Неточные совпадения
—
Газеты есть? — спросил он, входя
в весьма просторное и даже опрятное трактирное заведение о нескольких комнатах, впрочем довольно пустых. Два-три посетителя пили чай, да
в одной дальней комнате сидела группа, человека
в четыре, и пили шампанское. Раскольникову показалось, что между ними
Заметов. Впрочем, издали нельзя было хорошо рассмотреть.
— Да; вот я вижу у тебя — «Друг здравия» [«Друг здравия» — врачебная
газета, издававшаяся
в Петербурге с 1833 по 1869 год.] на тысяча восемьсот пятьдесят пятый год, —
заметил Базаров.
— Очень последовательно! — иронически
заметил Робинзон. — Выскочить из
газеты в Камчатку…
О, пусть, пусть эта страшная красавица (именно страшная, есть такие!) — эта дочь этой пышной и знатной аристократки, случайно встретясь со мной на пароходе или где-нибудь, косится и, вздернув нос, с презрением удивляется, как
смел попасть
в первое место, с нею рядом, этот скромный и плюгавый человечек с книжкой или с
газетой в руках?
— Муж найдется, мама.
В газетах напечатаем, что вот,
мол, столько-то есть приданого, а к нему прилагается очень хорошая невеста… За офицера выйду!
— Что-о-о? — зарычал Полуянов, не веря собственным глазам. —
Газета?
в моем участке? Да кто это
смел, а?
Газета? Ха-ха!
Теперешние карты неудовлетворительны, что видно хотя бы из того, что суда, военные и коммерческие, часто садятся на
мель и на камни, гораздо чаще, чем об этом пишут
в газетах.
— Знаете ли, — сказала ему раз Аглая, прерывая
газету, — я
заметила, что вы ужасно необразованны; вы ничего хорошенько не знаете, если справляться у вас: ни кто именно, ни
в котором году, ни по какому трактату? Вы очень жалки.
— О, это так! — вскричал князь. — Эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убийство за часы, оно уже теперь
в газетах. Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки народной жизни и критики тотчас же крикнули бы, что это невероятно; а прочтя
в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь русской действительности. Вы это прекрасно
заметили, генерал! — с жаром закончил князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски
в лице.
Радостное настроение семейства продолжалось недолго. На другой же день Аглая опять поссорилась с князем, и так продолжалось беспрерывно, во все следующие дни. По целым часам она поднимала князя на смех и обращала его чуть не
в шута. Правда, они просиживали иногда по часу и по два
в их домашнем садике,
в беседке, но
заметили, что
в это время князь почти всегда читает Аглае
газеты или какую-нибудь книгу.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает
сметать с них пыль,
газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки
в собрании, имеет длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа, играет
в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.
О Крутицыне я не имел никаких слухов. Взял ли он
в руки «знамя» и высоко ли его держал — никому до этого дела
в то время не было, и ни
в каких
газетах о том не возвещалось. Тихо было тогда, безмолвно; человек мог держать «знамя» и даже
в одиночку обедать во фраке и
в белом галстуке — никто и не
заметит. И во фраке обедай, и
в халате — как хочешь, последствия все одни и те же. Даже умываться или не умываться предоставлялось личному произволению.
Из числа романистов печатались: Северцов-Полилов, Андрей Осипов, Назарьева, Д.С. Дмитриев. Родион Менделевич (
Меч) ежедневно пересыпал
газету звучными юмористическими стихами. Из злободневных фельетонистов имел большой успех Н.Г. Шебуев, который, окончивши университет, перешел
в «Русский листок» из «Новостей дня» и стал писать передовые статьи и фельетоны, для которых брал судебные отчеты и делал из этих отчетов беллетристические бытовые сценки, очень живо написанные.
Амфитеатров по телефону передал мне, что его осаждают знакомые и незнакомые просьбами
поместить опровержение и что тот самый сотрудник, который предложил мне взятку, был у него тоже и привозил деньги за объявления
в газету, но редакция отказала наотрез печатать их.
Действительно, и заметка, и изображение мертвого тела появились
в газете ранее, чем о происшествии стало известно полиции. По странной оплошности («что, впрочем, может случиться даже с отличной полицией», — писали впоследствии
в некоторых
газетах) — толпа уже стала собираться и тоже
заметила тело, а полиция все еще не знала о происшествии…
Кислощейная
газета — так называл ее Пастухов,
помещая в «Колокольчике» карикатуры на Ланина и только расхваливая
в иллюстрациях и тексте выставочный ресторан Лопашова. А о том, что на выставке, сверкая роскошными павильонами, представлено более пятидесяти мануфактурных фирм и столько же павильонов «произведений заводской обработки по металлургии» — «Колокольчик» ни слова. Пастухов на купцов всегда был сердит.
К величайшему удивлению, мы стали
замечать, что Никодим ведет
газету на славу, что"столбцы ее оживлены", что
в ней появилась целая стая совершенно новых сотрудников, которые неустанно ведут между собой живую и даже ожесточенную полемику по поводу содержания московских бульваров, по поводу ненужности посыпания песком тротуаров
в летнее время и т. д.
— Messieurs, — говорил он, — по желанию некоторых уважаемых лиц, я решаюсь передать на ваш суд отрывок из предпринятого мною обширного труда «об уничтожении». Отрывок этот носит название «Как мы относимся к прогрессу?», и я
помещу его
в передовом нумере одной
газеты, которая имеет на днях появиться
в свет…
Задумчиво, с тем выражением, которое бывает у припоминающих далекое, она смотрит на Сашу, но Саша молчит и читает
газету. Обе руки его на
газете, и
в одной руке папироса, которую он медленными и редкими движениями подносит ко рту, как настоящий взрослый человек, который курит. Но плохо еще умеет он курить: пепла не стряхивает и
газету и скатерть около руки засыпал… или задумался и не
замечает?
За два, три мятежных года Яков не
заметил ничего особенно опасного на фабрике, но речи Мирона, тревожные вздохи дяди Алексея,
газеты, которые Артамонов младший не любил читать, но которые с навязчивой услужливостью и нескрываемой, злорадной угрозой рассказывали о рабочем движении, печатали речи представителей рабочих
в Думе, — всё это внушало Якову чувство вражды к людям фабрики, обидное чувство зависимости от них.
Ну, напечатают там
в столичной
газете на задней странице, что вот,
мол, так и так, погибли при исполнении служебных обязанностей лекарь такой-то, а равно Пелагея Ивановна с кучером и парою коней.
Наблюдатель. Не
заметите, мы плохие физиономисты. Читают
в газетах: такой-то уличен
в подделке векселей, такой-то скрылся, а
в кассе недочету тысяч двести; такой-то застрелился. Кто прежде всего удивляется? Знакомые: «Помилуйте, говорят, я вчера с ним ужинал, а я играл
в преферанс по две копейки. А я ездил с ним за город, и ничего не было заметно». Нет, пока физиономика не сделалась точной наукой, от таких компаний лучше подальше.
— Мы с ним
в одной
газете работали… Очень несчастный. Я говорю: «Пожалуйста, лежите у меня, вы меня не стесняете…» Но он
молит меня: «Отправьте домой!» Волнуется… я подумал, что ему вредно, и вот привез его… Ведь это именно здесь… да?
— Нет, я не могу
поместить такого объявления
в газетах, — сказал он, наконец, после долгого молчания.
К счастию,
в кондитерской никого не было; мальчишки
мели комнаты и расставляли стулья; некоторые с сонными глазами выносили на подносах горячие пирожки; на столах и стульях валялись залитые кофием вчерашние
газеты.
Турунтаев. А ты от своего имени прошений не
смеешь писать, — всем сенатом ябедником признан, и
в газете публиковано.
Уже неделю тому назад я прочитал
в газетах, что он
в Петербург прибыл — а ко мне до сих пор ни ногой. Вместе Шнейдершу слушали, вместе
в Географическом конгрессе заседали, вместе по политическому делу судились — и вот! Чай, всё перспективы высматривает, связи поддерживает, со швейцарами да с камердинерами табаки разнюхивает! Чай, когда из Залупска ехал, — хвастался тоже: я,
мол,
в Петербурге об залупских нуждах буду разговаривать! Разговаривай, мой друг, разговаривай… с швейцарами!
И Франция упала за тобой
К ногам убийц бездушных и ничтожных.
Никто не
смел возвысить голос свой;
Из мрака мыслей гибельных и ложных
Никто не вышел с твердою душой, —
Меж тем как втайне взор Наполеона
Уж зрел ступени будущего трона…
Я
в этом тоне мог бы продолжать,
Но истина — не
в моде, а писать
О том, что было двести раз
в газетах,
Смешно, тем боле об таких предметах.
Алёша свободен от трудов, занятия свои с подростками ему пришлось сократить — и у них нет времени. Он живёт со мною, на дворе
в сарайчике, как бы под видом работника моего, самовары ставит, комнату
метёт, ревностно гложет книжки и, нагуливая здоровье, становится более спокоен, менее резок. Ходит
в уездный городок — тридцать две версты места, — книги,
газеты приносит от указанных мною людей, и глаза у него смотрят на мир всё веселее.
Только
в газетах останется несколько строк, что,
мол, потери наши незначительны: ранено столько-то; убит рядовой из вольноопределяющихся Иванов.
Она бесцеремонно тыкала на них указательным пальцем, поясняя, что «это,
мол, дураки-постепеновцы, а этот — порядочный господин, потому что „из наших“, а тот — подлец и шпион, потому что пишет
в газете, которая „ругает наших“, а кто наших ругает, те все подлецы, мерзавцы и шпионы; а вот эти двое — дрянные пошляки и тупоумные глупцы, потому что они оба поэты, стишонки сочиняют; а этот профессор тоже дрянной пошляк, затем что держится политико-экономических принципов; а тот совсем подлец и негодяй, так как он читает что-то такое о полицейских и уголовных законах,
в духе вменяемости, тогда как вообще вся идея вменяемости есть подлость, и самый принцип права,
в сущности, нелепость, да и вся-то юриспруденция вообще самая рабская наука и потому вовсе не наука, и дураки те, кто ею занимаются!»
28-го же мая по Апраксину переулку,
в доме Трифонова,
в два с половиной часа пополудни показался дым из дровяного сарая, прилегавшего задней стеной к рядам Толкучего рынка. По осмотре сарая, оказалась
в нем тлевшая подброшенная («вероятно с умыслом», как
замечает полицейская
газета) пакля, которая и была тотчас потушена. После этого среди Апраксина двора,
в промежуток двух часов времени, два раза тушили пуки хлопка и пакли, пропитанные смолою.
— Ге-ге! Куда хватили! — ухмыльнулся обличитель. — А позвольте спросить, за что же вы это к суду потянете? Что же вы на суде говорить-то станете? — что вот, меня,
мол, господин Полояров изобразил
в своем сочинении? Это, что ли? А суд вас спросит: стало быть, вы признали самого себя? Ну, с чем вас и поздравляю! Ведь нынче, батюшка, не те времена-с; нынче гласность!
газеты! — втемную, значит, нельзя сыграть! Почему вы тут признаете себя? Разве Низкохлебов то же самое, что Верхохлебов.
— Да, конечно, это полное ваше право. Но завтрашний номер, воскресный, уже сверстан,
в понедельник
газета не выходит. Так что, к сожалению, сможем
поместить только во вторник… А кстати, профессор: не можете ли вы нам давать время от времени популярно-научные статьи, доступные пониманию рабочей массы? Мы собираемся расширить нашу
газету.
Я не
заметил ни одной известности политического или литературного мира. Конечно, были газетные репортеры, и на другой день
в нескольких оппозиционных
газетах появились сочувственные некрологи, но проводы А.И. не имели и одной сотой торжественности и почета, с которыми парижская интеллигенция проводила тело Тургенева тринадцать лет спустя.
Но мое постоянное сотрудничество не пошло дальше конца Великого поста. Никого я
в газете не стеснял, не отнимал ни у кого места, не был особенно дорогим сотрудником. Мои четверговые фельетоны, сколько я мог сам
заметить, читались с большим интересом, и мне случалось выслушивать от читателей их очень лестные отзывы. Но нервный Валентин Федорович ни с того ни с сего отказал мне
в работе и даже ничего не предложил мне
в замену.
В нем не было той хозяйской сметки и
в редакционном смысле, какую выказывал Краевский, когда он мне и на письмах, и при личных свиданиях
в Париже
намечал то, что было бы особенно ценно для его
газеты.
И вообще было немало выступлений врачей
в защиту «Записок», Молодые врачи
помещали в общих
газетах письма, где рассказывали, с какою слабою практическою подготовкою выпускает молодых врачей школа.
После окончания курса
в университете Владимир Семеныч
поместил в одной
газете театральную заметку.
Был счастливый хмель крупного литературного успеха. Многие журналы и
газеты отметили повесть заметками и целыми статьями. «Русские ведомости» писали о ней
в специальном фельетоне, А. М. Скабичевский
в «Новостях»
поместил подробную статью. Но самый лестный, самый восторженный из всех отзывов появился —
в «Русской мысли». Я отыскал редакционный бланк «Русской мысли» с извещением об отказе напечатать мою повесть и послал его редактору журнала
В. М. Лаврову, приписав под текстом отказа приблизительно следующее...
— Об этом я уже читал
в нескольких
газетах, —
заметил де Моньян, — пощипывая свою бороду, — там все было подробно описано и по обыкновению даже с прикрасами… дело это само по себе не представляет особой важности, высшее наказание, к которому вас может приговорить суд исправительной полиции, это трехмесячное тюремное заключение, но есть надежда выйти с небольшим наказанием, доказав, что полицейский комиссар сам был виноват, раздражив вас своею грубостью и оскорблением России.
Петр Валерьянович со своей стороны
в течение года жизни
в Москве
в отставке с радушием, а за последнее время даже с нежностью относился к предупредительной Зое Никитишне, любил, когда она ему читала после обеда
газеты, книги, а он дремал
в большом вольтеровском кресле, стоявшем
в одном из углов гостиной, и даже не раз Белоглазова
замечала устремленные на нее его внимательные, пытливые взгляды.
— И ёжатся, да принимают, потому не
смеют… Не прими-ко меня кто-нибудь, так я завтра же отбарабаню его
в газетах. Впрочем, это бывает редко. Я большею частию
в мире с ними, превозношу их до небес, за что и получаю изредка
в подарок серебряный портсигар или что-нибудь
в эдаком роде. Ежели желаете — я готов сотрудничать.
— Но, говорят, что эту публикацию
поместили и
в иностранных
газетах, —
заметил Иван Корнильевич.
Заводской партком объявил мобилизацию рабочих
в подшефный заводу район на колхозную кампанию. Образовалось несколько бригад. Откликнулись на призыв Лелька, Ведерников, Юрка. Оська Головастов
поместил в заводской
газете такое письмо...
Прочитав
в одной из иностранных
газет, что японцы, находя, что война затягивается, надеются, что державы своим вмешательством принудят Россию заключить с ними, как с победителями, почётный мир,
заметил, улыбаясь...
Здесь он написал все свои самые веселые, самые жизнерадостные вещи, которые
помещал в «Осколках» и
в «Петербургской
газете».
— Напишите самое краткое сообщение об аресте
в Петербурге присяжного поверенного Гиршфельда и
поместите под рубрикой: «нам пишут». Из
газет по этому делу вырезок на делать, — сказал Николай Ильич, подавая ему
газеты.
Последний на днях по поводу помещённого
в иностранных
газетах известия, что японцы, желая прекратить войну, ходатайствуют уже, будто бы, о вмешательстве европейских держав для заключения мира, улыбаясь
заметил...
— Есть, — отвечал я. — Ты знаешь, что я получил от генеральши выговор за резкое направление
в моей
газете «Сын Гостиного Двора», с приказом сделаться благонамеренным журналистом. С этой целью я написал самый благонамеренный фельетон, который
поместил в последнем нумере моей
газеты. Генеральше этот фельетон очень понравился, и она обещала мне давать за каждую подобную статью по пятиалтынному, а это составляет важное подспорье для моей
газеты.