Неточные совпадения
Тут же, вероятно для очищения совести, приткнулись две комнаты — одна бильярдная, а другая — читальня; впрочем, эти две комнаты по большей части оставались пустыми и служили только для некоторых таинственных tete-a-tete, когда
писались безденежные векселя, выпрашивались у хорошего
человека взаймы деньги, чтобы отыграться; наконец, здесь же, на плетеных венских диванчиках, переводили свой многомятежный дух потерпевшие за зеленым полем полное крушение и отдыхали поклонники Бахуса.
И не за тем
описывается много так подробно один экземпляр этой редкой породы, чтобы научить тебя, проницательный читатель, приличному (неизвестному тебе) обращению с
людьми этой породы: тебе ни одного такого
человека не видать; твои глаза, проницательный читатель, не так устроены, чтобы видеть таких
людей; для тебя они невидимы; их видят только честные и смелые глаза; а для того тебе служит описание такого
человека, чтобы ты хоть понаслышке знал какие
люди есть на свете.
Все старшие служащие носили имена героев и государственных
людей: Скобелев, Гурко, Радецкий, Александр Македонский и так далее. Они отвечали только на эти прозвища, а их собственные имена были забыты. Так и в книгах жалованье
писалось...
— Ну вот. Вы, милостивый государь, с нами познакомьтесь. Мы хоша и мужики
пишемся, ну мы
людей понимаем, какой сорт к чему относится. Мы тебя не обидим… только нас не обидь, — опять усмехнувшись, докончил Канунников.
Сверх того, он охотно давал молодому
человеку и взаймы, так что в конце концов у него оказалась порядочная груда векселей, которые и
писались и переписывались из года в год.
— Не Аникин, а Аникьевич, — сказал царь с ударением на последнем слоге, — я тогда же велел ему быть выше гостя и полным отчеством называться. И вам всем указываю
писаться с вичем и зваться не гостями, а именитыми
людьми!
Пелись же большею частью песни так называемые у нас арестантские, впрочем все известные. Одна из них: «Бывало…» — юмористическая, описывающая, как прежде
человек веселился и жил барином на воле, а теперь попал в острог.
Описывалась, как он подправлял прежде «бламанже шенпанским», а теперь —
— Книжку — ее как надо понимать? Это — доношение на
людей, книжка! Дескать, глядите, каков есть
человек, плотник али кто другой, а вот — барин, так это — иной
человек! Книжка — не зря
пишется, а во чью-нибудь защиту…
Смерть Авдеева в реляции, которая была послана в Тифлис,
описывалась следующим образом: «23 ноября две роты Куринского полка выступили из крепости для рубки леса. В середине дня значительное скопище горцев внезапно атаковало рубщиков. Цепь начала отступать, и в это время вторая рота ударила в штыки и опрокинула горцев. В деле легко ранены два рядовых и убит один. Горцы же потеряли около ста
человек убитыми и ранеными».
Везде повторяется одно и то же. Не только правительство, но и большинство либеральных, свободно мыслящих
людей, как бы сговорившись, старательно отворачиваются от всего того, что говорилось,
писалось, делалось и делается
людьми для обличения несовместимости насилия в самой ужасной, грубой и яркой его форме — в форме солдатства, т. е. готовности убийства кого бы то ни было, — с учением не только христианства, но хотя бы гуманности, которое общество будто бы исповедует.
Соединения эти всё в бòльшие и бòльшие совокупности происходили не потому, чтобы
люди сознательно признавали такие соединения более для себя выгодными, как это
описывается в басне о призвании варягов, а вследствие, с одной стороны, естественного роста, с другой — борьбы и завоеваний.
Но мало того, что
пишутся и говорятся грациозные ненужности,
пишутся и говорятся прямо гадости, дикости,
пишутся и говорятся самым утонченным образом рассуждения, возвращающие
людей к первобытной дикости, к основам жизни не только языческой, но даже животной, уже 5000 лет тому назад пережитой нами.
— Вы читали сказки, а это прекрасная, умная книга. В ней описан
человек, который посвятил себя защите несчастных, угнетённых несправедливостью
людей…
человек этот всегда был готов пожертвовать своей жизнью ради счастья других, — понимаете? Книга написана в смешном духе… но этого требовали условия времени, в которое она
писалась… Читать её нужно серьёзно, внимательно…
Порою они смешили его, но чаще казалось, что эти рассказы
пишутся хитрыми
людьми, которые хотят прикрасить тёмную, тяжёлую жизнь.
Портрет
пишется не потому, чтобы черты живого
человека не удовлетворяли нас, а для того, чтобы помочь нашему воспоминанию о живом
человеке, когда его нет перед нашими глазами, и дать о нем некоторое понятие тем
людям, которые не имели случая его видеть.
Но когда живые
люди постепенно доводятся до состояния теней, то они и сами начинают сознавать себя тенями, и в этом качестве делаются вполне равнодушны к тому, какие решаются об них уравнения и какие
пишутся статистики.
— Оттого, — говорит, — дьявол и
пишется рогат и козлоног, что он есть скотское начало в
человеке.
Так,
описывается ли у них судья-взяточник, он уже непременно отставлен и бранится за это; говорится ли о своевольном помещике, он непременно представляется сожалеющим о том, что теперь уже нет прежнего простора для его произвола; осмеиваются ли подлость и ласкательство — тут же неизбежно прибавляется замечание, что теперь уж этими качествами нельзя выйти в
люди, как прежде.
По этому случаю М. В. Храповицкий, не только стихотворец, но даже отчасти государственный
человек, сочинил тоже оду, где сначала
описывается, как ужасно было положение раба, который
В одной грамоте начала XVII века
пишется: «А иные многие служилые
люди, которых воеводы и приказные
люди посылают к Москве и в иные города для дел, жены свои в деньгах закладывают у своей братьи, у служилых же и у всяких
людей на сроки; и отдают тех своих жен в заклад мужи их сами, и те
люди, у которых они бывают в закладе, с ними до сроку, покаместа которыя жены муж не выкупит, блуд творят беззазорно; а как тех жены на сроки не выкупят, и они их продают на воровство же и в работу всяким
людям, не бояся праведного суда божия» (Румянцевские грамоты, III, 246).
Далее, круг
людей грамотных (значит, по-тогдашнему, образованных) расширяется, как видно, и в XIV–XV вв. предпринимаются и
описываются путешествия уже светскими
людьми, как, напр.
Это значит: настой двухсот граммов воды на восьми граммах наперстянки, а восклицательные знаки, по требованию закона, предназначены для аптекаря: высшее количество листьев наперстянки, которое можно в течение суток без вреда дать
человеку, определяется в 0,6 грамма; так вот, восклицательные знаки и уведомляют аптекаря, что, прописав мою чудовищную дозу, я не
описался, а действовал вполне сознательно…
Люди, освободившие себя от ручного труда, бывают умны, но редко бывают разумны. Если так много пустяков и глупостей
пишется, печатается и преподается в наших учебных заведениях, если все наши писания, музыка, картины так утонченны и малопонятны для всех, то происходит это от того, что все те, кто занимается этими делами, освободили себя от ручного труда и живут расслабленной, праздной жизнью.
Возникновение творения в учении Беме
описывается противоречивыми понятиями: «сын и тварь» (в применении к ангелам и
человеку), — «Ausgeburt» [Порождение (нем.).] и творение [«Diese Welt ist aus der ewigen Natur als eine Ausgeburt geschaffen worden» (IV, 39, § 40; 50, § 24; 492, § 38; 291, § 35)147.] и под.
5) Пытаться писать могут все без различия званий, вероисповеданий, возрастов, полов, образовательных цензов и семейных положений. Не запрещается писать даже безумным, любителям сценического искусства и лишенным всех прав. Желательно, впрочем, чтобы карабкающиеся на Парнас были по возможности
люди зрелые, знающие, что слова «ехать» и «хлеб»
пишутся через «ять».
Но так обыкновенно
пишется «история» не об одних покойных, но и о живых
людях.
В деревне я отдохнул от Петербурга, там хорошо
писалось, но не тянуло устраиваться там самому, делаться"земским"
человеком, как захотел мой Телепнев, когда уезжал из Дерпта.
Ему было досадно, что ученик Бабкин, всегда писавший без одной ошибки, сделал в экзаменационном диктанте три ошибки; ученик Сергеев от волнения не сумел помножить 17 на 13; инспектор,
человек молодой и неопытный, статью для диктанта выбрал трудную, а учитель соседней школы, Ляпунов, которого инспектор попросил диктовать, вел себя «не по-товарищески»: диктуя — выговаривал слова не так, как они
пишутся, и точно жевал слова.
Выступил дьявол книгопечатания. Его дело, как он объяснил, состоит в том, чтобы как можно большему числу
людей сообщить все те гадости и глупости, которые делаются и
пишутся на свете.
До тех пор пока
пишутся истории отдельных лиц, — будь они Кесари, Александры или Лютеры и Вольтеры, а не история всех, без одного исключения всех,
людей, принимающих участие в событии, — нет возможности не приписывать отдельным лицам силы, заставляющей других
людей направлять свою деятельность к одной цели. И единственное известное историкам такое понятие есть власть.
Нормальным же состоянием, свойственным образованному
человеку, считается то, чтобы повиноваться тому, что заведомо
пишется презираемыми
людьми и приводится в исполнение городовым с пистолетом, тому, что каждый или по крайней мере большинством этих
людей считается неправильным, т. е. противным их совести.
Но ведь помимо этого вашего закона, по которому через тысячелетия настанет то благо, которое вы желаете и приготовили для человечества, есть еще ваша личная жизнь, которую вы можете прожить или согласно с разумом, или противно ему; а для этой-то вашей личной жизни у вас теперь и нет никаких правил, кроме тех, которые
пишутся не уважаемыми вами
людьми и приводятся в исполнение полицейскими.