Неточные совпадения
Она поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8
часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь в
руках деньги, которые даст швейцару и лакею,
с тем чтоб они пустили ее, и, не
поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Она его не
подымаетИ, не сводя
с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной
руки своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот
час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил в дом, здоровался
с Климом рассеянно и как
с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко
подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда в полдень, в жаркие
часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув
руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Зачем употреблять вам все
руки на возделывание риса? употребите их на добывание металлов, а рису вам привезут
с Зондских островов — и вы будете богаче…» — «Да, — прервал Кавадзи, вдруг
подняв свои широкие веки, — хорошо, если б иностранцы возили рыбу, стекло да рис и тому подобные необходимые предметы; а как они будут возить вон этакие
часы, какие вы вчера подарили мне, на которые у нас глаза разбежались, так ведь японцы вам отдадут последнее…» А ему подарили прекрасные столовые астрономические
часы, где кроме обыкновенного циферблата обозначены перемены луны и вставлены два термометра.
Вера Павловна опять села и сложила
руки, Рахметов опять положил перед ее глазами записку. Она двадцать раз
с волнением перечитывала ее. Рахметов стоял подле ее кресла очень терпеливо, держа
рукою угол листа. Так прошло
с четверть
часа. Наконец, Вера Павловна
подняла руку уже смирно, очевидно, не
с похитительными намерениями, закрыла ею глаза: «как он добр, как он добр!» проговорила она.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее
час от
часу увеличивается; как охотник, высоко
подняв на правой
руке ястреба, а левою
рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа
с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее
с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается
с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит
с удовольствием.
Гроб между тем
подняли. Священники запели, запели и певчие, и все это пошло в соседнюю приходскую церковь. Шлепая по страшной грязи, Катишь шла по средине улицы и вела только что не за
руку с собой и Вихрова; а потом, когда гроб поставлен был в церковь, она отпустила его и велела приезжать ему на другой день
часам к девяти на четверке, чтобы после службы проводить гроб до деревни.
Ровно в восемь
часов я в сюртуке и
с приподнятым на голове коком входил в переднюю флигелька, где жила княгиня. Старик слуга угрюмо посмотрел на меня и неохотно поднялся
с лавки. В гостиной раздавались веселые голоса. Я отворил дверь и отступил в изумлении. Посреди комнаты, на стуле, стояла княжна и держала перед собой мужскую шляпу; вокруг стула толпилось пятеро мужчин. Они старались запустить
руки в шляпу, а она
поднимала ее кверху и сильно встряхивала ею. Увидевши меня, она вскрикнула...
Александр сидел как будто в забытьи и все смотрел себе на колени. Наконец
поднял голову, осмотрелся — никого нет. Он перевел дух, посмотрел на
часы — четыре. Он поспешно взял шляпу, махнул
рукой в ту сторону, куда ушел дядя, и тихонько, на цыпочках, оглядываясь во все стороны, добрался до передней, там взял шинель в
руки, опрометью бросился бежать
с лестницы и уехал к Тафаевой.
— Вот, дядя, говорил ты мне в те поры, как звал тебя в дом к себе, говорил: «Ты передо мной что дуб стогодовалый!» — молвил ты, стало быть, не в добрый
час. Вот тебе и дуб стогодовалый! Всего разломило,
руки не смогу
поднять… Ты десятью годами меня старее… никак больше… а переживешь этот дуб-ат!.. — проговорил Глеб
с какою-то грустью и горечью, как будто упрекал в чем-нибудь дедушку Кондратия.
Давыд тоже заметил этот шум — и тоже остановился,
подняв часы в левой, тряпочку
с мелом в правой
руке.
— Сегодня! — воскликнул граф Владимир Петрович,
поднимая с отчаянием
руки. — Но тогда когда же? Не сказал ли ты, что
часы Коры сочтены, что дорога каждая минута… Разве ты можешь, находясь здесь, отсрочить ее последний вздох.
С утренней прогулки прибыл Павел Петрович. Александр Васильевич упал к его ногам. Государь
поднял его, взял под
руку и повел в кабинет. Там они пробыли
с глазу на глаз более
часа.
Феофан жил в то время в своем доме на Аптекарском острове, на берегу речки Карповки. В назначенный
час государь
с архиереем в простых санях подъехали к дому Феофана и услышали звуки музыки и голоса пирующих. Государь
с архиереем вошли в собрание. Случилось так, что хозяин в то самое время держал в
руках кубок вина. Увидав государя, он дал знак, чтобы музыка умолкла, и,
подняв руку,
с большим громогласием произнес...
Ему возглавье — бранный щит;
Незыблемый в мученье,
Он
с ясным взором говорит:
«Друзья, бедам презренье!»
И в их сердцах героя речь
Веселье пробуждает,
И, оживясь, до полы меч
Рука их обнажает.
Спеши ж, о витязь наш! воспрянь;
Уж ангел истребленья
Горе́
подъял ужасну длань,
И близок
час отмщенья.