Неточные совпадения
И там же надписью печальной
Отца и матери, в слезах,
Почтил он
прах патриархальный…
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут…
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
Один короткий, быстротечный месяц!
И башмаков еще не износила,
В которых шла, в слезах,
За бедным
прахом моего
отца!
О небо! Зверь без разума, без слова
Грустил бы долее…
Через три дня Федота схоронили. Вся вотчина присутствовала на погребении, и не было человека, который помянул бы покойника лихом.
Отец до земли поклонился
праху верного слуги; матушка всю панихиду проплакала.
Палахвостов. Знаю, брат, знаю. Знаю, что умри вот сегодня у тебя
отец, так ты бы и прах-от его завтра по ветру развеял. А вот ужо лишит он тебя родительского благословенья!
« — Зачем ты взоры потупляешь в землю, будто ищешь во
прахе твоего покойного
отца? Таков наш жребий: всем живущим умирать!» — возразил немец.
Да, оно придет оттуда! — отзывалось во всех сердечных ее тайниках, — оттуда, из этого наполненного
прахом гроба, к которому она доселе была приставлена, как простая наймитка, и который каким-то чудом сделался
отцом и властелином ееребенка!
Так! он будет
отцом нашим; он соединит все помышления и сердца детей своих; рассеет, как
прах земной, коварные замыслы супостатов, и тогда какой иноплеменный дерзнет посягнуть на святую Русь?»
Вот, вот она! вот русская граница!
Святая Русь, Отечество! Я твой!
Чужбины
прах с презреньем отряхаю
С моих одежд — пью жадно воздух новый:
Он мне родной!.. теперь твоя душа,
О мой
отец, утешится, и в гробе
Опальные возрадуются кости!
Блеснул опять наследственный наш меч,
Сей славный меч, гроза Казани темной,
Сей добрый меч, слуга царей московских!
В своем пиру теперь он загуляет
За своего надёжу-государя!..
— Во имя
отца и сына и святого духа, рассмотрим козни дьяволов при свете правды, коснёмся их нашим простым русским умом и увидим, как они рассыплются
прахом на глазах наших.
Клянусь тебе пречистою Мадонной,
Клянусь тебе Спасителя крестом,
Клянусь
отца священной сединою,
Клянуся
прахом матери моей —
Вся жизнь моя и все мои мышленья
Навек, Жуан, тебе принадлежат!
Глафира Фирсовна. Было, да сплыло. Разве я виновата? Ишь ты, отец-то у нее какой круговой! Дедушка было к ней со всем расположением… А его расположение как ты ценишь? Меньше миллиона никак нельзя. Теперь на племянников так рассердился, — беда! «Никому, говорит, денег не дам, сам женюсь!» Вот ты и поди с ним! И ты хорош: тебе только, видно, деньги нужны, а душу ты ни во что считаешь. А ты души ищи, а не денег! Деньги
прах, вот что я тебе говорю. Я старый человек, понимающий, ты меня послушай.
Меня зовут Фернандо!
Вот всё, что я могу сказать, другое
Пусть спит в груди моей, как
прах твоих
отцовВ земле сырой!.. я не скажу моих
отцов.
Я ни
отца, ни матери не знаю!..
Но полно: я прошу, не спрашивай меня
Вторично об таких вещах!..
Ты этим ни
отца, ни матери не дашь мне!
Его
отец богатый был маркиз,
Но жертвой стал народного волненья:
На фонаре однажды он повис,
Как было в моде, вместо украшенья.
Приятель наш, парижский Адонис,
Оставив
прах родителя судьбине,
Не поклонился гордой гильотине:
Он молча проклял вольность и народ,
И натощак отправился в поход,
И, наконец, едва живой от муки,
Пришел в Россию поощрять науки.
Толпой угрюмою и скоро позабытой,
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И
прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся
отцом.
И дошло бы у честнóго
отца со смиренной инокиней до рукопашной, если бы в разгаре брани не дошли они до
праха сожженного Варлаама.
Малообразованный, ограниченный, слабый физически и нравственно, он задался целью расточить в пух и
прах всё то, что улыбающаяся фортуна дала его деду и
отцу.
Хотел он сейчас же уехать в село Кладенец и по дороге поклониться
праху названого
отца своего, Ивана Прокофьева.
—
Отец Небесный! — вновь воскликнул Назарий, возведя пламенный взор к небу. — Перед Тобой я весь! Душа моя не темна и перед людьми, а наипаче перед Тобою. Ты видишь, способен ли я ужалить отчизну мою. Родная моя, пусть прежде рассыплюсь я во
прах, нежели помыслю что-нибудь недоброе о тебе.
Я забывал тогда дом, деревню,
отца — все, что только знавал от рождения; мне казалось — я был один в свете, я сбросил с себя в
прах земную оболочку: мне было так легко, так сладостно…
— Мне нет до этого дела; вы достанете их пока под векселя, а расплатитесь потом: я не нуждаюсь в них, но действую из принципа. Возвращая мне их, вы успокоите
прах моего
отца, а вашего дяди, и примирите меня отчасти с собою, а там мы увидим. Согласны?
Прошло много лет, и все еще мечтался старцу образ прекрасного юноши, когда он, истекая кровью, приподнял из
праха голову, обвитую сумраком смерти, перекрестился и бросил
отцу взор… прощальный взор.
—
Отец Небесный! — вновь воскликнул Назарий, возведя пламенный взор к небу. — Перед Тобой я весь! Дума моя не темна и перед людьми, а наипаче перед Тобою. Ты видишь, способен ли я ужалить отчизну мою. Родная моя, пусть прежде рассыплюсь я в
прах, нежели помыслю что-нибудь недоброе о тебе.
Старшую падчерицу снесли скоро на кладбище, где безмятежно почивал
прах ее
отца.
Певец
Сей кубок чадам древних лет!
Вам слава, наши деды!
Друзья, уже могущих нет;
Уж нет вождей победы;
Их домы вихорь разметал;
Их гро́бы срыли плуги;
И пламень ржавчины сожрал
Их шлемы и кольчуги;
Но дух
отцов воскрес в сынах;
Их поприще пред нами…
Мы там найдём их славный
прахС их славными делами.
Там всё — там родших милый дом;
Там наши жёны, чада;
О нас их слёзы пред Творцом;
Мы жизни их ограда;
Там девы — прелесть наших дней,
И сонм друзей бесценный,
И царский трон, и
прах царей,
И предков
прах священный.
За них, друзья, всю нашу кровь!
На вражьи грянем силы;
Да в чадах к родине любовь
Зажгут
отцов могилы.