Неточные совпадения
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая
лошади,
бежал маленькой рысцой, гордо поднимая ноги, то топотал ими на месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились, взявшись рука
за руку, хохотала, глядя на какого-то старого барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
Нимало не медля, мы принялись
за это дело, торопясь скорее кончить его и
бежать на крыльцо, наслаждаться видом собак,
лошадей и разговором с охотниками.
Турка подъехал к острову, остановился, внимательно выслушал от папа подробное наставление, как равняться и куда выходить (впрочем, он никогда не соображался с этим наставлением, а делал по-своему), разомкнул собак, не спеша второчил смычки, сел на
лошадь и, посвистывая, скрылся
за молодыми березками. Разомкнутые гончие прежде всего маханиями хвостов выразили свое удовольствие, встряхнулись, оправились и потом уже маленькой рысцой, принюхиваясь и махая хвостами,
побежали в разные стороны.
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома,
за чайным столом, отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла.
Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский, провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
Пара серых
лошадей бежала уже далеко, а
за ними, по снегу, катился кучер; одна из рыжих, неестественно вытянув шею, шла на трех ногах и хрипела, а вместо четвертой в снег упиралась толстая струя крови; другая
лошадь скакала вслед серым, — ездок обнимал ее
за шею и кричал; когда она задела боком
за столб для афиш, ездок свалился с нее, а она, прижимаясь к столбу, скрипуче заржала.
Илья Ильич завел даже пару
лошадей, но, из свойственной ему осторожности, таких, что они только после третьего кнута трогались от крыльца, а при первом и втором ударе одна
лошадь пошатнется и ступит в сторону, потом вторая
лошадь пошатнется и ступит в сторону, потом уже, вытянув напряженно шею, спину и хвост, двинутся они разом и
побегут, кивая головами. На них возили Ваню на ту сторону Невы, в гимназию, да хозяйка ездила
за разными покупками.
Для кучера места нет: он что есть мочи
бежит рядом, держа
лошадь за узду, тогда как, по этой нестерпимой жаре, европеец едва сидит в карете.
В Киренске я запасся только хлебом к чаю и уехал. Тут уж я помчался быстро. Чем ближе к Иркутску, тем ямщики и кони натуральнее. Только подъезжаешь к станции, ямщики ведут уже
лошадей, здоровых, сильных и дюжих на вид. Ямщики позажиточнее здесь, ходят в дохах из собачьей шерсти, в щегольских шапках. Тут ехал приискатель с семейством, в двух экипажах, да я — и всем доставало
лошадей. На станциях уже не с боязнью, а с интересом спрашивали:
бегут ли
за нами еще подводы?
И наши поехали с проводниками, которые тоже
бежали рядом с
лошадью, да еще в гору, — что же у них
за легкие?
Колосья тихо бьют вас по лицу, васильки цепляются
за ноги, перепела кричат кругом,
лошадь бежит ленивой рысью.
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил трубку из длинного чубука; а Перфишка стоял на пороге двери, заложив руки
за спину и, почтительно взирая на затылок своего господина, слушал повесть о том, как после многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец попал в Ромны на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и
бежал от него; как на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам телег и вдруг увидал, между тремя другими
лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
— Во владение Кирилу Петровичу! Господь упаси и избави: у него часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них не только шкурку, да и мясо-то отдерет. Нет, дай бог долго здравствовать Андрею Гавриловичу, а коли уж бог его приберет, так не надо нам никого, кроме тебя, наш кормилец. Не выдавай ты нас, а мы уж
за тебя станем. — При сих словах Антон размахнул кнутом, тряхнул вожжами, и
лошади его
побежали крупной рысью.
Мы потеряли несколько часов
за льдом, который шел по реке, прерывая все сношения с другим берегом. Жандарм торопился; вдруг станционный смотритель в Покрове объявляет, что
лошадей нет. Жандарм показывает, что в подорожной сказано: давать из курьерских, если нет почтовых. Смотритель отзывается, что
лошади взяты под товарища министра внутренних дел. Как разумеется, жандарм стал спорить, шуметь; смотритель
побежал доставать обывательских
лошадей. Жандарм отправился с ним.
Отец еще
за чаем объявил, что на дворе всего три градуса холода, а так как санный путь только что стал, то
лошади, наверное,
побегут бойко и незаметно доставят нас в Лыково.
Но я, как только проснулся, вспомнил про наших
лошадей и про Алемпия, и потому прежде, чем идти в столовую,
побежал к конюшням. Алемпий, по обыкновению, сидел на столбике у конюшни и покуривал из носогрейки. Мне показалось, что он
за ночь сделался как будто толще.
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме
за советом: записывать ли ему свою
лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания
бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался, говоря, что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел к моему старому другу художнику Павлику Яковлеву.
А. Ф. Стрельцов из любопытства посмотреть, как
бегут его
лошади, попал на
бега впервые и заинтересовался ими. Жизнь его, дотоле молчаливая, наполнилась спортивными разговорами. Он стал ездить каждый беговой день на своей лошадке. Для ухода
за лошадью дворник поставил своего родственника-мальчика, служившего при чьей-то беговой конюшне.
Время от времени сам стал брать вожжи в руки, научился править, плохую лошаденку сменил на бракованного рысачка, стал настоящим «пыльником», гонялся по Петербургскому шоссе от заставы до
бегов, до трактира «Перепутье», где собирались часа
за два до
бегов второсортные спортсмены, так же как и он, пылившие в таких же шарабанчиках и в трактире обсуждавшие шансы
лошадей, а их кучера сидели на шарабанах и ждали своих хозяев.
Сюда ездили лихачи и полулихачи. Они, так же как и конюхи «пыльников», следили через забор
за состязаниями и знали
лошадей. Каждый из любезности справлялся о шансах его
лошади на следующий
бег.
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге
бежал Михей Зотыч, а
за ним с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл глаза, когда из толпы вылетела пара
лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой на ногах, размахивая вожжами, налетел на Михея Зотыча.
Вот стороной дороги
бегут две потные косматые
лошади в хомутах с захлестнутыми
за шлеи постромками, и сзади, свесив длинные ноги в больших сапогах по обеим сторонам
лошади, у которой на холке висит дуга и изредка чуть слышно побрякивает колокольчиком, едет молодой парень, ямщик, и, сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню.
Лошади сейчас же
побежали, а кучер
побежал за тарантасом.
Лошади, чем крутей становилась гора, тем шибче старались
бежать, хоть видно было, что это им тяжело; пристяжные скосились даже все вперед, до того они тянули постромки, а коренная беспрестанно растопыривала задние ноги, чтобы упираться ими. Кроме крутизны, тарантас надобно было еще перетаскивать через огромные каменья.
Села и деревни пустеют; население
бежит; дома, дававшие приют массе путников, уныло стоят с заколоченными ставнями;
лошади и другой скот сбываются
за бесценок; наконец появляется особая категория дотоле неизвестных преступных деяний.
Он стал
за плугом, но не успел пройти и двух сажен, как уже задохся; плуг выскочил у него из рук, и
лошадь побежала по пашне, цепляясь лемехом
за землю.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед; в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся в конурах ради экономии в топливе, теперь переходят в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью
за грош продать душу; и тут же рядом ржут
лошади, ревут ослы и без оглядки
бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
Летом, в жаркий день, Пушкарь рассказал Матвею о том, как горела венгерская деревня, метались по улице охваченные ужасом люди, овцы, мычали коровы в хлевах, задыхаясь ядовитым дымом горящей соломы, скакали
лошади, вырвавшись из стойл, выли собаки и кудахтали куры, а на русских солдат, лежавших в кустах
за деревней,
бежал во тьме пылающий огнём человек.
— Кто тут?.. что
за полуночники такие?.. — но, узнав Анастасью, вскрикнул от радости и
побежал доложить о ней игуменье. Путешественники сошли с
лошадей. Анастасья молчала, Юрий также; но, когда через несколько минут ворота отворились и надобно было расставаться, вся твердость их исчезла. Анастасья, рыдая, упала на грудь Милославского.
Они обыкновенно не могли долго
бежать за своею матерью и ходившим с нею на пристяжке старшим братцем и или где-нибудь отставали и терялись, или умирали на дороге от перегона; а через год Дон-Кихот опять скакал на своих удивительных
лошадях, и
за ним со звонким ржанием опять гнался новый жеребенок, пока где-нибудь не исчезал и этот.
— Ах, я очень испугалась! — воскликнула Петицкая, как бы обрадовавшись последнему вопросу Иллионского. — Вообразите, я ехала на извозчике; он меня выпрокинул, платье и салоп мой
за что-то зацепились в санях;
лошадь между тем
побежала и протащила меня по замерзшей улице!
Сборской отправился на своей тележке
за Москву-реку, а Зарецкой сел на
лошадь и в провожании уланского вахмистра поехал через город к Тверской заставе. Выезжая на Красную площадь, он заметил, что густые толпы народа с ужасным шумом и криком
бежали по Никольской улице. Против самых Спасских ворот повстречался с ним Зарядьев, который шел из Кремля.
Но не успел кончить — озарилась светом вся ночь, и все яблони в саду наперечет, и все цветы на клумбах, и все мужики, и телеги во дворе, и
лошади. Взглянули: с той стороны,
за ребром крыши и трубою, дохнулся к почерневшему небу красный клуб дыма, пал на землю, колыхнулся выше — уже искорки
побежали.
— И то никто не узнает, а я и рад… Вот выправлюсь малым делом, отдохну, ну, тогда и объявлюсь. Да вот еще к тебе у меня есть просьба: надо
лошадь переслать в Служнюю слободу. Дьячкова лошадь-то, а у нас уговор был: он мне помог
бежать из орды на своей
лошади, а я обещал ее представить в целости дьячихе. И хитрый дьячок:
за ним-то следили, штобы не угнал на своей
лошади, а меня и проглядели… Так я жив ушел.
—
Лошадь падёт, и ту — жаль, — раздумчиво говорил Тихон. — Алексей Ильич
бегом жил, с разбегу и скончался. Как ушибся обо что. А ещё
за день до смерти говорил мне…
Я мгновенно прицелился и выстрелил: волк взвизгнул, подпрыгнул от земли на аршин и
побежал прочь, другой пустился
за ним; собаки спрятались под дрожки;
лошади почуяли волков и подхватили было нас, но кучер скоро их удержал.
То проезжала телега, поднимая пыль, и позади
бежала непроданная
лошадь, и точно была рада, что ее не продали, то вели
за рога корову, которая упрямилась, то опять телега, а в ней пьяные мужики, свесив ноги.
Теперь чувство темпа достигает самой высшей напряженности и держится на каком-то тонком волоске, вот-вот готовом порваться. Та-та-та-та! — ровно отпечатывают по земле ноги Изумруда. Трра-трра-трра! — слышится впереди галоп белого жеребца, увлекающего
за собой Изумруда. В такт
бегу колеблются гибкие оглобли, и в такт галопу подымается и спускается на седле мальчик, почти лежащий на шее у
лошади.
И ногу из-под
лошади вытащил, а тут ещё трое
бегут, а там ещё
за ними, и наши солдатики тоже мчатся навстречу с Яковлевым… это вы знаете кто?..
Лошадь вдруг напряглась — и пошла
Как-то боком, нервически скоро,
А погонщик при каждом прыжке,
В благодарность
за эти усилья,
Поддавал ей ударами крылья
И сам рядом
бежал налегке.
— Не хочешь, не надо, так и знать будем; уж больше не проси, — сказал Никита, совершенно серьезно и обстоятельно разъясняя свое поведение Мухортому; и опять
побежал к сараю, подергивая
за повод взбрыкивающую и на весь двор потрескивающую веселую молодую
лошадь.
А между тем день совсем разгорелся. Выкатилось на небо сияющее солнце, лес вздыхал и шумел, шуршали
за оградой телеги, слышно было, как весело
бежали к водопою
лошади, скрипел очеп колодца.
Это была бешеная скачка.
Лошади прижали уши и понеслись, точно в смертельном страхе, а ямщик то и дело приподнимался и без слова помахивал правою рукой. Тройка как будто чуяла, хотя и не могла видеть этих движений… Земля убегала из-под колес, деревья, кусты
бежали навстречу и будто падали
за нами назад, скошенные бешеным вихрем…
Но
лошади не давались. Ямщик
побежал за ними, и в одну минуту и
лошади и ямщик скрылись в белой мгле метели.
Ехало в Абатское пять обратных троек, возивших почту; по закону, обратные ямщики должны ехать шагом, но передний ямщик, соскучившись и желая скорее попасть в тепло, погнал
лошадей во весь дух, в задних же четырех телегах ямщики спали и некому было править тройками;
за первою во весь дух
побежали и остальные четыре.
— Дайте мне ваш хлыст! — сказала графиня и, взяв у мужа хлыст, сильно дернула
за повода и помчалась по просеке. Граф тоже изо всей силы дернул
за повод.
Лошадь побежала, и он бессильно заболтался на седле. Бедра его ослабели; он поморщился от боли и осадил
лошадь. Она пошла тише. Граф проводил глазами свою жену, опустил на грудь голову и задумался.
И, вскочив на
лошадь, Тереза помчалась к опушке леса. В ее глазах светилась решимость. Когда она въехала в калитку, ведущую к длинной аллее, о которой мы говорили в первой главе нашего рассказа, она услышала
за собой шаги. Она оглянулась.
За ее
лошадью бежал какой-то незнакомый молодой человек с хлыстом в руке.
— Милица… Мила… Что-то сейчас с тобой? Как-то ты себя чувствуешь, как переносишь свою рану? — проносилось так же быстро, под стать
бегу лошади, в голове юноши. — Скорее бы уж, скорее бы сдать поручение, привезти ответ и мчаться, мчаться
за ней, — болезненно горело тревожной мыслью y него в мозгу.
Через низкие ограды садов, пригнувшись, скакали всадники в папахах, трещали выстрелы, от хуторов
бежали женщины и дети. Дорогу пересек черный, крючконосый человек с безумным лицом,
за ним промчались два чеченца с волчьими глазами. Один нагнал его и ударил шашкой по чернокудрявой голове, человек покатился в овраг. Из окон убогих греческих хат летел скарб, на дворах шныряли гибкие фигуры горцев. Они увязывали узлы, навьючивали на
лошадей. От двух хат на горе черными клубами валил дым.
Токарь опять поворачивает назад и опять бьет по
лошади. Кобылка напрягает все свои силы и, фыркая,
бежит мелкой рысцой. Токарь раз
за разом хлещет ее по спине… Сзади слышится какой-то стук, и он, хоть не оглядывается, но знает, что это стучит голова покойницы о сани. А воздух всё темнеет и темнеет, ветер становится холоднее и резче…
Так вот какая история случилась, сударь,
за тем лесом, что
за балкой. Уже еле видать его, садится
за ним солнышко красное. Разговорился я с вами, а
лошади встали, словно и они слушают. Эй вы, милые, хорошие!
Бегите веселей, барин, господин хороший, на чай пожалует! Эй вы, голуби!
Двое из них остались у проруби и с беспокойным любопытством смотрели на ее гладкую поверхность,
за минуту поглотившую человеческую жизнь, а третий, оставив свою
лошадь под присмотром товарищей,
побежал в ближайшую на берегу полицейскую будку, известить начальство.