Неточные совпадения
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может!
Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он,
в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод
в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе
подобных беззаконно.
Рассказывают следующее. Один озабоченный градоначальник, вошед
в кофейную, спросил себе рюмку водки и, получив желаемое вместе с медною монетою
в сдачу, монету проглотил, а водку вылил себе
в карман. Вполне сему
верю, ибо при градоначальнической озабоченности
подобные пагубные смешения весьма возможны. Но при этом не могу не сказать: вот как градоначальники должны быть осторожны
в рассмотрении своих собственных действий!
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой,
в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он
поверил в него и испытал неприятное чувство,
подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий
в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
Ты мне теперь не
поверишь, но я тебе говорю: мы вот с тобой попали
в женское общество, и нам было приятно; но бросить
подобное общество — все равно что
в жаркий день холодною водой окатиться.
— Ой, простите, глупо я пошутил, уподобив вас гривеннику! Вы, Клим Иваныч,
поверьте слову: я цену вам как раз весьма чувствую! Душевнейше рад встретить
в лице вашем не пустозвона и празднослова, не злыдня,
подобного, скажем, зятьку моему, а человека сосредоточенного ума, философически обдумывающего видимое и творимое. Эдакие люди — редки, как, примерно… двуглавые рыбы, каких и вовсе нет. Мне знакомство с вами — удача, праздник…
— Моралист, хех! Неплохое ремесло. Ну-ко, выпьем, моралист! Легко, брат, убеждать людей, что они — дрянь и жизнь их — дрянь, они этому тоже легко
верят, черт их знает почему! Именно эта их вера и создает тебе и
подобным репутации мудрецов. Ты — не обижайся, — попросил он, хлопнув ладонью по колену Самгина. — Это я говорю для упражнения
в острословии. Обязательно, братец мой, быть остроумным, ибо чем еще я куплю себе кусок удовольствия?
Припомните: разве история не была многократно свидетельницей мрачных и жестоких эпох, когда общество, гонимое паникой, перестает
верить в освежающую силу знания и ищет спасения
в невежестве? Когда мысль человеческая осуждается на бездействие, а действительное знание заменяется массою бесполезностей, которые отдают жизнь
в жертву неосмысленности; когда идеалы меркнут, а на верования и убеждения налагается безусловный запрет?.. Где ручательство, что
подобные эпохи не могут повториться и впредь?
— Ваш вопрос показывает, что вы,
в своем счастливом неведении, не можете даже понять натуры,
подобной моей. Карьера?.. Это только счастливцев, как вы, ждет карьера, вроде гладкого шоссе, обставленного столбами… Мой путь?.. Пустынные скалы… пропасти… обрывы… блудящие огни… Черная туча,
в которой ничего не видно, но она несет громы… Вы
в бога
верите?
Не знаю,
верить ли слухам о тайных обществах [Тайные общества — общество петрашевцев.]
в России. Кажется, только новые жертвы, если и справедливы слухи. Оболенской тоже пишет как слышанное от других проезжих. Здесь ничего
подобного не слыхать…
—
Верю, Я
верю в себя,
в вас.
В вас я очень
верю,
верю и
в других, особенно
в женщин. Их самая пылкость и увлечение говорит если не за их твердость, то за их чистосердечность. А такие господа, как Красин, как Белоярцев, как множество им
подобных… Помилуйте, разве с такими людьми можно куда-нибудь идти!
— Можете
верить и не
верить! И неужели ты думаешь, что если бы существовало что-нибудь
подобное, так я осталась бы
в теперешнем моем положении?
Губернатор, человек старого закала, только улыбнулся
в ответ, присовокупив, что хотя
подобные слухи и распространяются врагами отечества, но что
верить им могут только люди, не понимающие истинных потребностей России.
Поговаривали о каких-то подземельях на униатской горе около часовни, и так как
в тех краях, где так часто проходила с огнем и мечом татарщина, где некогда бушевала панская «сваволя» (своеволие) и правили кровавую расправу удальцы-гайдамаки,
подобные подземелья очень нередки, то все
верили этим слухам, тем более, что ведь жила же где-нибудь вся эта орда темных бродяг.
— Увы!
подобные перерождения слишком редки. Раз человека коснулась гангрена вольномыслия, она вливается
в него навсегда; поэтому надо спешить вырвать не только корень зла, но и его отпрыски. На вашем месте я поступил бы так: призвал бы девицу Петропавловскую и попросил бы ее оставить губернию.
Поверьте,
в ее же интересах говорю. Теперь, покуда дело не получило огласки, она может похлопотать о себе
в другой губернии и там получить место, тогда как…
Конечно, ваше сиятельство, это была ошибка моя, но ошибка невинная!» Маститый властитель,
поверив, что это
в самом деле была невинная ошибка со стороны частного пристава, позволил ему остаться на службе, строго наказав ему, чтобы впредь
подобных ошибок он не делал.
— Ну, когда говорят ангелы, то им должно
верить, — пробормотал Егор Егорыч и хотел было поцеловать руку у жены, но воздержался:
подобное выражение того, что происходило
в душе его, показалось ему слишком тривиальным.
Человек, верующий
в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому
подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может
верить в нравственный закон Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже
верить в братство всех людей.
Хорошо было человеку древности жить среди деления людей на рабов и господ, когда он
верил, что деление это от бога и что не может быть иначе. Но разве возможно
подобное деление
в наше время?
— Так. А весьма уважаемый наш писатель Серафим Святогорец говорит: «Если не
верить в существование демонов, то надобно всё священное писание и самую церковь отвергать, а за это
в первое воскресенье великого поста полагается на
подобных вольнодумцев анафема». Как же ты теперь чувствуешь себя, еретик?
Фома Фомич объявил решительно, что не
верит возможности
подобного случая, возможности
подобного повторения сна, а что Фалалей нарочно подучен кем-нибудь из домашних, а может быть, и самим полковником, чтоб сделать
в пику Фоме Фомичу.
— Ну да, плечи, руки, не все ли равно? Елена застала меня посреди этих свободных занятий после обеда, а перед обедом я
в ее присутствии бранил Зою. Елена, к сожалению, не понимает всей естественности
подобных противоречий. Тут ты подвернулся: ты
веришь… во что бишь ты
веришь?.. ты краснеешь, смущаешься, толкуешь о Шиллере, о Шеллинге (она же все отыскивает замечательных людей), вот ты и победил, а я, несчастный, стараюсь шутить… и… между тем…
Вы можете этому не
поверить, но это именно так; вот, недалеко ходить, хоть бы сестра моя, рекомендую: если вы с ней хорошенько обойдетесь да этак иногда кстати пустите при ней о чем-нибудь божественном, так случись потом и недостаток
в деньгах, она и денег подождет; а заговорите с ней по-модному, что «мол Бог — пустяки, я знать Его не хочу», или что-нибудь такое
подобное, сейчас и провал, а… а особенно на нашей службе… этакою откровенностию даже все можно потерять сразу.
Разумеется,
в подобных случаях купец устремляет всю свою заботу на то, чтобы надуть своих кредиторов и заставить их
верить в его богатство: так точно Кабановы и Дикие хлопочут теперь о том, чтобы только продолжилась вера
в их силу.
Родившись и воспитавшись
в строго нравственном семействе, княгиня, по своим понятиям, была совершенно противоположна Елене: она самым искренним образом
верила в бога, боялась черта и грехов, бесконечно уважала пасторов; о каких-либо протестующих и отвергающих что-либо мыслях княгиня и не слыхала
в доме родительском ни от кого; из бывавших у них
в гостях молодых горных офицеров тоже никто ей не говорил ничего
подобного (во время девичества княгини отрицающие идеи не коснулись еще наших военных ведомств): и вдруг она вышла замуж за князя, который на другой же день их брака начал ей читать оду Пушкина о свободе […ода Пушкина о свободе — ода «Вольность», написанная
в 1817 году и распространившаяся вскоре
в множестве списков.
Николя Оглоблин, самодовольно сознававший
в душе, что это он вытурил княгиню за границу, и очень этим довольный, вздумал было, по своей неудержимой болтливости, рассказывать, что княгиня сама уехала с обожателем своим за границу; но ему никто не
верил, и некоторые дамы, обидевшись за княгиню, прямо объяснили Николя, что его после этого
в дом принимать нельзя, если он позволяет себе так клеветать на
подобную безукоризненную женщину.
— Как вам не стыдно! — восклицал старик дрожащим голосом, —
верить подобным наговорам! Возможно ли подозревать честного дворянина
в воровстве!
Так он пошел «заговариваться», и
в этом было резюме его внутреннего разлада, так сказать, «пункт его помешательства». О расстройстве Николая Фермора скоро заговорили
в «свете». Странный душевный недуг Фермора казался интересным и занимал многих. Опять думали, что он скрывает что-то политическое, и не охотно
верили, что ничего
подобного не было. А он сам говорил...
И рассказал ей о протопопе, как он меня чёрным богом пугал, как
в помощь богу своему хотел полицию кричать. Засмеялась Татьяна, да и мне смешон стал протопоп,
подобный сверчку зелёному, — трещит сверчок да прыгает, будто дело двигает, а кажись, и сам не крепко
верит в правду дела своего!
— А почему ты знаешь, что гениальные люди, которым
верит весь свет, тоже не видели призраков? Говорят же теперь ученые, что гений сродни умопомешательству. Друг мой, здоровы и нормальны только заурядные, стадные люди. Соображения насчет нервного века, переутомления, вырождения и тому
подобное могут серьезно волновать только тех, кто цель жизни видит
в настоящем, то есть стадных людей.
«Чтоб
подобных дел много могло проходить сквозь строгое рассматривание трех апелляций, — рассуждает он, — и
в присутствии тяжущихся, тому
верить не можно; ибо не много таких людей, которые бы захотели лихо творити
в лице почти целого света и оставить на бумаге писанные свидетельства своего плутовства, за которое
подобные им получили возмездие по достоинству своему».
Все такого рода мечтания так укоренялись
в голове Ступицына, что он сам начинал
в них
верить, как
в действительность, и очень любил их высказывать себе
подобным; но, увы!
В таком положении сидел он четверть часа, и вдруг ему послышался шорох,
подобный легким шагам, шуму платья, или движению листа бумаги… хотя он не
верил привидениям… но вздрогнул, быстро поднял голову — и увидел перед собою
в сумраке что<-то> белое и, казалось, воздушное… с минуту он не знал на что подумать, так далеко были его мысли… если не от мира, то по крайней мере от этой комнаты…
— Не смею
верить, но, говорят, предсказание сбылось. Он имеет дар, Василий Михайлович… Вы изволили улыбнуться на мой простодушный рассказ. Знаю, что вы далеко упредили меня
в просвещении; но я
верю ему: он не шарлатан. Сам Пушкин упоминает о чем-то
подобном в своих сочинениях.
Зверства человек не станет показывать, если его к тому не вынудят, — это уж всякому понятно: нынче уж перестали
верить даже и
в то, что змея стремится непременно ужалить человека без всякой причины, просто по ненависти к человеческому роду; тем менее
верят в существование
подобных мифически-змеиных натур между людьми.
Но мы уже сказали, что не
верим даже
в возможность
подобного обезличения целого народа и ни
в каком случае не можем навязать его народу русскому].
Мы
верили ему на слово, хотя ничего
подобного в нем не находили: на наши глаза Кузьма Васильевич представлялся человеком наружности весьма обыкновенной, с простым и как бы заспанным лицом, грузным и нескладным телом.
Проще сказать, кадеты говорили, будто несчастный шалун «умер под розгами», и так как
в тогдашнее время
подобные вещи не представлялись невероятными, то и этому слуху
поверили, а с этих пор сам этот кадет стал новым привидением.
Не
верили они, чтоб
в иноземной одежде,
в клубах, театрах, маскарадах много было греха, и Михайло Данилыч не раз, сидя
в особой комнате Новотроицкого с сигарой
в зубах, за стаканом шампанского, от души хохотал с
подобными себе над увещаньями и проклятьями рогожского попа Ивана Матвеича,
в новых обычаях видевшего конечную погибель старообрядства.
Рославлев-старший. Как! чтоб мне с вами расстаться! едва
верю всему, что слышу… иногда
в романах начитывал что-то
подобное… Я вне себя, я
в восторге; нет, нет, я вас не пущу, сударыня!
«Смеешься ты, художнику не
веря, —
Так он сказал, — но если бы, как я,
Подобного ты
в жизни встретил зверя...
Я, например,
верю в существование привидений, духов и тому
подобное.
Как большинство женщин
подобного практического склада, она любила Ивана Павловича просто за то, что он молодец собою, а притом расторопен, сметлив и ей послушен. Он ей во всем станет
верить: она его ни
в чем не обманет — именно потому, что он ей очень нравится, и они вдвоем заживут
в мире и согласии без всякого уважения, и возьмут с жизни на свой бенефис прехорошую срывку.
Но тогда еще
в Загоне не
верили, что что-нибудь
подобное может случиться и расшевелить застоявшееся болото.
— Да, ты права… Впрочем, это не то, что я хотела тебе сказать. Я также не имею намерения извиняться, защищаться или оправдываться
в твоих глазах. Только
верь мне, Рена, у меня тоже была невинная молодость, чистое сердце,
подобное твоему, честные мечты. Я не родилась такою, какою меня сделала жизнь, и если бы
в известный момент я встретила на пути своем сердечного, благородного человека, то не была бы теперь… кокоткой…
И
в случаях далеко этого лучших добрый человек
в подобных делах все-таки неспокоен. Если вам недостаточно общих указаний, я мог бы вам назвать много примеров, много лиц достойных и известных, которые с опыта знают, сколько горькой правды заключается
в том, что я вам рассказываю; но, боясь оскорбить их скромность и, может быть, повредить тем несчастным, которые проводят свое детство
в любви их, я прошу вас
поверить мне на слово.
— Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, — сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все
в подобных делах, не
веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). — Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
Хотя ничего
подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже
верила, что она много пострадала
в жизни.