродушно, как прежде, а угрюмо бормочу...
Борис Петрович знал это
место, ибо раза два из любопытства, будучи на охоте, он подъезжал к нему, хотя ни разу не осмелился проникнуть в внутренность мрачных переходов: когда он опомнился от страха, то Чортово логовище, несмотря на это адское прозвание,
представилось его мысли как единственное безопасное убежище… ибо остаться здесь, в старом овине, так близко от спящих палачей своих, было бы безрассудно… но как туда пробраться?
— Конечно, он бывает в высшей степени хорош только с одной точки зрения — но что же из этого! и на произведения живописи надобно смотреть с известного
места, для того, чтобы они
представлялись нам во всей своей красоте.
К сожалению, здесь не
место подвергать анализу идею «абсолюта», или бесконечного, и показывать настоящее значение абсолютного в области метафизических понятий; тогда только, когда мы поймем это значение,
представится нам вся неосновательность понимания под возвышенным бесконечного.
Выбрасывать вещи, очищать ранец в тот день вошло в моду. Когда мы сошли с
места, на котором стояли, оно
представлялось на темном фоне степи правильным четырехугольником, пестрым от множества тряпок и других вещей.
На несколько мгновений я пришел в какое-то упоение, но не Бедринское озеро расстилалось передо мною, а другие, более милые и дорогие мне
места представились моему воображению.
Простояв несколько минут на одном
месте и видя, что уже нет никакой возможности вернуться назад, Павел быстро пошел по зале; решившись во что бы то ни стало не конфузиться, и действительно, войдя в гостиную, он довольно свободно подошел к Кураеву и произнес обычное: «Честь имею
представиться».
В его разгоряченном, взволнованном и подавленном уме лицо матери
представлялось таким бледным и болезненным, гимназия — таким неуютным и суровым
местом, а он сам — таким несчастным, заброшенным мальчиком, что Буланин, прижавшись крепко ртом к подушке, заплакал жгучими, отчаянными слезами, от которых вздрагивала его узкая железная кровать, а в горле стоял какой-то сухой колючий клубок…
Как сладостно было сердцу Монархини, когда искреннее усердие вещало Ей: «Сии трудолюбием и художеством украшенные
места недавно были горестною пустынею, дикою степью; где сии обширные сады зеленеют и гордые палаты возвышаются, там одни песчаные холмы
представлялись унылому взору!
Ротмистр думал о том, что скоро и на
месте старого дома начнут строить. Сломают и ночлежку. Придется искать другое помещение, а такого удобного и дешевого не найдешь. Жалко, грустно уходить с насиженного
места. Уходить же придется только потому, что некий купец пожелал производить свечи и мыло. И ротмистр чувствовал, что если б ему
представился случай чем-нибудь хоть на время испортить жизнь этому врагу — о! с каким наслаждением он испортил бы ее!
Философ стоял на высшем в дворе
месте, и когда оборотился и глянул в противоположную сторону, ему
представился совершенно другой вид.
Они
представляются мне теперь огромными и таинственными и некоторые
места совершенно глухими и непроходимыми.
Автор, кажется, сам не чужд был такого объяснения: так по крайней мере
представляется по некоторым
местам повести.
Сенаторы сели в свои экипажи, а дипломат прошелся со мною пешком. Он хотел освежиться и, кажется, интересовался узнать мое незначащее мнение о том, что могло
представиться мысленным очам молодой княжны после прочтения известного нам
места из сочинений m-me Жанлис?
Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, так же
представляется одной из небесных звезд и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать на землю и сказать: «Видите вон ту звезду —
место вечного блаженства, небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь попадем».
Мы спокойно считаем вселенную за великую, непонятную случайность; судя по внешнему виду, она довольно ясно
представляется нам громадным загоном для скота или рабочим домом, обширными кухнями с обеденными столами, за которыми находят себе
место только благоразумные люди.
Вся кровь прихлынула ей к сердцу, и застучало оно порывисто и шибко. Как стояла, так и осталась она на
месте, словно бы онемела вся. После стольких дней тщетного ожидания ей смутно
представлялось, что это действительность. Но она боялась поверить в то, что это все наяву, что это точно его голос.
По уходе Ольги Панфиловны Дарья Сергевна долго за чайным столом просидела. Мысли у ней путались, в уме помутилось. Не вдруг она сообразила всю ядовитость речей Ольги Панфиловны, не сразу
представилось ей, как люди толкуют про ее положенье. В голове шумит, в глазах расстилается туман, с
места бедная двинуться не может. Все ей слышится: «В трубы трубят, в трубы трубят!..»
Не то чтобы не нравилась мысль купить дешево имение, но вдруг
представилось, что мне не нужно ни за чем в эту даль ехать, что я умру тут в чужом
месте.