Неточные совпадения
В 1798
году уже собраны были скоровоспалительные материалы для сожжения всего города, как вдруг Бородавкина не стало…"Всех расточил он, — говорит
по этому
случаю летописец, — так, что даже попов для напутствия его не оказалось.
В августе 1762
года в городе Глупове происходило необычное движение
по случаю прибытия нового градоначальника, Дементия Варламовича Брудастого.
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки о прелести этого ночлега и запаха сена, о прелести сломанной телеги (ему она казалась сломанною, потому что была снята с передков), о добродушии мужиков, напоивших его водкой, о собаках, лежавших каждая у ног своего хозяина, Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой он был прошлым
летом.
Хлыст я употребил, во все наши семь
лет, всего только два раза (если не считать еще одного третьего
случая, весьма, впрочем, двусмысленного): в первый раз — два месяца спустя после нашего брака, тотчас же
по приезде в деревню, и вот теперешний последний
случай.
Тут надобно вести себя самым деликатнейшим манером, действовать самым искусным образом, а она сделала так, что эта приезжая дура, эта заносчивая тварь, эта ничтожная провинциалка, потому только, что она какая-то там вдова майора и приехала хлопотать о пенсии и обивать подол
по присутственным местам, что она в пятьдесят пять
лет сурьмится, белится и румянится (это известно)… и такая-то тварь не только не заблагорассудила явиться, но даже не прислала извиниться, коли не могла прийти, как в таких
случаях самая обыкновенная вежливость требует!
Клим Иванович Самгин продолжал говорить. Он выразил — в форме вопроса — опасение: не пойдет ли верноподданный народ, как в 904
году, на Дворцовую площадь и не встанет ли на колени пред дворцом царя
по случаю трехсотлетия.
— Вот-с, в контракте сказано, — говорил Иван Матвеевич, показывая средним пальцем две строки и спрятав палец в рукав, — извольте прочесть: «Буде же я, Обломов, пожелаю прежде времени съехать с квартиры, то обязан передать ее другому лицу на тех же условиях или, в противном
случае, удовлетворить ее, Пшеницыну, сполна платою за весь
год,
по первое июня будущего
года», прочитал Обломов.
Они вели счет времени
по праздникам,
по временам
года,
по разным семейным и домашним
случаям, не ссылаясь никогда ни на месяцы, ни на числа. Может быть, это происходило частью и оттого, что, кроме самого Обломова, прочие всё путали и названия месяцев, и порядок чисел.
Однажды вдруг к ней явилось неожиданно нашествие всего семейства братца, с детьми, даже с Тарантьевым, под предлогом сострадания. Полились пошлые утешения, советы «не губить себя, поберечь для детей» — все, что говорено было ей
лет пятнадцать назад,
по случаю смерти первого мужа, и что произвело тогда желанное действие, а теперь производило в ней почему-то тоску и отвращение.
В результате оказалось, конечно, то, что заводское хозяйство начало хромать на обе ноги, и заводы,
по всей вероятности, пошли бы с молотка Но счастливый
случай спас их: в половине сороковых
годов владельцу Шатровских заводов, Александру Привалову, удалось жениться на дочери знаменитого богача-золотопромышленника Павла Михайлыча Гуляева.
Хотя, к несчастию, не понимают эти юноши, что жертва жизнию есть, может быть, самая легчайшая изо всех жертв во множестве таких
случаев и что пожертвовать, например, из своей кипучей юностью жизни пять-шесть
лет на трудное, тяжелое учение, на науку, хотя бы для того только, чтобы удесятерить в себе силы для служения той же правде и тому же подвигу, который излюбил и который предложил себе совершить, — такая жертва сплошь да рядом для многих из них почти совсем не
по силам.
По рассказам тазов, 30
лет тому назад на реке Санхобе свирепствовала оспа. Не было ни одной фанзы, которую не посетила бы эта страшная болезнь. Китайцы боялись хоронить умерших и сжигали их на кострах, выволакивая трупы из фанз крючьями. Были
случаи, когда вместе с мертвыми сжигались и больные, впавшие в бессознательное состояние.
Через
год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне,
по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще
год; если останется из этого
года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через
год во всяком
случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более
года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что
года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда,
года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
В Медицинской академии есть много людей всяких сортов, есть, между прочим, и семинаристы: они имеют знакомства в Духовной академии, — через них были в ней знакомства и у Лопухова. Один из знакомых ему студентов Духовной академии, — не близкий, но хороший знакомый, — кончил курс
год тому назад и был священником в каком-то здании с бесконечными коридорами на Васильевском острове. Вот к нему-то и отправился Лопухов, и
по экстренности
случая и позднему времени, даже на извозчике.
— В таком
случае… конечно… я не смею… — и взгляд городничего выразил муку любопытства. Он помолчал. — У меня был родственник дальний, он сидел с
год в Петропавловской крепости; знаете, тоже, сношения — позвольте, у меня это на душе, вы, кажется, все еще сердитесь? Я человек военный, строгий, привык;
по семнадцатому
году поступил в полк, у меня нрав горячий, но через минуту все прошло. Я вашего жандарма оставлю в покое, черт с ним совсем…
Года через два-три исправник или становой отправляются с попом
по деревням ревизовать, кто из вотяков говел, кто нет и почему нет. Их теснят, сажают в тюрьму, секут, заставляют платить требы; а главное, поп и исправник ищут какое-нибудь доказательство, что вотяки не оставили своих прежних обрядов. Тут духовный сыщик и земский миссионер подымают бурю, берут огромный окуп, делают «черная дня», потом уезжают, оставляя все по-старому, чтоб иметь
случай через год-другой снова поехать с розгами и крестом.
Через два
года наследник проезжал Даровской волостью, крестьяне подали ему просьбу, он велел разобрать дело.
По этому
случаю я составлял из него докладную записку. Что вышло путного из этого пересмотра — я не знаю. Слышал я, что сосланных воротили, но воротили ли землю — не слыхал.
Жила она в собственном ветхом домике на краю города, одиноко, и питалась плодами своей профессии. Был у нее и муж, но в то время, как я зазнал ее, он уж
лет десять как пропадал без вести. Впрочем, кажется, она знала, что он куда-то услан, и
по этому
случаю в каждый большой праздник возила в тюрьму калачи.
Во всяком
случае, ежели смолоду, и когда притом браки между дворовыми разрешались довольно свободно, он ни разу не выказал желания жениться, то тем менее можно было предположить в нем подобное намерение в таком возрасте, когда он уже считал,
по малой мере, пятьдесят
лет. Но чего никто не ждал, то именно и случилось.
Новый
год весь уезд встречал у предводителя Струнникова, который давал
по этому
случаю бал. Вереница экипажей съезжалась 31-го декабря со всех сторон в Словущенское, причем помещики покрупнее останавливались в предводительском доме, а бедные — на селе у мелкопоместных знакомых. Впрочем, о предводительском бале я уже говорил в своем месте и более распространяться об этом предмете не считаю нужным.
Бывали здесь богатые купеческие свадьбы, когда около дома стояли чудные запряжки; бывали и небогатые, когда стояли вдоль бульвара кареты, вроде театральных, на клячах которых в обыкновенное время возили актеров императорских театров на спектакли и репетиции. У этих карет иногда проваливалось дно, и ехавшие бежали
по мостовой, вопя о спасении… Впрочем, это было безопасно, потому что заморенные лошади еле двигались… Такой
случай в восьмидесятых
годах был на Петровке и закончился полицейским протоколом.
Оказалось, что
по количеству
случаев порки она далеко оставила за собой все остальные: в 1858
году из шестисот учеников было высечено двести девяносто.
Стабровский действительно любил Устеньку по-отцовски и сейчас невольно сравнивал ее с Дидей, сухой, выдержанной и насмешливой. У Диди не было сердца, как уверяла мисс Дудль, и Стабровский раньше смеялся над этою институтскою фразой, а теперь невольно должен был с ней согласиться. Взять хоть настоящий
случай. Устенька прожила у них в доме почти восемь
лет, сроднилась со всеми, и на прощанье у Диди не нашлось ничего ей сказать, кроме насмешки.
В пятидесятые и шестидесятые
годы, когда
по Амуру, не щадя солдат, арестантов и переселенцев, насаждали культуру, в Николаевске имели свое пребывание чиновники, управлявшие краем, наезжало сюда много всяких русских и иностранных авантюристов, селились поселенцы, прельщаемые необычайным изобилием рыбы и зверя, и, по-видимому, город не был чужд человеческих интересов, так как был даже
случай, что один заезжий ученый нашел нужным и возможным прочесть здесь в клубе публичную лекцию.
В метрических книгах смерть от тифов и горячек показана 50 раз, но всё это единичные
случаи, разбросанные
по книгам всех четырех приходов на протяжении десяти
лет.
Ловко также стрелять их в
лет, поднимающихся с небольших речек,
по берегам которых ходят охотники, осторожно высматривая впереди,
по изгибистым коленам реки, не плывут ли где-нибудь утки, потому что в таком
случае надобно спрятаться от них за кусты или отдалиться от берега, чтоб они, увидев человека, не поднялись слишком далеко, надобно забежать вперед и подождать пока они выплывут прямо на охотника; шумно, столбом поднимаются утки, если берега речки круты и они испуганы нечаянным появлением стрелка; легко и весело спускать их сверху вниз в разных живописных положениях.
Разумеется, во всех этих
случаях нельзя убить гусей много, стрелять приходится почти всегда в
лет, но при удачных выстрелах из обоих стволов штуки три-четыре вышибить из стаи. также подъезжать к гусиным станицам или, смотря
по местности, подкрадываться из-за чего-нибудь, когда они бродят
по сжатым полям и скошенным лугам, когда и горох и гречу уже обмолотили и гусям приходится подбирать кое-где насоренные зерна и даже пощипывать озимь и молодую отаву. также довольно удачно напасть на них в полдень, узнав предварительно место, где они его проводят.
Я помню в молодости моей странный
случай, как на наш большой камышистый пруд, середи уже жаркого
лета, повадились ежедневно прилетать семеро лебедей; прилетали обыкновенно на закате солнца, ночевали и на другой день поутру, как только народ просыпался, начинал шуметь, ходить
по плотине и ездить
по дороге, лежащей вдоль пруда, — лебеди улетали.
Надо заглушить в себе все симпатичные чувства, притупить свою мысль, кроме того, — связать себя на несколько
лет по рукам и ногам, и при всем этом уметь — и пожертвовать при
случае своим самолюбием и личными выгодами, и тонко обделать дельце, и ловкое коленце выкинуть…
Да и
летами генерал Епанчин был еще, как говорится, в самом соку, то есть пятидесяти шести
лет и никак не более, что во всяком
случае составляет возраст цветущий, возраст, с которого, по-настоящему, начинается истинная жизнь.
Скоро будет отсюда
случай к вам, я к тому времени приготовлю все, что мне поручали в Ялуторовске. С почтой невозможно отправить заветных рукописей. По-моему бы и можно, но вы будете называть меня неосторожным человеком, и я не хочу в мои преклонные
лета заслужить такого мнения.
К тому же в 1818
году, когда часть гвардии была в Москве
по случаю приезда прусского короля, столько было опрометчивых действий одного члена общества, что признали необходимым делать выбор со всею строгостию, и даже, несколько
лет спустя, объявлено было об уничтожении общества, чтобы тем удалить неудачно принятых членов.
Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать, как это очень часто бывает в те
годы (каждому из нас было 12
лет) с скороспелками, которые
по каким-либо обстоятельствам и раньше и легче находят
случай чему-нибудь выучиться.
Это было вскоре после сорок осьмого
года,
по случаю приезда к Райнеру одного русского, с которым бедная женщина ожила, припоминая то белокаменную Москву, то калужские леса, живописные чащобы и волнообразные нивы с ленивой Окой.
— А знаете, Евгения Петровна, когда именно и
по какому
случаю последовало отречение Петра Лукича от единомыслия с людьми наших
лет? — опять любезно осклабляясь, спросил Зарницын.
В учителя он себе выбрал,
по случаю крайней дешевизны, того же Видостана, который, впрочем, мог ему растолковать одни только ноты, а затем Павел уже сам стал разучивать, как бог на разум послал, небольшие пьески; и таким образом к концу
года он играл довольно бойко; у него даже нашелся обожатель его музыки, один из его товарищей,
по фамилии Живин, который прослушивал его иногда
по целым вечерам и совершенно искренно уверял, что такой игры на фортепьянах с подобной экспрессией он не слыхивал.
По случаю безвыездной деревенской жизни отца, наставниками его пока были: приходский дьякон, который версты за три бегал каждый день поучить его часа два; потом был взят к нему расстрига — поп, но оказался уж очень сильным пьяницей; наконец, учил его старичок, переезжавший несколько десятков
лет от одного помещика к другому и переучивший,
по крайней мере, поколения четыре.
На сцене между тем,
по случаю приезда петербургского артиста, давали пьесу «Свои люди сочтемся!» [«Свои люди — сочтемся!» — комедия А.Н.Островского; была запрещена цензурой; впервые поставлена на сцене Александринского театра в Петербурге в 1861
году.].
Оранжереи потемнели, грунтовые сараи задичали; яблони,
по случаю немилостивой зимы 1861
года, почти все вымерзли, так что в плодовом саду, на месте роскошных когда-то дерев, торчали голые и корявые остовы их.
В самом конце мая в роте капитана Осадчего повесился молодой солдат, и,
по странному расположению судьбы, повесился в то же самое число, в которое в прошлом
году произошел в этой роте такой же
случай.
Если б большая часть этого потомства не была в постоянной отлучке из дому
по случаю разных промыслов и торговых дел, то, конечно, для помещения его следовало бы выстроить еще
по крайней мере три такие избы; но с Прохорычем живет только старший сын его, Ванюша, малый
лет осьмидесяти, да бабы, да малые ребята, и весь этот люд он содержит в ежовых рукавицах.
Как бы то ни было, но удовольствию живчика нет пределов. Диффамационный период уже считает за собой не один десяток
лет (отчего бы и
по этому
случаю не отпраздновать юбилея?), а живчик в подробности помнит всякий малейший казус, ознаменовавший его существование. Тогда-то изобличили Марью Петровну, тогда-то — Ивана Семеныча; тогда-то к диффаматору ворвались в квартиру, и он, в виду домашних пенатов, подвергнут был исправительному наказанию; тогда-то диффаматора огорошили на улице палкой.
Приехал он в Петербург
по крайнему
случаю. В первый раз в жизни он испытал страшное горе: у него застрелился младший сын, прекрасный и многообещавший юноша, которому едва минуло осьмнадцать
лет.
В продолжение
года капитан не уходил после обеда домой в свое пернатое царство не более четырех или пяти раз, но и то
по каким-нибудь весьма экстренным
случаям. Видимо, что новый гость значительно его заинтересовал. Это, впрочем, заметно даже было из того, что ко всем словам Калиновича он чрезвычайно внимательно прислушивался.
— Ну да, — положим, что вы уж женаты, — перебил князь, — и тогда где вы будете жить? — продолжал он, конечно, здесь,
по вашим средствам… но в таком
случае, поздравляю вас, теперь вы только еще, что называется, соскочили с университетской сковородки: у вас прекрасное направление, много мыслей, много сведений, но, много через два — три
года, вы все это растеряете, обленитесь, опошлеете в этой глуши, мой милый юноша — поверьте мне, и потом вздумалось бы вам съездить, например, в Петербург, в Москву, чтоб освежить себя — и того вам сделать будет не на что: все деньжонки уйдут на родины, крестины, на мамок, на нянек, на то, чтоб ваша жена явилась не хуже другой одетою, чтоб квартирка была хоть сколько-нибудь прилично убрана.
Будь хоть зверь, да один,
по крайней мере можно, бывает, лад вызнать; и я с удовольствием могу сказать, что избранная нами губерния в этом
случае благоденствовала: пятнадцать уже
лет управлял ею генерал-лейтенант Базарьев.
А вы, наш друг и Аристид [Аристид (ок. 540—467 до н. э.) — древнегреческий политический деятель и полководец, получивший прозвание «Справедливый».], превосходные обеды которого мы поглощаем, утопая в наслаждении, вы, как всем известно,
по случаю одного наследства десять
лет (а это немножко труднее, чем один раз шагнуть против совести), десять
лет вели такого рода тактику, что мы теперь совершенно обеспечены касательно ваших обедов на все будущее время.
Сам он почти каждый
год два — три месяца жил в Петербурге, а
года два назад ездил даже,
по случаю болезни жены, со всем семейством за границу, на воды и провел там все
лето.
Но
по какому же теперь
случаю он нерадивого и корыстолюбивого чиновника держал шесть
лет на службе?
Несмотря на это, я в нынешнее
лето больше, чем в другие
года, сблизился с нашими барышнями
по случаю явившейся во мне страсти к музыке.