Наши все уже в сборе, кроме Ксении и Лели, которые в этот вечер
поехали в оперу. В ложе, где полагается быть всего шестерым, нас набирается девятеро, и мы жужжим, как пчелы. Из соседних лож подозрительно поглядывают на нас, потому что Боб Денисов при помощи бинокля, взятого им у Оли, показывает удивительные фокусы. Он глотает бинокль и потом неожиданно находит его за обшлагом Феди Крымова, и все это со своей абсолютно спокойной физиономией факира.
— Изволь, мой милый. Мне снялось, что я скучаю оттого, что не
поехала в оперу, что я думаю о ней, о Бозио; ко мне пришла какая-то женщина, которую я сначала приняла за Бозио и которая все пряталась от меня; она заставила меня читать мой дневник; там было написано все только о том, как мы с тобою любим друг друга, а когда она дотрогивалась рукою до страниц, на них показывались новые слова, говорившие, что я не люблю тебя.
На другой день, когда
ехали в оперу в извозничьей карете (это ведь дешевле, чем два извозчика), между другим разговором сказали несколько слов и о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость; это говорили все, в том числе Кирсанов сказал: «да, в Мерцалове очень хорошо и то, что жена может свободно раскрывать ему свою душу», только и сказал Кирсанов, каждый из них троих думал сказать то же самое, но случилось сказать Кирсанову, однако, зачем он сказал это?
— Верочка, одевайся, да получше. Я тебе приготовила суприз —
поедем в оперу, я во втором ярусе взяла билет, где все генеральши бывают. Все для тебя, дурочка. Последних денег не жалею. У отца-то, от расходов на тебя, уж все животы подвело. В один пансион мадаме сколько переплатили, а фортопьянщику-то сколько! Ты этого ничего не чувствуешь, неблагодарная, нет, видно, души-то в тебе, бесчувственная ты этакая!
Почему, например, когда они, возвращаясь от Мерцаловых, условливались на другой день
ехать в оперу на «Пуритан» и когда Вера Павловна сказала мужу: «Миленький мой, ты не любишь этой оперы, ты будешь скучать, я поеду с Александром Матвеичем: ведь ему всякая опера наслажденье; кажется, если бы я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать», почему Кирсанов не поддержал мнения Веры Павловны, не сказал, что «в самом деле, Дмитрий, я не возьму тебе билета», почему это?
Вот она и читает на своей кроватке, только книга опускается от глаз, и думается Вере Павловне: «Что это, в последнее время стало мне несколько скучно иногда? или это не скучно, а так? да, это не скучно, а только я вспомнила, что ныне я хотела
ехать в оперу, да этот Кирсанов, такой невнимательный, поздно поехал за билетом: будто не знает, что, когда поет Бозио, то нельзя в 11 часов достать билетов в 2 рубля.
Неточные совпадения
Алексей Александрович после встречи у себя на крыльце с Вронским
поехал, как и намерен был,
в итальянскую
оперу.
И опять, как прежде, ему захотелось вдруг всюду, куда-нибудь далеко: и туда, к Штольцу, с Ольгой, и
в деревню, на поля,
в рощи, хотелось уединиться
в своем кабинете и погрузиться
в труд, и самому
ехать на Рыбинскую пристань, и дорогу проводить, и прочесть только что вышедшую новую книгу, о которой все говорят, и
в оперу — сегодня…
И
в чем проявлялись эти желания?
В выборе платья,
в прическе,
в том, например,
поехать ли во французский театр или
в оперу.
«Ах, скорей бы кончить да сидеть с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета да еще видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не
поехал в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту
оперу…»
— Ужо я
в оперу поеду, — продолжала тем же мятым языком хозяйка.
— Хочешь? — продолжала Елена, — покатаемся по Canal Grande. [Большому каналу (ит.).] Ведь мы, с тех пор как здесь, хорошенько не видели Венеции. А вечером
поедем в театр: у меня есть два билета на ложу. Говорят, новую
оперу дают. Хочешь, мы нынешний день отдадим друг другу, позабудем о политике, о войне, обо всем, будем знать только одно: что мы живем, дышим, думаем вместе, что мы соединены навсегда… Хочешь?
О ведьмах не говорят уже и
в самом Киеве; злые духи остались
в одних
операх, а романтические разбойники, по милости классических капитан-исправников, вовсе перевелись на святой Руси; и бедный путешественник, мечтавший насладиться всеми ужасами ночного нападения, приехав домой, со вздохом разряжает свои пистолеты и разве иногда может похвастаться мужественным своим нападением на станционного смотрителя, который, бог знает почему, не давал ему до самой полуночи лошадей, или победою над упрямым извозчиком, у которого, верно, было что-нибудь на уме, потому что он
ехал шагом по тяжелой песчаной дороге и, подъезжая к одному оврагу, насвистывал песню.
— И всего-то покойный грибков десяток съел, — говорит он, — а уж к концу обеда стал жаловаться. Марья Петровна спрашивает: что с тобой, Nicolas? а он
в ответ: ничего, мой друг, грибков поел, так под ложечкой… Под ложечкой да под ложечкой, а между тем
в оперу ехать надо — их абонементный день. Ну, не
поехал, меня вместо себя послал. Только приезжаем мы из театра, а он уж и отлетел!
Только после обеда и приходит он к нам; сел, долго говорил с бабушкой, расспрашивал, что она выезжает ли куда-нибудь, есть ли знакомые — да вдруг и говорит: «А сегодня я было ложу взял
в оперу; „Севильского цирюльника“ дают; знакомые
ехать хотели, да потом отказались, у меня и остался билет на руках».
Лысевич порылся
в одной книжке, потом
в другой и, не найдя изречения, успокоился. Стали говорить о погоде, об
опере, о том, что скоро приедет Дузе. Анна Акимовна вспомнила, что Лысевич и, кажется, Крылин
в прошлом году обедали у нее, и теперь, когда они собрались уходить, она искренно и умоляющим голосом стала доказывать им, что так как они уже больше никуда не
поедут с визитом, то должны остаться у нее пообедать. После некоторого колебания гости согласились.
Если первое мое стихотворение было плодом трезвого и очень напряженного труда, то второе было написано
в состоянии самого подлинного и несомненного вдохновения. Дело было так. Я перечитывал «Дворянское гнездо» Тургенева. Помните, как теплою летнею ночью Лаврецкий с Леммом
едут в коляске из города
в имение Лаврецкого?
Едут и говорят о музыке. Лаврецкий уговаривает Лемма написать
оперу. Лемм отвечает, что для этого он уже стар.
Увеселения были распределены по дням:
в воскресенье назначался бал во дворце,
в понедельник — французская комедия, во вторник — отдых,
в среду — русская комедия,
в четверг — трагедия или французская
опера, причем
в этот день гости могли являться
в масках, чтобы из театра прямо
ехать в вольный маскарад.
На этот же раз он
поехал, так как
в последнюю пятницу Тамара Викентьевна сказала между прочим что будет
в опере.
— Не думаю, чтобы мое присутствие было приятно Елене Александровне, — сказала Анжелика. —
В балет я не хотела бы
ехать, но
в оперу я
поеду с удовольствием, если, повторяю, это не будет неприятно вашей невесте.
— Елен скучает, и я думаю
ехать завтра
в театр:
в оперу или балет.
— Ах, Alexandre, как же ты не помнишь, ведь вчера был абонемент
в опере! A после театра Вадиму было уже поздно
ехать! — вступилась за сына мать.
Поболтав, они сговорились
ехать вечером
в оперу, где давали «Миньону». Николеско действительно заехал за Савиным, и они отправились обедать
в лучший ресторан города «Restaurant de la Bourse», a после обеда
поехали в театр.