Неточные совпадения
Фроленков послал к
мужикам жену, а сам встал и, выходя в соседнюю комнату,
позвал...
Вихров для раскапывания могилы велел
позвать именно тех понятых, которые подписывались к обыску при первом деле. Сошлось человек двенадцать разных
мужиков: рыжих, белокурых, черных, худых и плотноватых, и лица у всех были невеселые и непокойные. Вихров велел им взять заступы и лопаты и пошел с ними в село, где похоронена была убитая. Оно отстояло от деревни всего с версту. Доктор тоже изъявил желание сходить с ними.
Вихров велел им обоим замолчать и
позвал к себе того высокого
мужика, отец которого покупал Парфена за свое семейство в рекруты.
Тем же днем Вихров начал и следствие. Прежние понятые, чтобы их не спросили другой раз, разбежались. Он
позвал других и пригласил священника для привода их к присяге. Священник пришел в ужасно измятой, но новой рясе и с головой, для франтовства намоченной квасом. Он был очень широколиц и с какой-то необыкновенно добродушной физиогномией.
Мужиков сошлось человек двенадцать.
Вихров не стал с ним больше спорить и просил его, чтобы он дал ему список недоимщиков, а также велел
позвать и самих
мужиков.
Евгений Михайлович вышел и тотчас же
позвал дворника, красивого, необыкновенно сильного и ловкого щеголя, веселого малого Василья, и сказал ему, что если у него будут спрашивать, где взяты последние дрова, чтобы он говорил, что в складе, а что у
мужиков дров не покупали.
Помню я тоже, как однажды одного арестанта, прежде зажиточного сибирского
мужика, раз под вечер
позвали к воротам.
Позвали ужинать. Толстая и седая старуха — по прозвищу Живая Вода — подробно и со вкусом рассказывала о ранах Савки и стонах его;
мужики, внимательно слушая её льстивую речь, ухмылялись.
Графиня Антонида страшно оскорбилась произведением Дон-Кихотовой музы: напоминание о бедственном положении ее
мужиков, о котором она никогда не желала слушать и которым ей в последнее время так часто досаждала княгиня Варвара Никаноровна, привело ее в ярость, под влиянием которой она немедленно же отослала письмо Рогожина к начальнику столицы с просьбою защитить ее от «нестерпимого нахала», а вместе с тем
позвала графа и принесла ему горячую жалобу на его тещу.
Игумен велел
позвать таинственного
мужика и, когда тот вошел, притворил дверь на крюк.
Мужик остановился у порога и смело смотрел на грозного игумена, который в волнении прошелся несколько раз по комнате.
— Вот, бабушка, — так начал
мужик, — было времечко, живал ведь и я не хуже других: в амбаре-то, бывало, всего насторожено вволюшку; хлеб-то, бабушка, родился сам-шост да сам-сём, три коровы стояли в клети, две лошади, — продавал почитай что кажинную зиму мало что на шестьдесят рублев одной ржицы да гороху рублев на десять, а теперь до того дошел, что радешенек, радешенек, коли сухого хлебушка поснедаешь… тем только и пробавляешься, когда вот покойник какой на селе, так
позовут псалтырь почитать над ним… все гривенку-другую дадут люди…
Кроме того, ему еще угрожали приездом моего отца и тем, что они сейчас сбегают на деревню,
позовут с цепами баб и
мужиков и пустят на него собак.
Дуняша побежала и застала
мужика в сенях. Он, не надевая шапки, вытянул кошель и, перегнувшись, развязывал его, а деньги держал в зубах. Ему, может быть, казалось, что, пока деньги не в кошеле, они не его. Когда Дуняша
позвала его, он испугался.
Чиновник. Я приведу ее в рассудок. Она у меня сейчас опомнится. Я не из чувствительных и все знаю, как дело шло и происходило, сколько тут ни замазывали. Не пускать ее и посадить вот тут на кресло и
позвать этого
мужика из сеней… Я ей вотру в рожу краску, коли она совсем ее потеряла.
Бурмистр. Прозубоскалишься, погоди маненько… (Обращаясь к
мужикам.) Я, теперича, господа мужички почтенные,
позвал вас сюда, так как мне тоже одному с этим человеком делать нечего; на ваш, значит, суд и расправу предаю его, так вы то и заведомо свое имейте!
Бурмистр(пожимая плечами). Седьмой десяток теперь живу на свете, а таких господ не привидывал, ей-богу: мучают, терзают себя из-за какого-нибудь
мужика — дурака необразованного. Ежели
позвать его теперь сюда, так я его при вас двумя словами обрезонлю. Вы сами теперь, Сергей Васильич, помещик и изволите знать, что
мужику коли дать поблажку, так он возьмет ее вдвое. Что ему так оченно в зубы-то смотреть?.. Досконально объяснить ему все, что следует, и баста: должен слушаться, что приказывают.
Леонид Федорович. Так и бывает. Так часто бывает, что у нас в доме один
мужик, и тот оказался медиумом. На днях мы
позвали его во время сеанса. Нужно было передвинуть диван — и забыли про него. Он, вероятно, и заснул. И, представьте себе, наш сеанс уж кончился, Капчич проснулся, и вдруг мы замечаем, что в другом углу комнаты около
мужика начинаются медиумические явления: стол двинулся и пошел.
Леонид Федорович. Скажите, пожалуйста, Федору приготовить все для сеанса и
позовите Семена сюда — буфетного
мужика, Семена, слышите?
Властью своею над людями он почти не кичится,
мужиков не задевает, и днём его не видно — спит. Только когда подерутся
мужики и жёны их
позовут его — выйдет, тяжёлый, сонный, остановится около драчунов, долго смотрит на них туманными глазами и, если они упадут на землю, молча пинает их толстою ногой в тяжёлом сапоге.
Начала было опять проситься в церковь — я не пустил, а
позвал сейчас из их деревни
мужика и велел отвести ее в дом к священнику.
Мужик (пьет). Ну, штука! Надо бабу
позвать. Эй, Марья, иди. Готова! Иди, иди, что ль!
Трилецкий (рассматривает деньги).
Мужиком пахнут… Надрал, каналья! Куда же мне их девать? (Василию и Якову.) Эй, вы, вольнонаемники! Василий,
позови сюда Якова, Яков,
позови сюда Василия! Ползите сюда! Живо!
Церковный староста и ужином служивого угостил,
позвал на ужин и голову с плешивым
мужиком и еще кой-кого из приятелей.
— Верно. Девушки видели… И как ловко он с обложками обернулся! Какие по краям были залиты — обрезал покороче, стали, как новые, а которые больше были залиты — пустил в обрезки, хозяину сказал, что из типографии двух сотен не дослали. Хозяин раскричался: «Как же вы не сосчитали?» — «Я, говорит, считал, да вы меня
позвали, а воротился, —
мужик типографский уж уехал…» Жалко Танечку нашу, правда?
Позвали, наконец, Андрея Ивановича. Доктор, с усталым и раздраженным лицом, измученный бессмысленностью своей работы, выстукал его, выслушал и взялся за пульс. Андрей Иванович смотрел на доктора, готовый к бою: он заставит себя принять — он не женщина и не
мужик и знает свои права. Больничный сбор взыскивают каждый год, а болен стал, — лечись, где хочешь?
— Вернулись Гаврила Семенович от обедни, да прямо в образную и прошли. С час места там пробыли и вышли оттуда сияющий такой, радостный, — никогда мы его такого не видали. В столовую прошли, а оттуда тотчас приказ вышел: Алексея Парфеновича, что у нас в кухонных
мужиках служит, и сына его, нашего же «молодца», Петра Алексеевича, к чаю
позвать, а меня — бежать к вам, а потом и их к нам пригласить.
— Иди-ка сюда. Лишенный! —
позвал его лавочник. «Лишенный» к порционному
мужику прилагалось вроде обозначения звания: так теперь зовут административно «высланных» или «лишенных столицы».
«Чорт с ними, с этими
мужиками и деньгами, и транспортами по странице, — думал он. — Еще от угла на шесть кушей я понимал когда-то, но по странице транспорт — ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня
позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи, и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.