Неточные совпадения
Да вы уж родом так: собою не велички,
А
песни, что́ твой
соловей!» —
«Спасибо, кум; зато, по совести моей,
Поёшь ты лучше райской птички.
— Что же, природу прикажете изображать: розы,
соловья или морозное утро, между тем как все кипит, движется вокруг? Нам нужна одна голая физиология общества; не до
песен нам теперь…
Мама,
Слыхала я и жаворонков пенье,
Дрожащее над нивами, лебяжий
Печальный клич над тихими водами,
И громкие раскаты
соловьев,
Певцов твоих любимых;
песни Леля
Милее мне. И дни и ночи слушать
Готова я его пастушьи
песни.
И слушаешь, и таешь…
Всякая птица, от
соловья до голубенького крошечного бесочка, горячо и торопливо поет свои вечерние
песни, умолкая постепенно вместе с темнеющими сумерками, которые в лесу ложатся ранее и быстрее.
В один из таких вечеров Эвелина не успела спохватиться, как разговор опять перешел на щекотливые темы. Как это случилось, кто начал первый, — ни она, да и никто не мог бы сказать. Это вышло так же незаметно, как незаметно потухла заря и по саду расползлись вечерние тени, как незаметно завел
соловей в кустах свою вечернюю
песню.
Было тихо; только вода все говорила о чем-то журча и звеня. Временами казалось, что этот говор ослабевает и вот-вот стихнет; но тотчас же он опять повышался и опять звенел без конца и перерыва. Густая черемуха шептала темною листвой;
песня около дома смолкла, но зато над прудом
соловей заводил свою…
Мой дед был птичный охотник. Я спал у него в большой низенькой комнате, где висели
соловьи. Наши
соловьи признаются лучшими в целой России.
Соловьи других мест не умеют так хорошо петь о любви, о разлуке и обо всем, о чем сложена соловьиная
песня.
— Как это возможно! — воскликнул Углаков. — Нам сейчас только Аграфена Васильевна божественно спела «
Соловья»! Разве мою любимую «Le petit homme»? [Неточное название
песни Беранже «Le petit homme gris» — «Подвыпивший». Перевод текста
песни см. в примечании.] — придумал он сам.
Перед рассветом Хаджи-Мурат опять вышел в сени, чтобы взять воды для омовения. В сенях еще громче и чаще, чем с вечера, слышны были заливавшиеся перед светом
соловьи. В комнате же нукеров слышно было равномерное шипение и свистение железа по камню оттачиваемого кинжала. Хаджи-Мурат зачерпнул воды из кадки и подошел уже к своей двери, когда услыхал в комнате мюридов, кроме звука точения, еще и тонкий голос Ханефи, певшего знакомую Хаджи-Мурату
песню. Хаджи-Мурат остановился и стал слушать.
Весело кружились в небе, щебетали и пели ласточки и косаточки, звонко били перепела в полях, рассыпались в воздухе
песни жаворонков, надседаясь хрипло кричали в кустах дергуны; подсвистыванье погонышей, токованье и блеянье дикого барашка неслись с ближнего болота, варакушки взапуски передразнивали
соловьев; выкатывалось из-за горы яркое солнце!..
Весна-волшебница! — восклицал я мысленно, — ты вливаешь жизнь в одряхлевшие сердца! ты подаешь старцам силу и бодрость молодости! ты расцвечаешь улыбкой лица человеконенавистников! ты пробуждаешь
песню в
соловье, поэте и кузнечике!
Золотая ночь! Тишина, свет, аромат и благотворная, оживляющая теплота. Далеко за оврагом, позади сада, кто-то завел звучную
песню; под забором в густом черемушнике щелкнул и громко заколотил
соловей; в клетке на высоком шесте забредил сонный перепел, и жирная лошадь томно вздохнула за стенкой конюшни, а по выгону за садовым забором пронеслась без всякого шума веселая стая собак и исчезла в безобразной, черной тени полуразвалившихся, старых соляных магазинов.
Он не запоет лирической
песни при взгляде на розу и
соловья; он будет поражен ими, остановится, будет долго всматриваться и вслушиваться, задумается…
Мы хотели указать на наших ученых — на то, как г. Вельтман считал Бориса Годунова дядею Федора Ивановича; как г. Сухомлинов находил черты народности у Кирилла Туровского, потому что у него, как и в народных
песнях, говорится: весна пришла красная; как г. Беляев доказывал, что древнейший способ наследства — есть наследство по завещанию; как г. Лешков утверждал, что в древней Руси не обращались к знахарям и ворожеям, а к врачу, который пользовался особенным почтением; как г.
Соловьев (в «Атенее») уличал г. Устрялова в том, что он вместо истории Петра сочинил эпическую поэму, даже с участием чудесного; как г. Вернадский сочинил историю политической экономии по диксионеру Коклена и Гильомена; как г.
Многие, в том числе я сам, прихаживали в театр не за тем, чтобы слушать оперу, которую знали почти наизусть, а с намерением наблюдать публику в третьем акте «Аскольдовой могилы»; но недолго выдерживалась роль наблюдателя: Торопка обморачивал их мало-помалу своими шутками, сказками и
песнями, а когда заливался
соловьем в известном «уж как веет ветерок», да переходил потом в плясовую «чарочка по столику похаживает» — обаяние совершалось вполне; все ему подчинялось, и в зрителях отражалось отчасти то, что происходило на сцене, где и горбатый Садко, озлобленный насмешками Торопки, против воли пускался плясать вместе с другими.
Соловей допел свои последние
песни, да и другие певчие птички почти все перестали петь.
Роза слушала эту
песню и была счастлива: ей казалось, что
соловей поет для нее, а может быть, это была и правда.
Прилетел
соловей, забрался в розовый куст и запел свою
песню.
Про белиц и поминать нечего — души не чаяли они в Василье Борисыче, все до единой от речей и от
песен его были без ума, и одна перед другой старались угодить, чем только могли, залетному
соловью…
— Такому певцу да лесные
песни слушать! — бойко подхватила Фленушка, прищуривая глазки и лукаво взглядывая на Василия Борисыча. —
Соловью худых птиц слушать не приходится… От худых птиц худые и
песни.
— Есть, — отвечала Таня. — Вечор до нас из Москвы какой-то приехал… И прокурат же парень — ни в часовне не молился, ни у матушки не благословился, первым делом к белицам за околицу куролесить да
песни петь… Сам из себя маленек да черненек, а девицы сказывают, голос что
соловей.
Для кого сложили
песни свои жаворонок и
соловей?
Первый силач, первый красавец изо всех деревень якимовских, давно уж Гриша Моргун в чужой приход стал к обедням ходить, давно на поле Ореховом, на косовице Рязановой, чуть не под самыми окнами Семена Парамоныча, удалой молодец звонко
песни поет, голосистым
соловьем заливается…
Я попросил играть Бетховена. Наташа широко распахнула двери балкона. Из сада потянуло росой и запахом душистого тополя; в акации щелкал запоздалый
соловей, и его
песня покрылась громкими, дико-оригинальными бетховенскими аккордами. В зале, при свете маленькой лампочки, убирали чай. Дядя сопел на диване и слушал, выкатив глаза.
Потом она быстро отбежала от урны и стала кружиться в воздухе. Светляки зажглись в траве, освещая ее пляску, а
соловей запел из чащи такую дивную
песню, какую нельзя услышать даже в самом королевском дворце.
А кругом нас шелестели чинары и
соловей начинал свою
песню в каштановой роще за горийским кладбищем.
Пел
соловей свои
песни могучие,
Стан твой сжимал я рукой…
Маленький человечек в темноте среди улицы заливался, как
соловей, куплет за куплетом и
песня за
песней.
Тогда враны не граяли,
Галки замолкли,
Сороки не стрекотали,
Ползком только ползали,
Дятлы стуком путь к реке кажут,
Соловьи веселыми
песнями свет прорекают.
Там, между улицами, паслись стада, блистали подчас ряды косцов, мелькали жницы в волнах жатвы, кричали перепел и коростель,
соловей заливался в пламенных
песнях и стон зарезанного умирал, неуслышанный.
В самом деле, маленькие пастухи обоего пола, топорщась в кружок около разложенных огней, едва светящихся в тумане, беззаботно перекликались по рощам
песнями своими, как ночные
соловьи; в одном месте пели стих, в другом продолжали другой, так далее, и вдруг в разных местах соединяли голоса свои в один дружный хорный припев: «Лиго!
И вот, где-то в саду или клетке, зажурчал
соловей, застонал, замер в неге своей
песни и вдруг обдал окрестность огненной трелью, от которой встрепенется ваша душа.
Девушка была довольна собой, счастлива счастьем Ксении Яковлевны и заливалась
соловьем в девичьей. Даже Антиповна, все еще дувшаяся на всех вообще и на «негодяйку Домашку» в частности, заслушивалась оглашавшими рукодельную
песнями...