Неточные совпадения
Он
попал будто
в клетку тигрицы, которая, сидя
в углу, следит за своей жертвой: и только он брался за ручку двери, она уже стояла перед ним, прижавшись спиной к замку и глядя на него своим смеющимся взглядом, без улыбки.
В роще он канарейку выпустил, так как она не может далеко улететь после
клетки, и стал стрелять
в нее, но не
попал.
Высаживанье это производится таким образом: весною, как только окажутся проталины, из
клетки, где куропатки провели зиму, разбирают самцов и самок
в отдельные коробки, наблюдая, чтобы
в них входил воздух и чтобы
в тесноте куропатки не задохлись; потом едут
в избранное для высиживанья место, для чего лучше выбирать мелкий кустарник, где бы впоследствии было удобно стрелять, преимущественно
в озимом поле, потому что там не
пасут стад и не ездят туда для пашни крестьяне, обыкновенно пускающие своих лошадей, во время полдневного отдыха,
в близлежащий кустарник;
в ржаное поле вообще никто почти до жатвы не ходит и не мешает высаженным куропаткам выводиться.
Несмотря ни на какие клейма, кандалы и ненавистные
пали острога, заслоняющие ему божий мир и огораживающие его, как зверя
в клетке, — он может достать вина, то есть страшно запрещенное наслаждение, попользоваться клубничкой, даже иногда (хоть и не всегда) подкупить своих ближайших начальников, инвалидов и даже унтер-офицера, которые сквозь пальцы будут смотреть на то, что он нарушает закон и дисциплину; даже может, сверх торгу, еще покуражиться над ними, а покуражиться арестант ужасно любит, то есть представиться пред товарищами и уверить даже себя хоть на время, что у него воли и власти несравненно больше, чем кажется, — одним словом, может накутить, набуянить, разобидеть кого-нибудь
в прах и доказать ему, что он все это может, что все это
в «наших руках», то есть уверить себя
в том, о чем бедняку и помыслить невозможно.
Все трое, они были чужими
в доме, как будто случайно
попали в одну из
клеток этого большого садка для кур, напоминая синиц, которые, спасаясь от мороза, влетают через форточку
в душное и грязное жилище людей.
На дне,
в репьях, кричат щеглята, я вижу
в серых отрепьях бурьяна алые чепчики на бойких головках птиц. Вокруг меня щелкают любопытные синицы; смешно надувая белые щеки, они шумят и суетятся, точно молодые кунавинские мещанки
в праздник; быстрые, умненькие, злые, они хотят все знать, все потрогать — и
попадают в западню одна за другою. Жалко видеть, как они бьются, но мое дело торговое, суровое; я пересаживаю птиц
в запасные
клетки и прячу
в мешок, — во тьме они сидят смирно.
Избитые мальчишки смеялись друг над другом и тоже дрались;
в них не заметно было жалости к животным; осенью, во время перелёта, они ловили множество певчих птиц и зря мучили их
в тесных, грязных
клетках; весною ставили пичужкам силки из конского волоса;
попадая в тонкую, крепкую петлю, птица билась, ломала себе ноги и часто умирала, истерзанная.
Жизнь нежного и доброго юноши, образованного и занимающегося, каким-то диссонансом
попала в тучную жизнь Алексея Абрамовича и его супруги, —
попала, как птица
в клетку.
На меня
напала непонятная жестокость… Я молча повернулся, хлопнул дверью и ушел к себе
в комнату. Делать я ничего не мог. Голова точно была набита какой-то кашей. Походив по комнате, как зверь
в клетке, я улегся на кушетке и пролежал так битый час. Кругом стояла мертвая тишина, точно «Федосьины покровы» вымерли поголовно и живым человеком остался я один.
Пообедав с юнкерами, я ходил по городу, забегал
в бильярдную Лондрона и соседнего трактира «Русский пир», где по вечерам шла оживленная игра на бильярде
в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла из 25 клеточек
в ящике, который становился на бильярд, и игравший маленьким костяным шариком должен был
попасть в «старшую»
клетку. Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
Илья молчал, улыбался.
В комнате было тепло, чисто, пахло вкусным чаем и ещё чем-то, тоже вкусным.
В клетках, свернувшись
в пушистые комки,
спали птички, на стенах висели яркие картинки. Маленькая этажерка,
в простенке между окон, была уставлена красивыми коробочками из-под лекарств, курочками из фарфора, разноцветными пасхальными яйцами из сахара и стекла. Всё это нравилось Илье, навевая тихую, приятную грусть.
Спи, Аленушка,
спи, красавица, а папа будет рассказывать сказки. Кажется, все тут: и сибирский кот Васька, и лохматый деревенский пес Постойко, и серая Мышка-норушка, и Сверчок за печкой, и пестрый Скворец
в клетке, и забияка Петух.
—
Попал сокол
в воронье гнездо… Забыл свою повадку соколиную и закаркал по-вороньему. А красная пташка, вострый глазок, сидит
в бревенчатой
клетке, сидит да горюет по ясном соколе… Не рука соколу прыгать по-воробьиному, а красной пташке убиваться по нем…
Он пошёл быстро, обдумывая на ходу, что надо сказать сыну, придумал что-то очень строгое и достаточно ласковое, но, тихо отворив дверь
в комнату Ильи, всё забыл. Сын стоял на коленях, на стуле, упираясь локтями о подоконник, он смотрел
в багрово-дымное небо; сумрак наполнял маленькую комнату бурой пылью; на стене,
в большой
клетке, возился дрозд: собираясь
спать, чистил свой жёлтый нос.
Вечером, когда довольно смеркнется, охотник осторожно влезает
в клетку и бережно берет, вдруг обеими руками, спящего ястреба, который
спит, всегда поджав одну ногу со сжатыми
в кулачок пальцами, а голову завернув под крыло.
— Да, я проносился, пропился и
пал до того, что живу
в одной грязной
клетке с такой мерзкой обезьяной, как ты.
— Да, — отвечаю сквозь слезы, — он улетел. Ты из него душу, как голубя из
клетки, выпустил! — и, повергшись к ногам усопшего, стенал я и плакал над ним даже до вечера, когда пришли из монастырька иноки, спрятали его мощи, положили
в гроб и понесли, так как он сим утром, пока я, нетяг,
спал, к церкви присоединился.
Теперь, когда я входил
в лабораторию, Степка уж не бросался к решетке; слабый и взъерошенный, он сидел
в клетке, глядя на меня потемневшими, чужими глазами; с каждым днем ему становилось хуже; когда он пытался вскарабкаться на перекладину, руки его не выдерживали, Степка срывался и
падал на дно
клетки.
На полу
клетки лежал Карл, весь истерзанный, с переломанными руками, ногами и ребрами, но еще живой; сзади него львица, которой пуля Иоганна
попала в череп, и рядом с ней
в последней агонии Цезарь.
С тех пор собачка жила
в одной
клетке со львом, лев не трогал ее, ел корм,
спал с ней вместе, а иногда играл с ней.
Звери с большим еще правом, чем Ницше, могут сказать: «Мой гений
в моих ноздрях». Они подозрительно потянули носами, подошли к проповеднику и обнюхали его. Шерсть мудреца насквозь была пропитана пронзительным, мерзостным запахом, который стоит
в клетках полоненных зверей; из
пасти несло смрадом; тронул его плечом вольный ливийский лев — мудрец зашатался на ослабевших ногах…
Замыкая этим период моей жизни, протекший под попечительной опекой, перехожу к началу моего житья на воле, которою я умел пользоваться не благоразумнее, как та птичка, которую выпустил из
клетки ребенок и которая на первой же кровле
попала в лапы хищной кошки.
Палтусов
попал в высокую комнату, светло-зеленую, окнами на улицу. Одну стену занимала большая
клетка, разделенная на отделения.
В одном прыгали две крохотные обезьянки,
в другом щелкала белка,
в просторной половине скакали разноцветные птички. Он сейчас же заметил зеленых попугайчиков с красными головками.
В это время огонь выбежал на свободу из-под
клетки и распустил по ней свои многоветвистые побеги. По днищу разлился пламенный поток. Сквозь пламя означились две темные фигуры. Они крепко обнялись…
пали… и вскоре от них ничего не осталось, кроме пепла, которым ветер засыпал очи зрителей. Железная
клетка вся озолотилась; по оранжевым прутьям ее бежали кое-где звездочки и лопались, как потешный огонь.
Фукнули они за дверь. Один я, как клоп, на одеяле остался. Тоска-скука меня распирает.
Спать не хотится, — днем я нахрапелся, аж глаза набрякли. Под окном почетный караул: друг на дружку два гренадера буркулы лупят, — грудь колесом, усы шваброй. Дежурный поручик на тихих носках взад-вперед перепархивает. Паркет блестит… По всем углам пачками свечи горят, — чисто, как на панихиде. То ли я царь, то ли скворец
в клетке…