Неточные совпадения
Дальнее поле, лежавшее восемь лет в залежах под пусками, было взято с
помощью умного плотника Федора Резунова шестью
семьями мужиков на новых общественных основаниях, и мужик Шураев снял на тех же условиях все огороды.
Святая неделя проходит тихо. Наступило полное бездорожье, так что в светлое воскресенье
семья вынуждена выехать из дома засветло и только с
помощью всей барщины успевает попасть в приходскую церковь к заутрене. А с бездорожьем и гости притихли; соседи заперлись по домам и отдыхают; даже женихи приехали из города, рискуя на каждом шагу окунуться в зажоре.
Начинаются визиты. В начале первой зимы у
семьи нашей знакомств было мало, так что если б не три-четыре семейства из своих же соседей по именью, тоже переезжавших на зиму в Москву «повеселиться», то, пожалуй, и ездить было бы некуда; но впоследствии, с
помощью дяди, круг знакомств значительно разросся, и визитация приняла обширные размеры.
Покупали сукна, ситцев и проч., с
помощью домашних мастеров и мастериц члены
семьи обшивались.
Ввиду того, что солдаты лечатся у своих военных врачей, а чиновники и их
семьи у себя на дому, надо думать, что в число 11309 вошли только ссыльные и их
семьи, причем каторжные составляли большинство, и что таким образом каждый ссыльный и прикосновенный к ссылке обращался за медицинскою
помощью не менее одного раза в год.
Знакомый вам казначей [Казначей — сам Пущин, главный деятель в учрежденных декабристами артелях для
помощи нуждающимся товарищам: Большой — для
помощи в тюрьмах, Малой — для
помощи вышедшим на поселение или
семьям умерших.] удачно все устроил: все ахали, соберутся ли долги?
Ульрих Райнер оставил
семью у Блюма и уехал в Швейцарию. С
помощью старых приятелей он скоро нашел очень хорошенькую ферму под одною из гор, вблизи боготворимой им долины Рютли, и перевез сюда жену и сына.
Я знал смутно, что хотя он, в моем присутствии, ютился где-то в подвальном этаже барского дома, но что у него все-таки есть на селе дом, жена и
семья; что два сына его постоянно живут в Москве по фруктовой части и что при нем находятся только внучата да бабы, жены сыновей, при
помощи которых и справляется его хозяйство.
Помощи ждать неоткуда, потому что у всех свои заботы, свои
семьи.
Я знаю, я отлично знаю, что мне не достанется блестящая вакансия, и я не стыжусь признаться, что наша
семья очень бедна и
помощи мне никакой не может давать.
Такая же
помощь была оказана Н.И. Пастуховым
семье умершего журналиста Ракшанина; такая же сумма выдана была
семье умершего газетного работника Иогансона.
У него давно уже был припасен паспорт на чужое имя. Дико даже подумать, что этот аккуратный человечек, мелкий тиран
семьи, во всяком случае чиновник (хотя и фурьерист) и, наконец, прежде всего капиталист и процентщик, — давным-давно уже возымел про себя фантастическую мысль припасти на всякий случай этот паспорт, чтобы с
помощью его улизнуть за границу, если…допускал же он возможность этого если! хотя, конечно, он и сам никогда не мог формулировать, что именно могло бы обозначать это если…
Он хотя и не высказывал никогда своих чувств, но, кажется, сильно ко мне привязался, привязался за нашу общую страсть к охоте, за мое простое обращение, за
помощь, которую я изредка оказывал его вечно голодающей
семье, а главным образом за то, что я один на всем свете не корил его пьянством, чего Ярмола терпеть не мог.
На мой взгляд, это угроза очень серьезная, потому что ежели еще есть возможность, при
помощи уличных перебеганий и домашних запоров, скрыться от общества живых людей, то куда же скрыться от
семьи?
Гольдберг рвал на себе седые волосы, ругался. В два дня он переловил с
помощью рабочих
семь кошек, а пять так и остались жить в театре.
— Вот — гляди! Вот Маякин! Его кипятили в
семи котлах, а он — жив! И — богат! Понял? Без всякой
помощи, один — пробился к своему месту! Это значит — Маякин! Маякин — человек, который держит судьбу в своих руках… Понял? Учись! В сотне нет такого, ищи в тысяче… Так и знай: Маякина из человека ни в черта, ни в ангела не перекуешь…
Остальные в осиротелых
семьях умирали без
помощи — без той единственной
помощи, о которой заботится наш крестьянин, «чтобы было кому подать напиться».
От родины далеко,
Без
помощи, среди чужих людей
Я встречу смерть. Прощайте, золотые
Мечты мои! Хотелось бы пожить
И выслужить себе и честь и место
Почетное. Обзавестись хозяйкой
Любимою, любить ее, как душу,
Семью завесть и вынянчить детей.
Да не дал Бог — судьба не то судила,
Судила мне лежать в земле сырой,
Похоронить и молодость и силу
Вдали от стен родного пепелища!
В глазах темно, то ночь ли наступает,
Иль смерть идет, не знаю.
Умирать стану с голоду, а никому не поклонюсь; во всю жизнь одному только богачу поклонился я, Христом Богом просил
помощи моей старости,
помощи родной
семье, и то ничего не выпросил.
— Мне бы еще было понятно ваше предложение, если бы дело шло просто о какой-нибудь определенной
семье, которой нужна
помощь. Но вы, насколько я вас понимаю, видите во всем этом прямо какое-то универсальное средство.
Сам Сафроныч не принимал в этом никакого участия, и
семья, давно считавшая его неблагонадежным, не ожидала его
помощи и устраивалась сама, как хотелось и как умела.
— Да, дети, Лидочка не слепая больше, — начал Юрий Денисович глубоко растроганным, счастливым голосом, — она прозрела с Божией
помощью, Господь послал своего доброго ангела спасти ее от слепоты. Князь Виталий, по приезде нашем в город, после трудной, серьезной операции вернул зрение вашей сестрице. Поблагодарите же его хорошенько, дети. Он добрый волшебник нашей
семьи. Он избавил нас от большого несчастья.
Верная заветам игуменьи Досифеи, Марья Осиповна Рачинская вся отдала себя
семье и благотоворительности: ни один бедняк не уходил от нее без доброго слова и
помощи. Имя ее благословлялось всем неимущим людом из конца в конец Петербурга.
Да, таков более или менее конец этих обыкновенных историй, а их начало в той семейной и родственной жадности, в той деревенской глупости и безрасчетливости, с которой сами родители не дают детям окрепнуть на ногах и созреть в силах до способности принести
семье в свое время действительную
помощь, которая бы стала полезнее узелочков сахару и кофе, истощающих средства девочки, когда она еще еле-еле начинает зарабатывать на кусок хлеба.