Очень обрадовавшись тому, что все идет хорошо, господин Голядкин
поставил зеркало на прежнее место, а сам, несмотря на то что был босиком и сохранял на себе тот костюм, в котором имел обыкновение отходить ко сну, подбежал к окошку и с большим участием начал что-то отыскивать глазами на дворе дома, на который выходили окна квартиры его.
Неточные совпадения
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он с минуту рассматривал в
зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее, лицо — круглей и что к такому лицу бородка уже не идет, лучше сбрить ее.
Зеркало показывало, как в соседней комнате
ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая, с золотистой косой ниже пояса.
Если оказывалась книга в богатом переплете лежащею на диване, на стуле, — Надежда Васильевна
ставила ее на полку; если западал слишком вольный луч солнца и играл на хрустале, на
зеркале, на серебре, — Анна Васильевна находила, что глазам больно, молча указывала человеку пальцем на портьеру, и тяжелая, негнущаяся шелковая завеса мерно падала с петли и закрывала свет.
Он схватил его за локоть и
поставил к
зеркалу. Митя, увидав свое запачканное кровью лицо, вздрогнул и гневно нахмурился.
Утром на другой день Карачунский послал в Тайболу за Кожиным и запиской просил его приехать по важному делу вместе с женой. Кожин
поставлял одно время на золотопромывальную фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое утро принимал холодную ванну, подстригал бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно изучал свое розовое лицо в
зеркале.
Он подошел к
зеркалу,
поставил на стол две свечи и посмотрелся — ничего, хорош!
В нем, как в магическом
зеркале, отражаются и по воле его останавливаются, застывают, отливаются в твердые недвижные формы — все явления жизни, во всякую данную минуту. Он может, кажется, остановить саму жизнь, навсегда укрепить и
поставить перед нами самый неуловимый миг ее, чтобы мы вечно на него смотрели, поучаясь или наслаждаясь.
С чувством неизъяснимого страха бросился он к столу, придвинул
зеркало, чтобы как-нибудь не
поставить нос криво. Руки его дрожали. Осторожно и осмотрительно наложил он его на прежнее место. О, ужас! Нос не приклеивался!.. Он поднес его ко рту, нагрел его слегка своим дыханием и опять поднес к гладкому месту, находившемуся между двух щек; но нос никаким образом не держался.
Единственный сын Прокопа, Гаврюша, похож на отца до смешного. То же круглое тело, то же лицо мопса, забавное во время покоя и бороздящееся складками на лице и на лбу во время гнева. Прокоп любит его без памяти, всем нутром, и ласково рычит, когда сын является из заведенья «домой». Он садится тогда на кресло,
ставит сына между ног, берет его за руки, расспрашивает, знал ли он урок и чем его на неделе кормили, и смотрится в него, словно в
зеркало.
Посетитель, рассматривавший в
зеркало свою физиономию с тою обостренною внимательностью и интересом, какие являются только в парикмахерской, замечал, что у него на подбородке прибавился еще один угорь, и с неудовольствием отводил глаза, попадавшие прямо на худую, маленькую ручонку, которая откуда-то со стороны протягивалась к подзеркальнику и
ставила жестянку с горячей водой.
И все убрали, все разукрасили роскошно, одних
зеркал больше пятисот
поставили в Главном доме…
Закончилось веселое Рождество с его неизбежными святочными гаданиями… Старшие приютки вплоть до Крещения
ставили еженощно блюдечки с водою под кровати друг другу с переброшенными в виде мостика через них щепками… Надеясь увидеть во сне «суженого», который должен был перевести через этот первобытный мостик. Слушали под банею и у церковной паперти, убегая туда тишком праздничными вечерами. И в
зеркала смотрелись, высматривая там свою судьбу при двух свечных огарках в час полуночи… Молодость брала свое…