Неточные совпадения
Она была похожа на прекрасный,
хотя еще и полный лепестков, но уже отцветший, без
запаха цветок.
Они соглашались, что плуг
пашет лучше, что скоропашка работает успешнее, но они находили тысячи причин, почему нельзя было им употреблять ни то, ни другое, и
хотя он и убежден был, что надо спустить уровень хозяйства, ему жалко было отказаться от усовершенствований, выгода которых была так очевидна.
Девочка, любимица отца, вбежала смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый
запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью лицо, девочка разняла руки и
хотела бежать назад; но отец удержал ее.
— Да я
хотел вчера доложить: бороны починить надо. Ведь вот
пахать.
Запах? — розетка и все что
хочешь.
Петр вернулся к коляске и вручил ему вместе с коробочкой толстую черную сигарку, которую Аркадий немедленно закурил, распространяя вокруг себя такой крепкий и кислый
запах заматерелого табаку, что Николай Петрович, отроду не куривший, поневоле,
хотя незаметно, чтобы не обидеть сына, отворачивал нос.
Не спалось,
хотя Самгин чувствовал себя утомленным. В пекарне стоял застарелый
запах квашеного теста, овчины, кишечного газа. Кто-то бормотал во сне, захлебываясь словами, кто-то храпел, подвывая, присвистывая, точно передразнивал вой в трубе, а неспавшие плотники беседовали вполголоса, и Самгин ловил заплутавшиеся слова...
«Куда, к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется,
хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный
запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
Она плакала и все более задыхалась, а Самгин чувствовал — ему тоже тесно и трудно дышать, как будто стены комнаты сдвигаются, выжимая воздух, оставляя только душные
запахи. И время тянулось так медленно, как будто
хотело остановиться. В духоте, в полутьме полубредовая речь Варвары становилась все тяжелее, прерывистей...
И ушла, оставив его, как всегда, в темноте, в тишине. Нередко бывало так, что она внезапно уходила, как бы испуганная его словами, но на этот раз ее бегство было особенно обидно, она увлекла за собой, как тень свою, все, что он
хотел сказать ей. Соскочив с постели, Клим открыл окно, в комнату ворвался ветер, внес
запах пыли, начал сердито перелистывать страницы книги на столе и помог Самгину возмутиться.
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и почти горячий воздух, наполненный вкусными
запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных столов не было, фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже
хотел уйти, но к нему, точно на коньках, подбежал белый официант и ласково пригласил...
— Не выношу кротких! Сделать бы меня всемирным Иродом, я бы как раз объявил поголовное истребление кротких, несчастных и любителей страдания. Не уважаю кротких! Плохо с ними, неспособные они, нечего с ними делать. Не гуманный я человек, я как раз железо произвожу, а — на что оно кроткому? Сказку Толстого о «Трех братьях» помните? На что дураку железо, ежели он обороняться не
хочет? Избу кроет соломой, землю
пашет сохой, телега у него на деревянном ходу, гвоздей потребляет полфунта в год.
Самгин редко разрешал себе говорить с нею, а эта рябая становилась все фамильярнее, навязчивей. Но работала она все так же безукоризненно, не давая причины заменить ее. Он
хотел бы застать в кухне мужчину, но, кроме Беньковского, не видел ни одного,
хотя какие-то мужчины бывали: Агафья не курила, Беньковский — тоже, но в кухне всегда чувствовался
запах табака.
— Если — мало, сходите в сарай, там до черта всякой дряни! Книжный шкаф есть, клавесины. Цветов
хотите? У меня во флигеле множество их, землей
пахнет, как на кладбище.
Бывали минуты, когда Версилов громко проклинал свою жизнь и участь из-за этого кухонного чада, и в этом одном я ему вполне сочувствовал; я тоже ненавижу эти
запахи,
хотя они и не проникали ко мне: я жил вверху в светелке, под крышей, куда подымался по чрезвычайно крутой и скрипучей лесенке.
Молодые мои спутники не очень, однако ж, смущались шумом; они останавливались перед некоторыми работницами и ухитрялись как-то не только говорить между собою, но и слышать друг друга. Я
хотел было что-то спросить у Кармена, но не слыхал и сам, что сказал. К этому еще вдобавок в зале разливался
запах какого-то масла, конечно табачного, довольно неприятный.
Вспоминая вчерашний вечер, проведенный у Корчагиных, богатых и знаменитых людей, на дочери которых предполагалось всеми, что он должен жениться, он вздохнул и, бросив выкуренную папироску,
хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал и, спустив с кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул на полные плечи шелковый халат и, быстро и тяжело ступая, пошел в соседнюю с спальней уборную, всю пропитанную искусственным
запахом элексиров, одеколона, фиксатуаров, духов.
Флигель этот стоял на дворе, был обширен и прочен; в нем же определил Федор Павлович быть и кухне,
хотя кухня была и в доме: не любил он кухонного
запаха, и кушанье приносили через двор зимой и летом.
Вот и начал Александр Владимирыч, и говорит: что мы, дескать, кажется, забыли, для чего мы собрались; что
хотя размежевание, бесспорно, выгодно для владельцев, но в сущности оно введено для чего? — для того, чтоб крестьянину было легче, чтоб ему работать сподручнее было, повинности справлять; а то теперь он сам своей земли не знает и нередко за пять верст
пахать едет, — и взыскать с него нельзя.
Но рядом с его светлой, веселой комнатой, обитой красными обоями с золотыми полосками, в которой не проходил дым сигар,
запах жженки и других… я
хотел сказать — яств и питий, но остановился, потому что из съестных припасов, кроме сыру, редко что было, — итак, рядом с ультрастуденческим приютом Огарева, где мы спорили целые ночи напролет, а иногда целые ночи кутили, делался у нас больше и больше любимым другой дом, в котором мы чуть ли не впервые научились уважать семейную жизнь.
Вот она встала и озирается. Еще рано, но окна уж побелели, и весеннее солнце не замедлило позолотить их. Рядом с ее креслом сидит
Паша и дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется из утренних сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить
Пашу,
хочет крикнуть — и в изнеможении падает…
Я
хотел бы, чтобы мир превратился в симфонию
запахов.
Года два назад за ужином, когда каждый заказывал себе блюдо по вкусу,
захотел и
Паша щегольнуть своим гурманством.
— Ведь отчего погиб? — удивлялся Полуянов, подавленный воспоминаниями своего роскошества. — А? От простого деревенского попа… И из-за чего?.. Уж ежели бы на то пошло и я
захотел бы рассказать всю матку-правду, да разве тут попом Макаром
пахнет?
Из станиц Михей Зотыч повернул прямо на Ключевую, где уже не был три года. Хорошего и тут мало было. Народ совсем выбился из всякой силы. Около десяти лет уже выпадали недороды, но покрывались то степным хлебом, то сибирским. Своих запасов уже давно не было, и хозяйственное равновесие нарушилось в корне. И тут пшеничники плохо
пахали, не
хотели удобрять землю и везли на рынок последнее. Всякий рассчитывал перекрыться урожаем, а земля точно затворилась.
Постепенно уходит он от мира, уединяется, окружает себя иным миром любимых книг, произведений искусства,
запахов, звуков, создает себе искусственную чувственную обстановку, иллюзию иного мира, мира родного и близкого. Des Esseintes грозит гибель, доктор требует, чтоб он вернулся к обыкновенной здоровой жизни, но он не
хочет идти ни на какие компромиссы с ненавистной действительностью.
[Я встречал немало раненых и страдающих язвами, но ни разу не слышал
запаха иодоформа,
хотя на Сахалине ежегодно расходуется его больше полупуда.]
Повар тоже китаец, но кухня у него русская,
хотя все кушанья бывают горьки от пряного кери и
пахнут какими-то духами, вроде корилопсиса.
Впрочем, питаются и рыбой, если она попадется, и всегда ею
пахнут,
хотя гораздо менее уток-рыбалок. К осени лысены бывают очень жирны и были бы довольно вкусны, если б не рыбный
запах, который, однако, значительно уменьшается, если содрать с лысены кожу и потом уже ее жарить.
Мясо жирного, осеннего чирка, если не
пахнет рыбой, что, к сожалению,
хотя редко, но бывает, я предпочитаю даже мясу кряковной утки, [Между некоторыми охотниками существует мнение, что чирята никогда рыбы не едят, никогда, следовательно, не могут ею
пахнуть, но оно не всегда, или, лучше сказать, не везде справедливо] в нем слышнее
запах дичины.
«Все здесь не по нем, — говаривал он, — за столом привередничает, не ест, людского
запаху, духоты переносить не может, вид пьяных его расстраивает, драться при нем тоже не смей, служить не
хочет: слаб, вишь, здоровьем; фу ты, неженка эдакой!
—
Паша, давно я тебе
хочу сказать… одним словом, наплевать!
А таких постоянных гостей у
Паши пропасть; многие совершенно искренно,
хотя и по-скотски, влюблены в нее, и даже не так давно двое почти одновременно звали ее на содержание: грузин — приказчик из магазина кахетинских вин — и какой-то железнодорожный агент, очень гордый и очень бедный дворянин высокого роста, с махровыми манжетами, с глазом, замененным черным кружком на резинке.
— Хорошо тебе! — задумчиво и с тоской произнесла Женя, — ты хоть
хочешь чего-нибудь, а у меня душа дохлая какая-то… Вот мне двадцать лет, а душа у меня старушечья, сморщенная, землей
пахнет… И хоть пожила бы толком!.. Тьфу!.. Только слякоть какая-то была.
— Не сердись на меня, исполни, пожалуйста, один мой каприз: закрой опять глаза… нет, совсем, крепче, крепче… Я
хочу прибавить огонь и поглядеть на тебя хорошенько. Ну вот, так… Если бы ты знал, как ты красив теперь… сейчас вот… сию секунду. Потом ты загрубеешь, и от тебя станет
пахнуть козлом, а теперь от тебя
пахнет медом и молоком… и немного каким-то диким цветком. Да закрой же, закрой глаза!
Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова, что там сухой и здоровый воздух, что
хотя нет гнилого пруда, но зато множество чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам; что в Чурасове такой сад, что его в три дня не исходишь, что в нем несколько тысяч яблонь, покрытых спелыми румяными яблоками; что какие там оранжереи, персики, груши, какое множество цветов, от которых прекрасно
пахнет, и что, наконец, там есть еще много книг, которых я не читал.
Она вышла на маленькую полянку, остановилась и сказала: «Здесь непременно должны быть грузди, так и
пахнет груздями, — и вдруг закричала: — Ах, я наступила на них!» Мы с отцом
хотели подойти к ней, но она не допустила нас близко, говоря, что это ее грузди, что она нашла их и что пусть мы ищем другой слой.
— Позвольте, я сам буду допрашивать и писать, — сказал он, почти насильно вырывая у Миротворского перо и садясь писать: во-первых, в осмотре он написал, что подлобники
хотя и были раскиданы, но домовладелец объяснил, что они у него всегда так лежат, потому что на них молятся его домашние, что ладаном
хотя и
пахнуло, но дыма, который бы свидетельствовал о недавнем курении, не было, — в потолке две тесины, по показанию хозяина, были не новые.
Анна Гавриловна еще несколько раз входила к ним, едва упросила
Пашу сойти вниз покушать чего-нибудь. Еспер Иваныч никогда не ужинал, и вообще он прихотливо, но очень мало, ел.
Паша, возвратясь наверх, опять принялся за прежнее дело, и таким образом они читали часов до двух ночи. Наконец Еспер Иваныч погасил у себя свечку и велел сделать то же и Павлу,
хотя тому еще и хотелось почитать.
Когда
Паша совсем уже
хотел уйти с крыльца в комнаты, к нему подошла знакомая нам скотница.
Пашни лежат запустелые, потому что
хотя и пробовали сгоряча на первых порах
пахать, но напахали себе в карман и бросили.
Слова Промптова
пахнули на меня чем-то знакомым,
хотя и недосказанным; они напомнили мне о какой-то жгучей задаче, которую я постоянно стирался обойти, но от разрешения которой — я это смутно чувствовал — мне ни под каким видом не избавиться.
—
Паша, что ты
хочешь делать? — спросила мать, опустив голову.
— Они, Иван Иванович, хохочут, — им это приятно,
хотя дело касается разрушения государства, как сказали господин директор. Тут, Иван Иванович, не полоть, а
пахать надо…
— Как
хочешь,
Паша! Знаю — грешно убить человека, — а не считаю никого виноватым. Жалко Исая, такой он гвоздик маленький, поглядела я на него, вспомнила, как он грозился повесить тебя, — и ни злобы к нему, ни радости, что помер он. Просто жалко стало. А теперь — даже и не жалко…
— Если
Паша этого
хотел, — сказала она, — и не стесню я вас…
— Дай господи! — тихо сказала она. — Я ведь чувствую, — хорошо так жить! Вот я вас люблю, — может, я вас люблю лучше, чем
Пашу. Он — закрытый… Вот он жениться
хочет на Сашеньке, а мне, матери, не сказал про это…
Тесно обнявшись, они шептались, как заговорщики, касаясь лицами и руками друг друга, слыша дыхание друг друга. Но Ромашов почувствовал, как между ними незримо проползало что-то тайное, гадкое, склизкое, от чего
пахнуло холодом на его душу. Он опять
хотел высвободиться из ее рук, он она его не пускала. Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо...
Трофим Николаевич подходит, пошатываясь, к дедушке и, наклонясь к его уху,
хочет, вероятно, пожелать ему доброго здравия, но только икает и как-то неблаговидно сопит, что чрезвычайно смешит молодушек; дедушка же, почуяв носом сильный
запах сивухи, пятится ближе к стене.
Повторяю вам, вы очень ошибаетесь, если думаете, что вот я призову мужика, да так и начну его собственными руками обдирать… фи! Вы забыли, что от него там бог знает чем
пахнет… да и не
хочу я совсем давать себе этот труд. Я просто призываю писаря или там другого, et je lui dis:"Mon cher, tu me dois tant et tant", [и я ему говорю «Дорогой мой, ты мне должен столько то и столько то» (франц.).] — ну, и дело с концом. Как уж он там делает — это до меня не относится.