Неточные совпадения
Новостей много, слушай только… Поздравь меня: геморрой наконец у меня открылся! Мы с доктором так обрадовались, что бросились друг другу
в объятия и чуть не зарыдали оба. Понимаешь ли ты важность этого исхода? на воды не надо
ехать! Пояснице легче, а к животу я прикладываю холодные компрессы; у меня, ведь ты знаешь — pletora abdominalis…» [полнокровие
в системе воротной
вены (лат.).]
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил
в вагоне, по дороге из
Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами,
в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и
в городах и
в селах, ходил пешком из деревни
в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу,
в немецкие провинции Австрии, теперь
едет в Баварию, оттуда
в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет
в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже
в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится
в Россию, потому что, кажется,
в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Твои свободные сыны, Швейцария, служили наемными солдатами у деспотов; твои дочери
едут в Петербург, Париж,
Вену за таким хлебом, который становится поперек горла, пока его не смочат горючие слезы.
«
Поехали мы, — сказывал он, — с Саничкой (так он называл жену) за границу через Одессу, но нам пришлось два дня поджидать парохода
в Вену, а от нечего делать вечером я ушел
в клуб. Мне страшно не повезло, и
в час ночи я вернулся
в номер и разбудил жену словами: «Саничка, мы
ехать за границу не можем, я все деньги проиграл».
Я о нем
в мою последнюю поездку за границу наслышался еще по дороге — преимущественно
в Вене и
в Праге, где его знали, и он меня чрезвычайно заинтересовал. Много странных разновидностей этих каиновых детей встречал я на своем веку, но такого экземпляра не видывал. И мне захотелось с ним познакомиться — что было и кстати, так как я
ехал с литературною работою, для которой мне был нужен переписчик. Шерамур же, говорят, исполнял эти занятия очень изрядно.
Была у меня и другая мимолетная встреча на Kazthi-rerstrasse с коротеньким разговором, который
в моей интимной жизни сыграл роль гораздо более серьезную, чем я мог бы вообразить себе. Каких-то два господина
ехали в карете, и один из них, приказав"фиакру"(так
в Вене называют извозчиков) остановиться, стал громко звать меня...
Меня удивило даже, как они там знали, что я именно
в Вене и
еду в Петербург. Потом я узнал, что это шло от Некрасова. Он рассказал мне, когда мы с ним познакомились, что он, видаясь с Краевским по делам"Отечественных записок", посоветовал ему пригласить меня
в воскресные фельетонисты на смену тогдашнего его сотрудника Панютина, писавшего под псевдонимом"Нила Адмирари". Краевский на это пошел, и работа, которая меня"ждала"
в"Голосе", и была именно такая.
Венец, хоть и немецкой расы, но не такой, как берлинец и даже мюнхенец. Он — австрияк, с другим темпераментом, с девизом «Wein, Weib und Gesang» (вино, женщина и песня). Да
в его крови есть и всякие примеси, а
в постоянном населении
Вены — огромный процент славян (чехов до ста тысяч), венгерцев и тирольских итальянцев. Все здесь отзывается уже югом — и местный диалект, и разговор, и удовольствия, и
еда, и характер безделья, и вся физиономия не только уличной жизни, но и домашнего побыта.
Я
поехал из Бадена сначала
в Швейцарию на конгресс"Мира и свободы", который должен был собраться
в Берне. У меня была совершенно выясненная программа: после этого конгресса пожить
в Мюнхене и остаться
в Вене на весь зимний сезон. Ни
в Мюнхене, ни
в Вене я еще до того не бывал.
Определенного плана на следующий сезон 1870–1871 годов у меня не было, и я не помню, чтобы я решил еще
в Вене, куда я
поеду из Берлина на вторую половину лета. Лечиться на водах я еще тогда не сбирался, хотя катар желудка, нажитый
в Париже, еще давал о себе знать от времени до времени.
О
Вене я, как и многие мои сверстники, еще не побывавшие там, имел, конечно, некоторое представление, и даже кое
в чем довольно живое, но меньшее, чем, например, о Париже, когда
ехал во Францию впервые
в 1865 году.
В конце 1747 года графиня Авдотья Даниловна
поехала с мужем
в Вену, куда молодой Бестужев был отправлен с поздравлением по случаю рождения эрцгерцога Леопольда.