Неточные совпадения
Тихо, хорошо. Наступил вечер:
лес с каждой минутой менял краски и наконец стемнел; по заливу, как тени, качались отражения скал с деревьями. В эту минуту за нами пришла шлюпка, и мы
поехали. Наши суда исчезали на темном фоне утесов, и только когда мы подъехали
к ним вплоть, увидели мачты, озаренные луной.
Подъезжаете ли вы
к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает с лошади, уходит выше колена в грязь и ведет вашу лошадь — где суше;
едете ли
лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при подъеме на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он останавливается.
Мы
ехали горными тропинками, мимо оврагов,
к счастию окаймленных
лесом, проехали вброд множество речек, горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись в глушь
лесов и подолгу
ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое место.
Мая извивается игриво, песчаные мели выглядывают так гостеприимно, как будто говорят: «Мы вас задержим, задержим»;
лес не темный и не мелкий частокол, как на болотах, но заметно покрупнел
к реке; стал чаще являться осинник и сосняк. Всему этому несказанно обрадовался Иван Григорьев. «Вон осинничек, вон соснячок!» — говорил он приветливо, указывая на знакомые деревья. Лодка готова, хлеб выпечен, мясо взято —
едем. Теперь платить будем прогоны по числу людей, то есть сколько будет гребцов на лодках.
Я подумал, что мать ни за что меня не отпустит, и так, только для пробы, спросил весьма нетвердым голосом: «Не позволите ли, маменька, и мне
поехать за груздями?»
К удивлению моему, мать сейчас согласилась и выразительным голосом сказала мне: «Только с тем, чтоб ты в
лесу ни на шаг не отставал от отца, а то, пожалуй, как займутся груздями, то тебя потеряют».
Лесу, вместе с тем, как бы и конца не было, и,
к довершению всего, они подъехали
к такому месту, от которого шли две дороги, одинаково торные; куда надо было
ехать, направо или налево? Кучер Петр остановил лошадей и недоумевал.
Она одна относилась
к ребенку по-человечески, и
к ней одной он питал нечто вроде привязанности. Она рассказывала ему про деревню, про бывших помещиков, как им привольно жилось, какая была сладкая
еда. От нее он получил смутное представление о поле, о
лесе, о крестьянской избе.
Стоило некоторым людям, участникам и неучастникам этого дела, свободным от внушения, еще тогда, когда только готовились
к этому делу, смело высказывать свое негодование перед совершившимися в других местах истязаниями и отвращение и презрение
к людям, участвовавшим в них, стоило в настоящем тульском деле некоторым лицам выразить нежелание участвовать в нем, стоило проезжавшей барыне и другим лицам тут же на станции высказать тем, которые
ехали в этом поезде, свое негодование перед совершаемым ими делом, стоило одному из полковых командиров, от которых требовались части войск для усмирения, высказать свое мнение, что военные не могут быть палачами, и благодаря этим и некоторым другим, кажущимся неважными частным воздействиям на людей, находящихся под внушением, дело приняло совсем другой оборот, и войска, приехав на место, не совершили истязаний, а только срубили
лес и отдали его помещику.
Зрители, казалось бы, ничем не заинтересованные в деле, и те большею частью скорее с сочувствием, чем с неодобрением, смотрели на всех тех людей, готовящихся
к совершению этого гадкого дела. В одном со мной вагоне
ехал купец, торговец
лесом, из крестьян, он прямо и громко выразил сочувствие тем истязаниям, которые предполагались над крестьянами: «Нельзя не повиноваться начальству, — говорил он, — на то — начальство. Вот, дай срок, повыгонят блох. Небось бросят бунтовать. Так им и надо».
Около Дмитровки приятели расстались, и Ярцев
поехал дальше
к себе на Никитскую. Он дремал, покачивался и все думал о пьесе. Вдруг он вообразил страшный шум, лязганье, крики на каком-то непонятном, точно бы калмыцком языке; и какая-то деревня, вся охваченная пламенем, и соседние
леса, покрытые инеем и нежно-розовые от пожара, видны далеко кругом и так ясно, что можно различить каждую елочку; какие-то дикие люди, конные и пешие, носятся по деревне, их лошади и они сами так же багровы, как зарево на небе.
Но теперь эти вздохи становились все глубже, сильнее. Я
ехал лесною тропой, и, хотя неба мне не было видно, но по тому, как хмурился
лес, я чувствовал, что над ним тихо подымается тяжелая туча. Время было не раннее. Между стволов кое-где пробивался еще косой луч заката, но в чащах расползались уже мглистые сумерки.
К вечеру собиралась гроза.
Да времени нету на ласки.
К соседке свела их вдова
И тотчас, на том же савраске,
Поехала в
лес, по дрова…
Ямщик приударил лошадей, и через несколько минут, подъехав
к частому сосновому бору, они догнали верхового, который, в провожании двух борзых собак,
ехал потихоньку опушкой
леса.
— Вот что, — давайте мы с вами, Ипполит Сергеевич, встанем и пойдём пешком по
лесу. А то сидим мы и печёмся на солнце, — разве так гуляют? А Григорий с Машей
поедут до Савеловой балки, там пристанут, приготовят нам чай и встретят нас… Григорий, приставай
к берегу.
Узнала лесная челядь, что майор
к ним в
лес едет, и задумалась. Такая в ту пору вольница между лесными мужиками шла, что всякий по-своему норовил. Звери — рыскали, птицы — летали, насекомые — ползали; а в ногу никто маршировать не хотел. Понимали мужики, что их за это не похвалят, но сами собой остепениться уж не могли. «Вот ужо приедет майор, — говорили они, — засыплет он нам — тогда мы и узнаем, как Кузькину тещу зовут!»
А под вечер того же дня по дороге из города опять послышался колокольчик. День был не почтовый: значит,
ехало начальство. Зачем? Этот вопрос всегда вызывал в слободе некоторую тревогу. Природные слобожане ждали какой-нибудь новой раскладки, татары в несколько саней потянулись зачем-то
к лесу, верховой якут поскакал за старостой… Через полчаса вся слобода была готова
к приему начальства…
Ну, разговариваем этак,
едем себе не торопясь.
К тайге подъехали,
к речушке. Перевоз тут. Речка в малую воду узенькая: паром толканешь, он уж и на другой стороне. Перевозчиков и не надо. Ребятки проснулись, продрали глазенки-то, глядят: ночь ночью.
Лес это шумит, звезды на небе, луна только перед светом подымается… Ребятам-то и любо… Известное дело — несмысли!
Теперь этот живой привесок общинных весов бежал рядом с нами, держась по большей части у моего стремени, так как я
ехал последним. Когда мы въехали в
лес, Микеша остановил меня и, вынув из-под куста небольшой узелок и ружье, привязал узелок
к луке седла, а ружье вскинул себе на плечо… Мне показалось, что он делает это с какой-то осторожностью, поглядывая вперед. Узел, очевидно, он занес сюда, пока снаряжали лошадей.
За трапезой Аркадия настаивала, чтоб
ехать домой, но Фленушка, опираясь на слова Дементья, непременно хотела сейчас же
ехать, чтоб миновать Поломский
лес, пока до него огонь не дошел.
К ней пристали другие, Василий Борисыч тоже. Аркадия уступила. Точас после трапезы комаровские богомольцы распростились с гостеприимной Юдифой.
— Ну, ступайте-ка, девицы, спать-ночевать, — сказала Манефа, обращаясь
к Фленушке и Марьюшке. — В келарню-то ужинать не ходите, снежно, студено.
Ехали мы, мать София, так лесом-то ничего, а на поляну как выехали, такая метель поднялась, что свету Божьего не стало видно. Теперь так и метет… Молви-ка, Фленушка, хоть Наталье, принесла бы вам из келарни поужинать, да яичек бы, что ли, сварили, аль яиченку сделали, молочка бы принесла. Ну, подите со Христом.
— Прошу, пожалуйста, не учить! — обиделся я. — Я знаю, что мне говорить… Ольга Николаевна, — продолжал я, обращаясь
к Ольге, — вы потрудитесь припомнить события истекшего дня. Я помогу вам… В час дня вы сели на лошадь и
поехали с компанией на охоту… Охота продолжалась часа четыре… Засим следует привал на опушке
леса… Помните?
Тогда отец увидел, что дело может принять очень серьезный оборот, и
поехал к соседу, которому принадлежал Долгий
лес.
— Земля холодная, неродимая,
к тому ж все лето туманы стоят да холодные росы падают. На что яблоки, и те не родятся. Не раз пытался я того, другого развести, денег не жалел, а не добился ни до чего. Вот ваши места так истинно благодать Господня. Чего только нет?
Ехал я сюда на пароходе, глядел на ваши береговые горы: все-то вишенье, все-то яблони да разные ягодные кусты. А у нас весь свой век просиди в
лесах да не побывай на горах, ни за что не поймешь, какова на земле Божья благодать бывает.
Устроивши главные дела покойного Марка Данилыча, Чапурин, несмотря на просьбы новой своей дочки, собрался в путь-дорогу в свои родные
леса. Аграфена Петровна с ним же
поехала. Страшно показалось Дуне предстоявшее одиночество, особенно печалила ее разлука с Груней.
К ней теперь привязалась она еще больше, чем прежде, до размолвки.
— Ну, в таком случае служба не медведь, в
лес не уйдет, а я
поеду к ней, когда вы хотите.
— А вон еще трое
едут, по-под
лесом, — прибавил Антонов, отличавшийся удивительным глазом, подходя
к нам и пряча за спину трубку, которую курил в это время, — еще передний винтовку из чехла вынул. Знатко видать, вашбородие!
Была паника. Пастухи отказывались гонять скотину в
лес. В дальние поля никто не ходил на работу в одиночку. Раз вечером у нас выдалось много работы, и Фетису пришлось
ехать на хутор за молоком, когда солнце уже село. Он пришел
к маме и взволнованно заявил...
Всадники
ехали довольно долго молча, но, несмотря на это молчание, видно было, что граф чувствует себя очень в духе. Он не раз улыбался и весело поглядывал на своего спутника, а потом, у одного поворота вправо
к тогдашней опушке
леса, остановил лошадь и сказал...
Егор Никифоров сидел в К-ой тюрьме и молчаливо ждал решения своей участи. Он знал, что ждать ему придется долго, так как судебные места Сибири, в описываемое нами время, не отличались торопливостью, и сибирская юстиция, как и юстиция центральной России, в блаженной памяти дореформенное время, держалась трех мудрых русских пословиц: «дело не медведь, в
лес не убежит», «поспешишь — людей насмешишь» и «тише
едешь — дальше будешь».
Кирилл делал прежние поездки свои
к барыньке без всяких приключений. Он
ехал верхом и ныне спокойный, довольный, что скоро переедет со своим паном
к Яскулке, где не будут их пугать революционные затеи и заживут они, как у «Иезуса на плечике». По временам в религиозном настроении затягивал он духовные гимны. При спуске с сторожевой горы на окраине
леса и в нескольких саженях от дороги показалась фигура Волка и с ним несколько всадников. При виде их Кирилл побледнел и вздрогнул.
Продолжали
ехать шагом… колокольчик нет-нет звякнет, да и застонет… Уж чернел мост в овраге; на конце его что-то шевелилось… За мостом — горка, далее мрачный
лес; в него надо было въезжать через какие-то ворота: их образовали встретившиеся с двух сторон ветви нескольких вековых сосен. Мать левою рукою прижала
к себе сына, правою сотворила опять крестное знамение.
— Ты знаешь, что нет… Я
еду на ферму, в совершенную деревню,
к моей старой няне. Вместо парка у меня будет большая проезжая дорога и окрестные уединенные
леса; вместо общества — работники и работницы фермы да деревенские парни и девушки ближайшего села; вместо развлечения — право ничего не делать и мечтать, глядя на лучи восходящего и заходящего солнца, при печальном безмолвии пустынных далеких полей, сливающихся с горизонтом.
Князь Иван Андреевич хотел
ехать в свое имение, но,
к несчастью, в окружающих его
лесах сосна попадалась очень редко, и слава Баратова, как по преимуществу лесистого соснового места, в связи с советом докторов, было лучшим аргументом в пользу принятия этого любезного приглашения.
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым
поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь и, выехав из
леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и
поехал крупною рысью по дороге
к мосту. Петя, замирая от волнения,
ехал с ним рядом.
И обратившись
к своим подчиненным, он сделал распоряжение о том, чтоб партия шла
к назначенному у караулки в
лесу месту отдыха, и чтоб офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта),
ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного,
поехали влево, через овраг,
к опушке
леса.
И действительно,
к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в
лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам
поехал к начальству.
Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча
ехали за мужиком в колпаке, который легко и беззвучно ступая по кореньям и мокрым листьям своими вывернутыми ногами в лаптях, вел
к опушке
леса.